— Наталия Алексеевна, как вы считаете, почему травля русских за рубежом в одночасье стала повальной?
— Во-первых, дело в том, что средства массовой информации на протяжении многих лет воспитывали в западной публике отношение к России, как к «черному зигзагу мировой истории». И это действует, ведь западный обыватель давно не читает книг. Он не видел ни сожженных в Одессе, ничего из того, что видели и знаем мы.
Во-вторых, у меня ощущение, что Европа после Второй мировой войны десятилетиями мучилась от комплекса неполноценности: от необходимости быть благодарной России, которая якобы ниже ее по цивилизованности, по уровню культуры. От того, что «мы нашей кровью искупили Европы вольность, честь и мир», как писал Пушкин. Думаю, сейчас это очень сильно проявилось. Запад будто бы захотел реванша.
Вообще нынешнее отношение англосаксов к русским меня мало удивляет. Ну назовите мне за 300 лет хоть какого-нибудь врага России, которого Британия не поддерживала бы? Вот вам еще пример: в договорах с Персией в первой четверти XIX века был пункт, обязывающий Иран воевать с Россией. Потом вспомните Крымскую войну. Кроме того, еще до начала Первой мировой войны министр внутренних дел Петр Дурново предупреждал, что в той неизбежной войне нам не светит никакая компенсация, потому что мы воюем на стороне нашего главного геополитического соперника, который сделает все, чтобы мирный договор даже в случае победы ничего не принес России.
— Вы слышали, что на витрины русских и белорусских магазинов кто-то вешал таблички «не покупайте у них»? Можно ли такое сравнить с желтой звездой – «знаком позора», которым клеймили евреев в Германии в конце 1930-х годов?
— Я слышала саркастичные и горькие высказывания об этом. Кто-то говорил, что сегодня русских сделали евреями, и все это подобно Германии в фашистское время. Драматично, но вообще-то все это кончилось Нюрнбергом.
Безусловно, подобные эксцессы создают очень неблагоприятный фон для нашей внешней политики. Но долго такое продолжаться не может. С нашими гражданами уже переборщили – столько гадостей про нас уже лет двадцать пишут. За это время наше население, которое тридцать лет назад было чувствительно к мнению Запада, теперь к нему абсолютно безразлично. Потому что мы поняли: что бы мы ни сделали, как бы мы себя ни вели – мы все равно для них тот самый «черный зигзаг».
И на Западе подспудно понимают, что Россия своим только существованием – уже никому не угрожающая, суверенная Россия – не позволяет никому стать господином мира. Для Запада это невыносимо.
— Такому массовому психозу поддаются образованные люди?
— Да, меня даже на Би-би-си оскорбляли. В последний раз, правда, очень вежливо. Вот они мне говорят: «Киев завален трупами женщин и детей!». Мы в Киев вообще не входили, там нет наших войск, но если всем такое говорят про Киев, как еще обыватель может реагировать? Информационное поле заполнено пропагандой. Не случайно перед спецоперацией они на Западе закрыли все наши рупоры. Увы, манипуляция сознанием в эпоху информационного общества есть главный инструмент политики.
— Вы могли бы назвать примерный процент людей на Западе, которые простым русским людям сочувствуют?
— В целом сказать трудно, но, например, во Франции, я уверена, таких немало. Процентов 30 точно есть, а это большая европейская страна. Приведу такой пример: я ездила во Францию, чтобы наблюдать за вторым туром предыдущих выборов президента. Остановилась в небольшом отельчике на окраине городка.
Когда прощалась с хозяином отеля, он мне подарил бутылочку вина. Я смутилась – мне-то ему нечем ответить. И вдруг этот мужчина говорит:
«А вы бы нам тоже могли бы сделать подарок. Подарили бы нам годика на четыре своего Путина.
Мы бы вам его потом вернули, он бы только научил нас стоять насмерть за интересы своей страны».
Подобные слова поддержки в той или иной форме я получаю регулярно, и не от маргиналов, а от профессоров, которые признают, что Россию довели, что виноваты США и НАТО. А недавно моя подруга шла вместе с мужем-французом по Парижу. Подруга живет во Франции уже где-то 40 лет, ее супруг – крупный местный бизнесмен. Они идут и говорят по-русски, а мимо проходивший француз средних лет их услышал. Он к ним наклонился и сказал на ломаном русском: «Спасыбо!». Подруга удивилась: «А что, разве еще можно в Париже по-русски говорить?». «Мы любим русских», – ответил ей парижанин.
