О.Журавлева — Добрый вечер, меня зовут Ольга Журавлева, у нас в гостях сегодня журналист и политик Максим Шевченко. Здравствуйте, Максим Леонардович.
М.Шевченко — Политик и журналист. Здравствуйте, Ольга.
О.Журавлева — Хорошо — политик и журналист. Но вы еще и блогер. Поэтому сначала прокомментируйте инициативу министра Максима Решетникова о налогообложении блогеров и других производителей контента.
М.Шевченко — Я только «за». Я считаю, любой легальный доход должен облагаться, естественно, налогами. Это не так сложно. Есть самозанятые, правда, они хотят упрощенку.
О.Журавлева — НДФЛ.
М.Шевченко — Да, индивидуальных предпринимателей упразднить, оставить только самозанятых. Мне кажется это разумно совершенно.
О.Журавлева — То есть, вы готовы к тому, что будете официально трудоустроены блогером.
М.Шевченко — Я готов, и я делаю и считаю, что это правильное решение.
О.Журавлева — Но блог может не приносить никакого дохода.
М.Шевченко — Значит, я и налогов платить не буду. Я же с реального дохода буду платить, а не ренту — если ты блогер, то иди и плати в любом случае 100 тысяч, например.
О.Журавлева — Всего можно ожидать
М.Шевченко — Всяко может быть, но пока, мне кажется, это вполне разумное и рациональное предложение.
О.Журавлева — Еще из последних событий — есть заявление Зюганова по поводу предстоящих выборов. Он написал, что «в президентской администрации сидят умельцы, которые хотят использовать грядущие выборы для манипуляций и одурачивания граждан». В Кремле это не понравилось, Песков сказал, что категорически не согласны, такие обвинения слишком серьёзны, чтобы быть голословными без подтверждений. Вы с кем больше согласны?
М.Шевченко — Я категорически согласен с Зюгановым в данном вопросе, как и каждый разумный человек. Мы живем не на Марсе как Кремль, и не на Спасской башне днюем и ночуем, как, наверное, Песков, который через доклады своих помощников, наверное, знает ситуацию в стране.
Мы прекрасно знаем об административном ресурсе, о вбросах, о давлении на бюджетников. Парень из Челябинской области рассказал, что он ведет за 7 тысяч секцию в Доме культуры, ему говорят: ты получаешь бюджетные деньги, обязан голосовать за «Единую Россию». И так по всей стране — по всей стране бюджетники, военнослужащие, под контролем своих офицеров будут голосовать Понятно, что не за оппозицию. Росгвардейцы тоже, хотя многие из них чертыхаться будут.
Я знаю массу примеров, когда люди, которые находятся на бюджетных должностях, должны фотографировать бюллетень и потом присылать. Как это, как не манипуляция? Конечно, манипуляция.
Другое дело, что и КПРФ — знаете, сначала вы выставляете Владимира Бортко в Питере, который настроен на борьбу страшную, а потом он за три дня устаревает в стиле Жана Кокто перформанс, как бы «не могу молчать», такой художник о выборах.
Я поддерживаю эстетический аспект высказываний Бортко, который тогда был. Но политически это, конечно, тоже манипуляция избирателями. Вы имитируете оппозиционную политическую борьбу, а сами вступаете в тайные сговоры.
Поэтому Зюганов прав во всех смыслах — он прав, что власть нагло использует административный ресурс, оказывает давление на оппозиционных кандидатов, не допускает кандидатов оппозиционных до выборов губернаторов, контролируя муниципальный фильтр.
Ну и оппозиция тоже показывает такую готовность к сговорам и к игре в поддавки — ныне существующая оппозиция, так называемая, большая.
О.Журавлева — Системная.
М.Шевченко — Системная, что это тоже можно назвать манипуляцией.
О.Журавлева — А можно в политике без поддавков?
