Зерно войны, оно падает в рыхлую влажную почву международных распрей и несогласий и начинает прорастать. Набухает, у него появляется корешок, питается соками ненависти, вражды. Рождается стебелёк, первый лист, второй. Первые бои, первые потери, первые горящие танки. Войска окружают Киев, войска покидают Харьков, кровавый штурм Мариуполя. Турция продаёт «Байрактары», американцы шлют «Джавелины», потом идут германские «Леопарды». Победа в Авдеевке, гибель кораблей, дальнобойные английские ракеты. Взрываются Белгород, Брянск, Воронеж. Дроны летят к Москве, Великому Новгороду, к Волгограду. Иностранный легион Макрона готов к вторжению в Одессу. Ядерное оружие рассматривается как оружие поля боя. «Европа от Лиссабона до Владивостока», «Европа — наш общий дом» становится несметным количеством мишеней, и зерно войны превращается в жуткий цветник с атомными цветами сгорающих городов, в несусветную клумбу, возделанную страшным садоводом войны.
Война прорастает в творчестве художника, будь то романист, поэт или музыкант. Фильм «Позывной «Пассажир» вышел на экраны страны, рассказывает о войне в Донбассе 2014 года. Я причастен к этому фильму. Зерно войны упало в мою душу и стало прорастать, вовлекая в свой рост ярких одарённых режиссёров, актёров, художников, идеологов, коммерсантов. Создание этого фильма — таинственное и редкое слияние художника и государства. Государства, которое ведёт беспощадную схватку со своим лютым врагом, желающим погибели, и художника — сына своего государства, считающего государство высшей ценностью, сберегаемой народом.
Господь попустил меня видеть шестнадцать войн. Семнадцатой была война в Донбассе. Война блокпостов, ополченцев, потёртых автоматов, горящих автобусов, обороны Саур-Могилы, где сражался батальон «Восток», и казаки атамана Козицына соорудили из брёвен бутафорские установки залпового огня, накрывали их брезентом, пугая украинцев своей несуществующей мощью. Луганск с разрушенной церковью и раненым батюшкой, Донецк, дрожащий от взрывов. В военном штабе Захарченко вскрывали ножами консервы и пили водку, отправлялись в ночные дозоры.
Это была великая пора, когда Россия, получив ослепительный дар, божественный Крым, подняла восстание в Донбассе, продолжая сбрасывать с себя чудовищное навалившееся на неё иго.
Я написал роман «Убийство городов», который был первым произведением о грозной донбасской войне. Тысячу изданных книг я привёз в Донбасс и устроил презентацию романа на Саур-Могиле, где ещё не осели погребения ополченцев, по склонам были разбросаны огромные осколки монументов. К подножию горы из соседних селений пришло множество людей, и я дарил им мои книги, ибо это были книги о них, этих людях, и они жадно хватали книги, уносили их с горы, будто это были скрижали. Счастливая и грозная презентация романа о войне. Эта война всё ещё двигала и катала в пшеничных полях свои огненные шары.
Я написал по роману сценарий, пригласил режиссёром гениального Бортко, тот увлёкся романом, и фильм был готов к запуску, ждал своего воплощения, но был остановлен. Лежал под спудом восемь лет — всё время, пока нас обманывали, пока в закрытых политических лабораториях выращивался уродливый, липкий моллюск Минских соглашений, и шли липкие переговоры, и липкие персонажи произносили липкие речи. Я махнул рукой на фильм, забыл о нём, испытав горечь несовпадения воли художника и воли государства, столь частого в русской истории.
И вдруг обманутое государство очнулось от иллюзий, сжало кулаки, заскрипело зубами, и оскорблённое, очнувшееся, начало Специальную военную операцию. И фильм о Донбассе оказался востребованным. Вдохновенный режиссёр Илья Казанков взялся поставить фильм. Мои поездки на съёмочную площадку. В открытых полях была построена декорация: село, где проходило действие, грохотали взрывы, танки ломали дома, герои любили, страдали и мучались. Мы делали фильм о русском восстании и его герое, которого русская история превращала из сладкопевца и гедониста в сурового воина и солдата России.
Прекрасной была презентация фильма. Тысяча зрителей. Чудесные актёры. Отпускал в мир своё детище режиссёр Илья Казанков. И я, причастный к фильму, испытал странное изумление, пытаясь осмыслить случившееся. Не канву фильма, не романный прообраз героя, не изумительную работу актёров и режиссёра, не похвалы фильму, звучащие из уст участников Спецоперации и ветеранов других войн. Поражало другое.
Впервые за минувшие тридцать лет после крушения СССР интересы художника и государства совпадали. Они действовали сообща, их трагическое разобщение кончилось. Кончилась культура перестройки, когда романы Солженицына, Рыбакова, Дудинцева разрушали родное государство, толкали его в пропасть.
В девяностые культура и государство не замечали друг друга, культура превратилась в забавный развлекательный маскарад наспех размалёванных масок, а государство прятало свою сущность в легковесных увеселениях и мнимых художественных фестивалях. Люди культуры рассыпались на множество жалких групп бессмысленных нетворческих объединений, деливших между собой куцые премии, возводивших местечковых кумиров. Это время кончилось. И настало грозное время войны. Художник снова становится «певцом во стане русских воинов». Государство спешно создаёт оружие поля боя. Это новое оружие рушится на голову врага и превратит «Абрамсы» в продырявленное железо, а военный поход Макрона — в гей-парад с большим количеством убегающих геев.
Оружием поля боя является фильм «Позывной «Пассажир». Оружием поля боя является рок-опера Александра Агеева «Хождение в огонь». Оружием поля боя становятся грозные мистерии Хирурга. Оружием поля боя являются дивные песни Чичериной, которой создан эпос донбасских сражений, и их будут петь, когда пушки на Украине умолкнут, и мы пойдём по горящим пепелищам искать, что сохранилось в этих пепелищах от русско-украинского братства.
«Первый, Первый, я «Пассажир». Как слышите меня?»
«Я — Первый. Слышу тебя, «Пассажир».
