Из бронзы, вознесённый к небесам,
Раздвинул мир испуганный и хрупкий.
Волшебный дождь струился по усам,
Гасил огонь его нетленной трубки.
У ног его струился Енисей.
И он стоял громадно, одиноко
В своей неувядаемой красе.
И в небесах открылось божье око.
В Курейке, на берегу Енисея, у Полярного круга, был воздвигнут памятник Иосифу Виссарионовичу Сталину. Огромный, в полный рост, из бронзы, вровень с высокими елями, он виден с реки. И плывущие по Енисею самоходные баржи и сухогрузы салютуют ему гудками.
Памятник отлили на деньги радетеля, почитающего генералиссимуса. Не государство давало деньги на сталинское изваяние, но оно уже впервые за многие десятилетия участвовало в его воздвижении. Земля была государственная, облагороженная вокруг территория стоила государству немалых денег.
По всей стране множатся памятники Сталину. Сталин после долгих десятилетий поругания возвращается в русское мировоззрение, занимает своё место в русской истории.
В Курейку, в это село Туруханского края, был сослан молодой Сталин за его дерзкую антицарскую агитацию, за участие в грузинских боевых организациях. Здесь стояла изба, в которой жил Сталин. При свете керосиновой лампы читал марксистские тексты, писал письма товарищам, оставшимся на Кавказе и в Петербурге. Ходил в тайгу на охоту, ловил на Енисее рыбу. И не раз пытался бежать, возвращался обратно царскими урядниками.
Над этой избой, где жил Сталин, был поставлен хрустальный купол, озаряемый огнями днём и ночью. И воздвигнут памятник Сталину, отлитый в бетоне.
Хрущёвские клевреты разбили хрустальный купол, раскололи бетонный памятник, вывезли его на Енисей и утопили в промоине. Изба сгорела. И долгие годы здесь была пустошь, пепелище, зараставшее лесными травами. И вот он снова явился — гигантский, мощный, словно встал из гроба, воскрес среди бед и тревог современной России.
Воюющая Россия ждёт его твёрдой длани, могучей воли, победного дерзновения. Ждёт, что после десяти сокрушивших Гитлера сталинских ударов последует одиннадцатый, разящий, как молния, победный удар.
Жадно изучаются сталинские методы управления экономикой — мобилизационный сталинский проект, позволивший все ресурсы страны — материальные и духовные — свести в огненный фокус и направить их в развитие.
Изучаются сталинские взгляды на культуру, сталинская внешняя политика, представления Сталина о мировой истории. Этот бесценный опыт суммируется, пополняется всё новыми и новыми знаниями, полнит книгу, именуемую «Вопросы сталинизма».
Но Сталин вернётся в XXI век не своими гениальными практиками, не своими неповторимыми концепциями и бесподобными откровениями. Он вернётся в XXI век мифом — той таинственной силой, что родится из множества конкретных исторических фактов. Мифами движется история. История — схватка мифов. Один исторический миф поглощает другой — или расщепляет его, или создаёт множество сопутствующих мифов.
Сегодняшняя Курейка — небольшое сельцо, в которое превратилось некогда обширное поселение, — полнится сказаниями о Сталине, достоверность которых не обязательна, ибо они вливаются в сталинский миф.
Здесь, в Курейке, шаман из соседнего стойбища научил Сталина курить трубку, наполнял её зельем из трав и мхов, и синий дымок кружил голову, вызывал видения, и, быть может, в этом синем дымке являлись Сталину видения будущих громадных строек, плотин и заводов, гигантских, сражений, чудовищных схваток. Быть может, в синем дымке Курейки уже витал розовый образ университета на Воробьёвых горах.
Сталин покидал избу, шёл на рыбалку, уходил к водам, где водились огромные таймени, нельмы и осетры. И однажды, как говорит предание, поймал громадную нельму чуть ли не в рост человека. И быть может, эта нельма была не просто рыбой. А была Россией, которую выловил Сталин из потоков мировой истории.