М.Шевченко — В политике, если ты будешь идти до конца напролом, Тебя могут просто уничтожить более сильные. Надо ставить цели и идти к этой цели целеустремленно, не изменяя своим принципам. Политика допускает компромиссы, но компромиссы ради чего, какие цели, какие смыслы этих компромиссов должны быть? Если это сладко есть и крепко спать хорошо, тогда на хрен не нужны такие компромиссы. Если это для того, чтобы на данном этапе тебя не атаковали, не убили, не сломали тебя, этот компромисс позволит тебе собраться с силами, сконцентрировать ресурсы и двигаться вперед, нанося удар в другом месте, тогда это тактический момент.
О.Журавлева — Как избиратель может отличить манипуляцию?
М.Шевченко — Манипуляция это обман. Это когда официальные цели политического движения, которые декларируются, не соответствуют реальным целям его участников. Фактически в данном случае это мошенничество.
Как отличить? Надо мозги включать. В политическом процессе участвовать могут только люди образованные по большому счету, с жизненной позицией и люди, которым небезразлично. Просто такая толпа жующая, которой все равно, которая ничего не знает, не понимает и не дает себе труд разобраться ни в социальных процессах, ни в национальном вопросе, ни в экономических процессах, ни в политике, ни в геополитике.
То есть, люди, которые вообще не интересуются политикой, они просто статисты. Есть такая мечта путинской власти, такой глубинный народ, который просто инстинктивно существует между властью, которая якобы символизирует порядок и между хаосом, который символизирует для него якобы страх и свободу, или свободу страх, или страх перед свободой — как угодно это интерпретируйте
О.Журавлева — Получается, что какой-то ценз нужен на выборах?
М.Шевченко — Не надо никакого ценза. Это ценз утренний, человек расплачивается за выбор бессмысленный, к которому он подходит наплевательски своей судьбой. Никакого ценза не надо. Это так же как всегда в жизни — допустим, вы выбираете жить с человеком, которого вы не любите — ну, какая разница, поживу. А потом страдаете и мучаетесь. Мы знаем массу таких историй.
Тут то же самое. Если вы приходите к избирательным участкам и вам все равно, лишь бы от вас отвязались. Тогда потом не жалуйтесь, когда у вас будут повышать пенсионный возраст, повышать налоги, расти ЖКХ, будут закрываться предприятия, вас будут выкидывать на улицу на 2-3 месяца, как это было во время коронавируса, говоря, что мы вам зарплату все равно не дадим, а кто будет требовать зарплату, тот будет уволен без права восстановления. У нас во Владимирской области были такие истории на крупных предприятиях, между прочим.
Или, допустим, когда у вас будет приводиться оптимизация здравоохранения или образования, которая будет уничтожать школы, больницы. И потом, когда ковид приходит, у вас нет ни образованных врачей в итоге, ни больниц, где можно лечиться. Не жалуйтесь тогда.
«В борьбе обретешь ты право свое» — старый хороший русский народнический эсеровский лозунг. Очень актуальный, я считаю. Если ты не способен бороться, не хочешь бороться, тогда жри то, что тебе в корыто наложат — в корыто жизни. Жуй сермягу жизни. Думаю, что это универсальный закон.
О.Журавлева — Согласитесь, что в обществе таких большинство людей — терпеливых.
М.Шевченко — Не согласен. Я считаю, что сейчас вообще уникальная ситуация. По социологии порядка 40%, даже в прошлом лоялистского, пропутинского большинства, сейчас крайне недовольны ситуацией в стране. Можно сколько угодно смотреть на брызги шампанского, которые летят…
О.Журавлева — Из Питера долетают.
М.Шевченко — Да, за какие-то бесконечно дорогие огромные суммы на питерском форуме. Но реально страна живет в ситуации крайнего раздражения, недовольства действиями власти. Практически все экономические программы стратегического развития провалены. Программа «2020» провалена. Интересно, как в Питере Мау с Кузьминовым будут отчитываться? Которые были авторами этой программы. Еще бы Кудрина я туда посадил бы.
Вот сейчас 2021 год. Вызываешь Мау, Кузьминова, Кудрина, говоришь, еще Дворкович имел к этому отношение, Медведев, лидер «Единой России», да и Путин, в конце концов, премьер-министром был тогда при Медведеве.