Помимо этих историй, замечу, что у меня есть довольно большая выборка из выступлений иностранцев в парламентах Европы с альтернативной точкой зрения. Это достаточно яркие речи, в которых прямо обвиняют НАТО и США, говорят, что-де «загнали русского медведя в угол, и ему ничего не оставалось делать».
— Что бы вы посоветовали сделать нашему соотечественнику, который оказался объектом травли за рубежом? Бежать?
— Я бы на их месте сжала зубы и, так сказать, уверенно продолжала бы оставаться русской, но если жизнь стала невыносимой, у вас отнимают собственность, то, вероятно, да, может и уезжать. Впрочем, я надеюсь, что до такого не дойдет.
— Но нет ли у вас ощущения, что, наоборот, все больше русских в таких условиях будут возвращаться на Родину?
— Думаю, такое явление будет, но не знаю, насколько массовым оно окажется. Я соглашусь с тем, что очень многие россияне, побывав за границей, теряют иллюзию и убеждаются, что за границей нет правды. И там заметны двойные стандарты и несправедливость.
— Когда спецоперация кончится, отношения между русскими и иностранцами удастся восстановить? Их вообще можно будет нормализовать?
— По моему опыту, проходит все, причем неизбежно. В течение десяти лет ничего не сохраняется. Нужно понимать, что не только мы, но и украинское национальное чувство испытало травму. 30 лет они в учебниках писали, что Россия – враг, что мы ватники, а Бандера – герой, что Великая Отечественная война была фашистско-большевистской.
И здесь надо признать, что многое упустили именно мы. Мы упустили тот момент, что украинцы учат детей всему этому.
Нам нужно прикладывать усилия, проявить волю, чтобы исправить это.
Нам предстоит разделить многие трудности, и это не тоска по «Пармезану». Сейчас для 99% людей важно сохранить работу, а не иностранный сыр. Поймите: кончился сейчас послевоенный мир, построенный на том, что было достигнуто в мае 1945 года. Все будет другим: логистика, международные организации, политические движения, экономические. Я думаю, что мы выдержим.
— История знает примеры таких разногласий между Россией и Западной Европой?
— Ну, например, во время Крымской войны лорд Теннисон, поэт и кумир британских салонов, открыто говорил, что ненавидит русских и Россию. Кайзер Вильгельм в своих мемуарах писал: «Я ничего не могу с собой поделать. Я знаю, что это не по-христиански, но я ненавижу славян».
Вообще вся эта грубость откровенная произошла еще и из-за страшного падения культуры, особенно культуры языка. Раньше ноты об объявлении войны начинали со слов «соблаговолите…», а сейчас британские журналисты вместо выполнения своей работы ведут себя так, как обязаны были вести себя следователи на сталинских процессах. То есть демонстрируют презрение, осуждение, оскорбляют, а иначе будто бы рискуют быть заподозренными в недостаточной лояльности. Падение культуры и политической этики налицо в Европе.
— Вы хотите сказать, что жители Западной Европы никогда не считали русских за европейцев?
— Да. Еще Данилевский писал, что Европа не признает нас своими:
«Европа видит поэтому в Руси и в славянстве не чуждое только, но и враждебное начало. Как ни рыхл и ни мягок оказался верхний, наружный, выветрившийся и обратившийся в глину слой, все же Европа понимает, или, точнее сказать, инстинктивно чувствует, что под этой поверхностью лежит крепкое, твердое ядро, которое не растолочь, не размолотить, не растворить, – которое, следовательно, нельзя будет себе ассимилировать, претворить в свою кровь и плоть, – которое имеет и силу и притязание жить своею независимою, самобытною жизнью…
Итак, во что бы то ни стало, не крестом, так пестом, не мытьем, так катаньем, надо не дать этому ядру еще более окрепнуть и разрастись, пустить корни и ветви вглубь и вширь…
Но как дозволить распространиться влиянию чуждого, враждебного, варварского мира, хотя бы оно распространялось на то, что по всем Божеским и человеческим законам принадлежит этому миру? Не допускать до этого – общее дело всего, что только чувствует себя Европой. Тут можно и турка взять в союзники и даже вручить ему знамя цивилизации».