Существует апокриф, о котором вы не прочитаете в воспоминаниях о Сталине, не узрите его ни в одном из документов, — апокриф, украшающий миф о Сталине.
В очередной раз Сталин решил бежать. Зима, сибирские морозы. Нет пути через тайгу, а только по реке, по наезженной санями колее. Он в тулупе, в шапке-ушанке, валенках, с запасом снеди, вышел в ночь. И на Енисее провалился под лёд в промоину. Чёрная жуткая вода утащила его под лёд, волокла подо льдом, и он тонул, умирал, его глотала река. Но случилось чудо. Будто чья-то рука подхватила его и вынесла в другую, соседнюю, промоину. И он, захлёбываясь, всплыл на воздух. Карабкался на лёд, выбираясь из реки, мокрый, хлюпающий. Мороз оледенил намокший полушубок. Шапка и валенки превратились в тяжкий доспех. Он брёл по берегу, едва переставляя ноги, на далёкий мутный огонь. Чудом добрёл до крайней избы деревни, переступил порог и упал. И хозяева избы с ужасом смотрели на этого снежного человека с оледенелыми глазами и ртом. Отогрели. отпоили, отходили и вернули Сталина к жизни.
Апокриф гласит, что, быть может, окунувшись в эту сибирскую купель, крещёный Сибирью, Сталин из грузина превратился в русского, пережил великое трясение и преображение, когда в нём родился новый человек — тот, что много лет спустя в сорок первом с Мавзолея выйдет провожать полки на битву под Волоколамском и Истрой. Тот, в белоснежном мундире с бриллиантовой звездой, что, стоя на Мавзолее, будет принимать падающие к подножию знамёна и штандарты разгромленных германских дивизий. Тот, кто в Георгиевском зале Кремля поднял тост за русский народ.
В окрестностях Курейки по лесам таились старообрядческие скиты. Старообрядцы, бежавшие от гонителей, скрывались в дебрях, непролазных чащобах сибирской тайги. Они искали спасения в Беловодье — божественной дивной стране, где нет насилия, поругания, скверны. Где одна благодать, где люди живут, как праведники в раю. Беловодье — это образ русского народного рая. Сталин узнал о Беловодье от старообрядцев, проникался этим чудесным народным учением, его марксистское мировоззрение сливалось с Беловодьем.
Коммунизм, которому учил марксизм, сливался в Сталине с этой сказочной народной мечтой. И он в Курейке, уходя в тайгу вместе со староверами, искал вход в Беловодье — вход в этот русский рай на земле. И быть может, Советский Союз, который он строил, исходя из мощных земных, основанных на марксизме технологий, Советский Союз был в воображении Сталина Беловодьем. Он нашёл вход в это Беловодье и вёл за собой народ.
Открытие памятника в Курейке — событие чудесное. Мы перерезали ленточку у подножия памятника. Положили к подножию букетики полевых цветов. Нас оросил восхитительный дождь, совершив омовение памятника. И мы сошлись за братской трапезой. И мы были не красные не белые, не монархисты, не сталинисты. Мы были русские люди. И перед нами сверкал безбрежный Енисей — река русского времени.
Я невольник одиночных камер.
Краковяк под пыткою плясал.
В кандалы забитыми руками
Я стихи о Сталине писал.
Я любил его стальную поступь.
Ломаные ноги волоча.
На лице его, изрытом оспой,
Тайную ухмылку палача.
Он Россию щекотал усами,
Каждому словечко находил,
И ему глухими голосами
Люди отвечали из могил.
На себя копейки он не тратил,
Он Россию застирал до дыр,
Был её бессменный надзиратель,
Был её жестокий конвоир.
Но когда другие поколенья
Возжелают правды наконец
И его разроют погребенье,
То узрят бриллиантовый венец.