Вот, пожалуйста, отчитайтесь — вот он питерский форум, как у вас к концу 2020 года, реализованы задачи, которые ставились в 2005, 2006 году, и так далее.
О.Журавлева — Вы помните историю с Майскими указами
М.Шевченко — Пожалуйста — «Майские указы» полностью провалены, не реализован ни один указ. Нацпроекты провалены полностью, кроме агропромышленного, по-моему — но это за счет конъюнктуры мирового рынка. Да и то он не реализован, он вышел сам, Агропром в ситуации ковида, как ни странно, — ну, это объективно, не странно, потому что границы были достаточно перекрыты, поэтому внутренний был рывок определённый. Ну и разумная политика была в агросекторе, в том числе, финансовая и инвестиционная относительно. Вот об этом надо говорить на питерском форуме.
И люди все это чувствуют. Видят. Они видят, как в их городах закрываются предприятия, как крупные предприятия не соблюдают экологию. «Норникель» не соблюдает экологию, «РусАл» не соблюдает. Задыхаются сибирские города в дыму, в чаду.
О.Журавлева — И сколько уже утечек было.
М.Шевченко — Абсолютно точно. И люди это видят. Поэтому вот это глухое ворчание, глухое недовольство — 35-40%. Причем для власти самое неприятное, что это бывшие относительные лоялисты, которые поверили Путину в 2004 году, условно, после бесланской речи.
Но я сам таким был — буду откровенен. 2004 год, «бесланская речь» для меня была возможностью компромисса с властью. Потому что «мы были слабыми, слабых бьют, мы стоим на краю пропасти». Мне казалось, что это речь национального лидера, обращенная к нации, что дальше двигаться некуда: мёртвые, убитые дети, пылающая школа, это война, это чудовищно. Надо вылезать из этого.
Мы видим, что случилось. Ближний круг новый появился, обогатился с верхом, появились новые феодалы, перераспределились сектора виляния в стране, государство вообще минимизировано. Нам кажется, что оно мощное, а на самом деле вы посмотрите: эти силовики, эти силовики, те бюрократы, те бюрократы, кому-то принадлежат какому-то герцогу, какому-то графу, уездному князю. Группировки между собой все выставлены: тут Ковальчуки, тут Ротенберги, тут еще кто-то. Все находятся в стартовой позиции. Куда ни сунешься: «ты чей? Ты кому принадлежишь? Ты за кого? Ты в чьей дворне?»
О.Журавлева — Маркиза Карабаса.
М.Шевченко — Маркиза Карабаса. В этой ситуации люди, большая часть населения — а наш народ образованный по преимуществу, советское образование до конца уничтожить не удалось, особенно у людей старшего поколения, 40-50 лет. У нас навык, который прививался советской школой — я совершенно не апологизирую советскую школу, хочу, чтобы меня правильно поняли. Методология была ориентирована на развитие в ребенке не итоговой сдачи ЕГЭ, а познания. Нас ориентировали на познание, на изучение.
О.Журавлева — Вам повезло, Максим.
М.Шевченко — Мне повезло, я учился в спецшколе №3, у меня была прекрасная с немецким языком в Чапаевском переулке школа великолепная. И блаженной памяти Алла Даниловна, Таисия Максимовна, Нелли Ильинична — мои учительницы.
О.Журавлева — Не всем так повезло. Но народ действительно образован в среднем.
М.Шевченко — И, так или иначе, люди думают. Я читаю блогосферу, вижу. Я вижу движение «За новый социализм». Николай Платошкин нашел интонацию, которая дошла до сердца униженных и оскорблённых советских людей, которые были опорой такого социального пространства государства, и которых доломали, буквально кусками наломали и выкинули из этой жизни буквально за последние 10-15 лет так называемой Путинской стабилизации.
Это бывшие военные, инженеры, бывшие квалифицированные рабочие, которые совершенно никому не нужны. Государство не занималось их профориентацией, никакими социальными программами помощи.
