Трудно быть «космическим человеком». Трудно, занимаясь обыденным, звоня по телефону, резонясь с домашними, расплачиваясь в магазине, трудно представлять, что всё это происходит в мироздании, во Вселенной, где рождаются и гибнут галактики, полыхают космические зори, где продолжается сотворение мира. Ты обыденный, не космический и обречён пересчитывать деньги, отходя от кассы.
И только великий Ломоносов в откровении воскликнул: «Открылась бездна, звезд полна, звездам числа нет, бездне — дна». И только изумительный Иннокентий Анненский молитвенно написал: «Среди миров, в мерцании светил одной Звезды я повторяю имя».
Столь же трудно быть «человеком историческим». Водить машину, смотреть сериалы, голосовать на выборах, возмущаясь или восхищаясь политиками, и представлять, что всё это сотворяется в единой, неразрывной, длящейся в сию минуту истории. И ты живёшь и действуешь во времени, где звенят мечи Куликовской битвы, где раскалывается чудской лёд под копытами германской конницы, и Матросов в эту секунду кидается грудью на дот, и Пушкин под немеркнущим петербургским небом макает гусиное перо в чернильницу и выводит: «Я помню чудное мгновенье».
Трудно жить, не выпадая из истории, трудно быть «человеком истории».
Путин — «человек истории». Спуская на воду ледоколы, открывая онкологические центры, подписывая приказ о начале Специальной военной операции, возлагая венок на Пискарёвском кладбище или давая интервью американскому журналисту, Путин пребывает в истории. В той громадной и непомерной русской истории, в которой он уже был в её самую раннюю пору, когда святой князь Владимир окунал свои стопы в крещенскую купель. Когда Пётр мчался пред полтавскими полками «могущ и радостен, как бой». Когда эшелоны под бомбами «Юнкерсов» вывозили на восток станки оборонных заводов. Когда лилась нескончаемая кровь второй чеченской. Когда русские батальоны ломали границу под Харьковом и кольцевали украинские города. Путин — в истории. Он — как опорный столп российской государственности, и рядом с ним князь Владимир Святой, царь Иван Васильевич Грозный, император Пётр Первый, генералиссимус Иосиф Сталин. Быть в истории страшно, непосильно и восхитительно.
Был в истории Александр Блок, который написал: «Рождённые в года глухие пути не помнят своего. Мы — дети страшных лет России — забыть не в силах ничего». Был в истории Владимир Маяковский: «Я знаю — город будет, я знаю — саду цвесть», «И я, как весну человечества, рождённую в трудах и бою, пою моё отечество, республику мою».
Быть в истории — это значит хотя бы раз, несмотря на все напасти, слёзы и катастрофы, воскликнуть: «Я русский! Какой восторг!»
Граждане СССР, уставшие от бессмысленного лепета вождей, нехватки еды, старомодных костюмов и платьев, рассказывали анекдоты о Ленине и Чапаеве, жадно слушали «Голос Америки»*, восхищались Горбачёвым, славили Солженицына и поносили Шолохова, ликуя, смотрели, как качается в стальной петле памятник Дзержинскому. И не ведали, что всё это — признаки надвигающегося на Россию страшного ига, более жуткого и кромешного, чем иго ордынское.
Когда в Кремле угнездился игопоклонник, и его сметливые, резвые, беспощадные царедворцы закрывали великие заводы, превращали в перхоть победную армию, показывали по телевидению срамных обнажённых девок, когда лился рекой палёный спирт, а городские подворотни кишели ночными проститутками, мало кто представлял себе, что на Руси установилось страшное иго. Подчинило себе гигантский континент между трёх океанов, оскопляя населявший континент народ, с садистским наслаждением вымарывая этот народ из истории.
Когда Анпилов выводил свои тысячные демонстрации на Тверскую и, захлёбываясь, хрипел в микрофон, призывая народ не сдаваться, когда, окружённые множеством враждебных изданий, призывали к сопротивлению «Советская Россия» и «День», журнал «Наш современник», когда взбунтовался Верховный Совет и был расстрелян танками, мало кто понимал, что это сражение с тем тысячелетним рейхом, который был раздавлен советскими «тридцатьчетвёрками», и в новом обличии, почти не встречая сопротивления, дошёл до Москвы, до Урала, до Владивостока. Сражаясь за Советский Союз, мечтая о его возрождении, мы восстали против ига.
Восстанием против ига был бросок русских десантников на Приштину вопреки воле натовских победителей. Восстанием против ига было избрание президента Путина. Восстанием против ига были победа во второй чеченской, воссоздание оборонных заводов, строительство храмов, ошеломившая Запад мюнхенская речь, где игу был брошен вызов. Восстанием против ига были возвращение Крыма, Дебальцевский и Иловайский котлы, начало Специальной военной операции и бои под Авдеевкой и Бахмутом.
Иго, тысячелетнее, незыблемое, всемогущее, было потрясено этим русским восстанием, иго подавляло восстание, обрекая Россию на распад, на голодную смерть.
Иго заварило на Болотной площади мятеж, который был смирён. Иго запустило ядовитые грибницы Навального**. Эти грибницы были вырваны. «Мемориал»***, Сахаровский центр***, «Эхо Москвы»* — осиные гнездовья, свитые игом, — были разорены. Иго решило срыть с лица земли непокорный русский континент, чтобы в пространстве между трёх океанов с лесами, Байкалом, Волгой, с Пушкиным, с храмом Покрова на Нерли, с народом-чудотворцем, молитвенником, великим трудником, чтобы здесь образовался чёрный глухой котлован, в который сливаются отстои мировой истории.
Иго взорвало газопроводы в Балтийском море, нанося удар по углеводородной цивилизации русских. Иго вырвало из русской экономики тысячи западных фирм и компаний, которые оно уже вживило в русскую экономическую плоть, и в русской экономике зазияли кровоточащие раны. Иго направило на Украину бессчётные танки, реактивные установки, средства космической связи, всю мощь своих технологий, разведки, магических практик. Иго ринулось на Россию, подавляя восстание. И Россия, кровоточа, под грохот батарей, даёт игу отпор. Сражаясь на фронтах, переводит потоки газа с запада на восток, подобно тому, как с оккупированных территорий заводы уходили за Урал. С гигантским напряжением трудятся дипломаты, военные технократы, военкоры, певцы и художники. Русские мыслители создают идеологию русского возрождения, идеологию победы над игом, идеологию русского будущего.
Иго посрамлено. Иго сотрясено. Иго отступает. Иго съёживается. Иго больше не прячется за чудесный лик Мона Лизы, не укрывается за священное сияние Сикстинской Мадонны. У ига жуткий лик босхианских уродов, содомитов, палачей, для которых единственным инструментом познания осталась ненависть.
Мы — люди истории — «забыть не в силах ничего». Сколько раз русская лира звала Европу на братский пир. И каждый раз Европа присылала к нам ненависть. То в рыцарских латах, то в плюмажах польских рейтар, то в танках с крестами. А теперь перековала свастику на трезубец.
Дни ига сочтены. Никто не скажет, каков счёт этим дням. Интервью президента Путина, данное американцу, это послание «человека истории», лидера великой, сбросившей иго страны.
* СМИ-иноагент
** ФБК и штабы Навального признаны экстремистскими организациями и запрещены
*** Запрещённая в РФ НКО-иноагент