И все эти люди это все патриоты, патриоты своей страны. И они являют собой мощную, мрачную, молчащую, свирепо дышащую массу абсолютного протеста. Который даже в отличие от либерального, более молодого протеста, который выходит на улицы, заявляет «свободу Навальному», «свободу Гудкову, Пивоварову».
Вот у них было «свобода Платошкину» — Платошкин вышел. Мы видели эти сцены. И я с этими людьми общаюсь в соцсетях постоянно. В основном это зрители многих моих блогов, я с ними переписываюсь и вижу — это неглупые, умные, это квалифицированные инженеры, рабочие, служащие, выброшенные из жизни. Их миллионы по стране, 35-40%. Это огромная масса недовольных.
Ни одна из ныне действующих больших политических партий не вызывает у них доверия. Они воспринимают четыре парламентских партии как партии большого Путинского консенсуса.
О.Журавлева — И это справедливо.
М.Шевченко — Мы сейчас говорим с точки зрения социологии. Да, многие из них испытывают уважение к Навальному за храбрость, или к Андрею Пивоварову. Но для них это либералы, которые, скорее, находятся на стороне Запада. Я сейчас не ставлю клейма, я вам говорю, как они думают.
И силы, которая разговаривала бы с ними на их языке, это Платошкин. Мы пытаемся говорить, Караулов говорит на их языке. Кстати, многие из них к «Эху» относятся с уважением, говорят: да, они другие, либералы, но правду говорят.
Эти люди взыскуют правды. И когда они видят ложь петербургского экономического форума, который просто золотая пыль, которая пускается в глаза бесконечно. Или эти отчеты бесконечные, что все хорошо.
Во-первых, эти люди престали смотреть официальное телевидение. Официальные медиа они не видят. В интернете существует огромное пространство блогосферы, которая не контролируется государством — ну, разве что ЮТьюб отключат, — которые по своей совокупной мощности превосходят, я считаю, Первый, Второй каналы и НТВ значительно.
И это оппозиционное пространство. В целом страна настроена радикально оппозиционно. И власть не знает, что с этим делать.
О.Журавлева — Она пытается. Она объявляет иноагентами.
М.Шевченко — Ну, это репрессивные меры.
О.Журавлева — Истреблять СМИ хоть сколько-нибудь нейтральные.
М.Шевченко — Нельзя. Тут происходит феномен, который описал Эрнст Юнгер в своем «Уходе в лес»: когда исчезают политические инструменты оппозиции, оппонирование, политическая оппозиция приобретает духовное измерение и становится уже не политическим оппонированием, а фактически религиозным протестом.
Когда уже не страшно, что с тобой случится. Когда уже идти в тюрьму как Навальный пошел, является актом не биографии, а экзистенциальным выбором, практически религиозным выбором — как это было у русских старообрядцев, например.
О.Журавлева — Как это сейчас происходит у «Свидетелей Иеговы»(*).
М.Шевченко — У «Свидетелей Иеговы», у мусульман так давно происходит, поверьте. И вот теперь так стало происходить у оппозиционеров политических. Власть постепенно отжирает политические возможности, политический инструментарий, который существует в нормальном развитом обществе и выталкивает людей в пространство иррационального. В котором личное сопротивление.
Солженицын сопротивлялся советской власти, он сформулировал «жить не по лжи» — это же апостольский принцип. Почему? — не важно, Шифаревич ты или ты журнал «Левый поворот», неважно, ты на стороне Сахарова или на стороне Солженицына. Между собой может быть дискуссия. Но вы все взыскуете правды. Вы все сторонники Вадима Делоне, или Иосифа Бродского. А эта власть эта партократия — она ложь.
Поэтому жить не по лжи это значит уже жить в религиозном таком затворе. Очень, кстати, русская мысль, классическая мысль — затвориться, уйти.
О.Журавлева — Всегда был лидер таких общин, а сейчас нет лидера.
М.Шевченко — Нет, вы не правы. В том-то и дело, что Аввакум, или русские великие мученицы, Морозова и Урусова, святые земли русской, великие — они не лидеры, они символы.
О.Журавлева — Кто символом сейчас может быть? Вот у этого условно-религиозного движения?
М.Шевченко — В России у политического движения, которое хочет жить не по лжи, как ни странно, символ всегда один — Христос. Недаром в русской литературе, даже в левой, либеральной, не говоря уже о Достоевском, образ Христа как этического измерения сопротивления Великому Инквизитору, это ключевой образ. Он и удрученный ношей крестной — у Тютчева: «Всю тебя, Земля родная, в рабском виде исходил». И Великий Инквизитор, который пришел, молчит, а этот говорит: Зачем ты пришел мешать нам? Завтра тебя сожгут. А он наклонился и поцеловал его в сухие змеиные уста. Этот говорит: Уходи, и больше не приходи никогда.
Вот она парадигма русского, которую власть, утратившая полностью связь с русской культурой — очевидно, политтехнологической мероприятия, приводимые Мединским в таком масштабе, настолько уже затмили подлинную проблематику русской культуры и русской цивилизации. В которой есть место и Мандельштаму, и Бродскому, и Пушкину и Льву Толстому — всякому, кто принимает этику Христа, сопротивление Великому Инквизитору.
Это и есть главная русская идея: свобода и справедливость. Вот они утратили связь полностью с этим. Я считаю, что власть стала абсолютно антинациональна в России. А все, что она делает, не имеет никакого отношения к главной сути того, что называется русской цивилизацией, русской идеей, русской мечтой и русским миром.
Они считают, что русская мечта это космические корабли на хрен строить, что русская мечта это заводы строить пространство подчинять. А русская мечта знаете, что это такое? — специально для тех, кто этим занимается, — чтобы начальство куда-нибудь подальше и надолго исчезло. Это главная мечта русского человека.
О.Журавлева — Соглашусь.
М.Шевченко — Потому что нам начальники не нужны. Лидеры — да, мы готовы принять. А дальше мы между собой. Правые, левые, монархисты, социалисты, анархисты, коммунисты, православные, иеговисты — договоримся. Лишь бы они куда-нибудь делись. Это главная русская мечта. Вот запишите это на своих петербургских форумах.
О.Журавлева — Когда вас слушала, вспомнила про злосчастного шамана Габышева.
М.Шевченко — Не злосчастный. Это блаженный человек, Габышев. Он не злосчастный.
О.Журавлева — Почему он вызывает такую агрессию у власти?
М.Шевченко — Потому что он именно эту точку, «ухода в лес», о которой Юнгер писал, когда ты уже не можешь человека ущипнуть — за что ущипнуть? А, вот ты неправильную экономику хочешь, экспроприировать экспроприаторов? Это политика. А он говорит: Я хочу изгнать бесов. Из Кремля хочу изгнать бесов.
И как тут подкопаешься? И у них руки опускаются, они не знают, что делать. Тот же Солженицын описывает в «Архипелаге», говорит: одну старушку взяли, говорят: ты должен стать стукачом, настучать на своих. Запугивали-запугивали, в итоге он случайно сказал в конце: знаете, я верующий, не могу. И опер ему говорит: Тьфу ты, черт, время на тебя потратил, сказал бы сразу, я бы с тобой не мучился.
То есть, вот эта точка духовного сопротивления очень важная. Габышева можно унизить, обколоть медикаментами, заставить его отречься, но его нельзя сломать. Как отца Дмитрия Дудко — можно было заставить прочитать отречение по телевизору, но никто не поверил, все знали, что он под давлением, это ему в мозги так залезли — никто в это не верил.
И поэтому я думаю, что власть сама завела себя в такое болото и в такой тупик, утратив просто контакт, коммуникацию с тем, что называется пространство русской, тюркской, кавказской — у нас это примерно общее. Мы давно уже не просто коммуницировались, а перемешались. Нашей, человеческой цивилизацией, которая формулирует принципы этики свободы: по справедливости мы между собой договоримся. И нам не нужно начальников, которые бы приезжали и говорили: Так, ты направо копать, ты налево, ты туда, ты наказан, ты поощрен. На фиг они нам уже нужны? Мы хотим без них все дальше делать. И я уверен, что так и будет.
О.Журавлева ― Мы еще не добрались до темы маховика репрессий.
М.Шевченко — Давайте быстренько по маховику репрессий.
О.Журавлева — Наш бюллетень репрессий каждый день нам что-то предлагает и каждый день мы сравниваем, добрались мы до уровня Лукашенко, или мы его переплюнули. Как вам кажется?
М.Шевченко — Ну, что вы, после того, как Макфол сказал, что на фоне Лукашенко Путин выглядит европейским политиком прогрессивным, как раз наоборот. Тут уже похвалены и такие авансы даны, что перед встречей 16 июня просто прогрессивным политиком, практически в белых одеждах туда полетит наш вождь, отец и учитель.
Идет дикая торговля. Вообще забудьте словосочетание «национальные интересы». Идет дикая корпоративная мировая глобальная торговля за то, где пойдут газовые потоки, кто будет получать, кто будет финансировать, какие глобальные кредиты, транспортные коридоры будут.
О.Журавлева — То есть, судьба людей вообще не интересует?
М.Шевченко — Интересы народов вообще. Особенно на фоне коронавирусной всей этой истории, когда народы выброшены просто из социальной жизни и переведены на положение тихих кроликов — большая часть человечества, — которая просто покорно должна ждать, когда какие-то непонятные тетеньки из каких-нибудь Роспотребнадзоров, врущие на каждом шагу и противоречащие сами себе, решат судьбу миллионов людей.
Люди сидят спокойно. Но не везде. В Голландии, Германии, Франции не сидят спокойно. А в других местах сидят спокойно. На самом деле, с одной стороны, это тяжелая и опасная болезнь, и мы это знаем, с другой стороны, ситуация наличия этой болезни явно использована правящими верхушками мира для того, чтобы загнать людей еще глубже в некое пространство зависимости. Финансовой, информационной, транспортной.
О.Журавлева — Свобода передвижения, конечно.
М.Шевченко — Потому что мы видим, что начальники, их бесконечные губастые подруги фотографируются: Мальдивы, Бали, Европа, Кот-д’Ивуар — для них, оказывается, границ нет, для их бизнес-джетов. Только для нас с вами. Мы мучительно думаем, как нам в Стамбул полететь.
Мы видим, когда они хотят — вот сейчас МЭФ собираются — я не видел ни одной масочки. Толпы просто. А сейчас соберем, допустим — мы этого не предлагаем, конечно, — митинг в поддержку политзаключенных. Все говорят: все за нарушение коронавирусного режима будут арестованы.
То есть мы видим, что они это как дубинку используют просто против народов, и это по всему миру. Ну, в каких-то странах народы — на них где сядешь, там и слезешь — например, в США, как известно, «Black Lives Matter». Кстати, я это поддерживаю абсолютно и полностью.
Вот Маргарита Симоньян против «Black Lives Matter», а я за. И я считаю, что любые — и «White Lives Matter» и «Yellow Lives Matter» и «Brown Lives Matter» — все имеют значение. Правильный лозунг.
Поэтому репрессии — да, репрессии, запугивание. Высовываешь нос, высовывает Дима Гудков: «я — политик» — ну и сиди, тетя у тебя аренду не оплатила правительству Москвы миллион рублей. Ну-ка, 10 тысяч.
О.Журавлева — А у папы в шкафу патроны.
М.Шевченко — Кстати, папа бывший парторг КГБ Москвы, у него по закону патроны могут быть.
О.Журавлева — Да, у него наградное оружие.
М.Шевченко — Геннадий Гудков достойный, порядочный и веселый человек — какие претензии к патронам папы?
О.Журавлева — Объясните, это уже бессмысленная возня, они уже просто не могут остановиться хватать все, что мимо пробежало?
М.Шевченко — Нет, они рациональны. На Навальном, на его движении, кормилось 30 тысяч одних курьеров, лейтенантов, капитанов, майоров, полковников, подполковников — до генералов. А тут раз — они его взяли, и воздушный шарик лопнули. Навальный сидит, навальнисты все попрятались. Теперь что? Всем сказать: ребята, со всеми справились, родину защитили, все, расходимся по домам, ищем алкоголиков, наркоманов…
О.Журавлева — Самокатчиков.
М.Шевченко — Например. Нет. Теперь мучительно думают: кто там еще? Гудков? Пивоваров? Кто там еще? А вот репосты. Никто не собирается расходиться, это же прибыльное, доходное дело. «Доходное место» — у Островского такая пьеса.
О.Журавлева — Да, у старшего. Но скажите, это же не может длиться вечно, может, им придумать какое-то другое занятие?
М.Шевченко — Может. Если низы позволяют.
О.Журавлева — А как им можно не позволить?
М.Шевченко — Когда ситуация меняется? Когда низы не хотят по-старому, а верхи не могут». Если низы не то, чтобы хотят, но никак не акцентируют свое уже нехотение, это может вечно длиться.
О.Журавлева — Вы только что говорили про 40%.
М.Шевченко — Вы читали у великого, моего любимейшего писателя конца 19 века, Джека Лондона потрясающий роман «Железная пята»? Гейдар Джемаль очень любил его вспоминать. Где описывается такая ситуации, когда власть олигархии — прямо как в наше время смотрел, — власть олигархии и бюрократии достигал такого уровня и такой тотальной спайки с силовиками, с финансистами и так далее, что все восстания народа, все движения кончаются страшными кровавыми поражениями, и борьба начинается снова.
Вот эта власть она настолько превосходит порабощенные народы по технологическому, информационному и силовому уровню, что ее и называют «Железной пятой». Это ключевой роман, описывающий реальность, я считаю, 21 века. Он написан в 19 веке — читать обязательно. Очень важная вещь.
Поэтому — да, они достигли, они стремятся к этому. Власть имущие давно уже — кто-то превратился, кто-то стоит на пороге превращения в живых богов. Мы ничего не знаем реально про их жизнь. Многие так называемые разоблачения власти это политтехнологические обманки просто.
О.Журавлева — Да что вы?
М.Шевченко — Конечно. Потому что реально эти люди полностью закрыты от глаз журналистов, глаз газет, даже спецслужб, поверьте, многие.
О.Журавлева — Но Россия не такая идеальная страна, здесь все время все оставляют следы.
М.Шевченко — Россия, я считаю, это вообще не совсем страна в классическом смысле. Это такое пространство, на территории которой…
О.Журавлева — Бродит «лихой человек», вы хотите сказать, ледяная пустыня?
М.Шевченко — Ну, он не бродит, «лихой человек», он давно вступил в партию «Единая Россия» и как бы руководит страной. Только это не тот «лихой человек», это не Пугачёв в тулупчике бродит, это скорее Швабрин, который является символом этого всего.
Ну и потом, его оппоненты? Екатерина — мужа убила, массу людей перевешала, с помощью любовников взошла на престол, его сын был убит при участии внука — это та еще династия Романовых, те еще бандиты, та еще шайка-лейка. Если посмотреть от Екатерины до Александра, там получается, что Павел вообще был единственный пристойный человек. А остальные — вот в Александровском саду стоит памятник отцеубийце. А 11 марта — точно известно, что он знал о том, что они должны убить.
О.Журавлева — Полно ребячиться, Максим Ленартович.
М.Шевченко — Я не ребячусь.
О.Журавлева — Ступайте царствовать.
М.Шевченко — Я вам говорю реально о том, как здесь все устроено на самом деле. Ну, не будет ничего. Ничего не изменится до тех пор, пока люди будут просто тускло ворчать. Мы вот говорили в перерыве — достаточно 15% прийти на выборы дополнительно, плюс к тому…
О.Журавлева — Плюс к бюджетникам.
М.Шевченко — Власть будет сушить явку примерно до уровня бюджетников. Власть будет сама распространять версию, что выборы куплены, бессмысленно что-либо делать, не ходите. Ну, правильно, чтобы там росгвардейцы, солдаты, чиновники все проголосовали, примерно чтобы число явки совпало с числом вот этих, плюс 2-3% для упертых Шевченок с Журавлевыми.
А если вдруг — я настолько уверен, что любой человек. Который по собственной воле придет к избирательным участкам, он никогда за эту власть не проголосует. Если явка будет стремиться к 50%, там и возможность фальсификаций резко уменьшится. Такие масштабные фальсификации вызовут очень большие волнения.
Поэтому, дорогие радиослушатели, 19 сентября неважно, за кого проголосуете — уверен, что вы не проголосуете за эту власть, если вы добровольно придёте на избирательные участки.
Достаточно интервью Медведева прочитать, человек говорит про «Единую Россию» просто не зная, о чем говорит. Говорит: мы создавали двухпартийную систему, как на западе.
О.Журавлева — Ну да, правое и левое крыло.
М.Шевченко — А где такое существует? Такого нигде в мире нет. Если это Америка, то там не правое и левое. Где, в какой стране мира есть правое и левое крыло? Германия? Там шесть партий в бундестаге, даже семь — ХДС ХСС, СДПГ, левые, «альтернатива», зеленые и свободные демократы, как минимум. Где это двухпартийная система? Только в каких-нибудь полуфашистских государствах Латинской Америки. Либералы и консерваторы.
О.Журавлева — Ну ладно, это их мечты.
М.Шевченко — Поэтому на этом фоне, чем выше явка, тем выше шанс поражения их на выборах.
О.Журавлева — Вы помните, что было в августе в Белоруссии? И явка была.
М.Шевченко — Как такое забыть? Лукашенко, — я просто знаю, я продумал это все — он сознательно это все организовал, чтобы в обмен на собственную личную судьбу стать таким новым Богданом Хмельницким с новой Переяславкой Радой, присоединить Беларусь к России в обмен на личную судьбу свою и своего сына. И просто разменять суверенитет Белоруссии в обмен на это.
А вот все, что мы видели, это абсурд. Как так — к тебе в мае приезжает Виктор Орбан, ты говоришь о Швейцарии востока Европы, а месяца не проходит, как ты показываешь то, на что даже африканские диктатуры не всегда решаются.
Это объясняется только одним — он сознательно принял решение разорвать отношения с Западом. А как это можно было сделать? Можно было сделать, совершив нечто, что для Запада неприемлемо. Неприемлемо публичное избиение. Да, можно подавлять демонстрации, это делают во Франции, Германии, но, во-первых, демонстрации по разным мотивам происходят. Нельзя такие фальсификации выборов тотальные, которые были, когда даже протоколы до сих пор еще никто не видел — это раз.
Потом публичные избиения. И даже после этого запад все равно бормотал: нет, все равно не будем сжигать мосты, не будем рвать связи.
Ладно, пойдем дальше. А еще вот это, а еще вот так вот? — нет, все равно: давайте, все равно надо оставить коридор. Ну, тогда сажаем самолет. Вытаскиваем Протасевича и Сапегу, и совсем уже, как говорится, полностью выходим из этого пространства.
Выходим куда? Да вот сюда и выходим: приносим Беларусь в обмен на личные гарантии. Вот и все.
О.Журавлева — А что, нельзя было без этого всего принести?
М.Шевченко — Нет, без этого нельзя. Потому что белорусы очень хорошо относились к русским, белорусы жили себе припеваючи, у большей части белорусов были Шенгенские визы. В Минске садишься на машину — едешь, хочешь в Берлин, хочешь в Варшаву, хочешь, в Вильнюс, хочешь, в Стокгольм через паром.
Это все надо было перекрыть и после этого подарить старшему брату.
О.Журавлева — Старший брат уже оплатил первый транш.
М.Шевченко — Оплатил — это частности. Беларусь бесценна, поверьте. Это мощный развитой агрохолдинг, который будет взят местными. Это атомные электростанции, военные станции, это много чего невероятного. Это бесценный актив, ему нет цены, он не измеряется этими маленькими российскими траншами.
О.Журавлева — И это Максим Шевченко, политик и журналист. Меня зовут Ольга Журавлева, всем спасибо, всего доброго.
(*) — группировка (организация) запрещена на территории РФ
