Есть хорошая пословица, характеризующая отношение русского человека ко всему, что он считает для себя принципиальным. Звучит она так: «И за «ять» пойдём умирать». Нередко этой нашей склонностью довести всё до справедливого конца пользуются враги. Для этого они заходят и «слева», раздувая пожары на почве социальной справедливости (она ведь, мы знаем, есть далеко не всегда и не везде), и «справа», будоража нашу национальную гордость. Так когда-то публицист Николай Стариков отметил: в России либералы критикуют Путина за то, что он «слишком Путин», а патриотический лагерь считает, что он «недостаточно Путин».
Одним из ярких показателей такого разлома в пассионарной части общества является День России. Эта дата в социальных сетях (и не только в них) провоцирует очень полярные, и главное — острые реакции у людей активных. И вот «системные» патриоты постят восторженные картинки с русскими триколорами, а мыслящие пишут что нибудь вроде: «В этот день пьем не чокаясь».
Квинтэссенцией второй позиции является высказывание Эдуарда Лимонова: «Праздник 12 июня должен быть стёрт с календарей. Подавляющее большинство русских пережили уничтожение СССР как личную трагедию. Поэтому день независимости России от СССР (где к тому же остались вне России 27 миллионов русских: 12 на Украине, 6 в Казахстане, остальные — покинуты повсюду в республиках) есть сатанинский смех над нами всеми».
Прежде, чем рассматривать доводы дальше, хочу подчеркнуть: многие искренне считающие эту дату праздником действительно любят Россию. Как и те, кто «День России» критикует. Получается, что на этой острой теме нас сталкивают лбами. Примерно так проверяли, насколько будут «искрить» Донбасс и Галиция, когда компании вроде Shell вдруг начали добывать сланцевый газ, используя метод гидроразрыва в районе Северского Донца и на Западной Украине.
Одновременно, что интересно. Движения протеста возникли и там, и там. Западные социологи сделали себе соответствующие пометки. А через пару лет вернулись уже с другой темой — ультранационалистической. И у них не было сомнений, что два активных региона возьмутся за оружие — ведь был уже проведен накануне полноценный социальный эксперимент.
Такое в нашей истории случалось уже не раз. В XX веке, например, после Гражданской войны, когда патриоты России разделились на «красных» и «белых», это заиграло всеми красками трагедии. Ведь во время Великой Отечественной кто-то поддержал РОА и Власова, а кто-то из политэмигрантов понял: речь идёт уже не о большевизме. Война развязана в принципе против Родины. В этом плане очень интересна судьба Петра Махрова, генерал-лейтенанта Русской императорской армии. Сразу после вторжения Германии в СССР он написал в советское посольство, с просьбой зачислить его на любую должность, хотя бы рядовым. Однако, письмо его было перехвачено, и Пётр Семёнович был отправлен в концлагерь. Выжил, Победу увидел. Но на Родину так и не вернулся — умер в Каннах.
Современные пикировки вокруг Дня России, конечно, не имеют такого накала. Но всё же напряжение присутствует. И нужно понимать, что при правильном манипулировании эту ситуацию можно развивать: давайте помнить, что враг не дремлет. Что в США и Европе ещё во время Холодной войны создавались различные институты, целью которых было как раз изучение противоречий в русском обществе и умение на эти противоречия надавить. Сегодня, когда в руки транснациональных корпораций попадают огромные массивы наших цифровых данных (у всех ведь есть нерусские учётные записи в телефонах?) такое воздействие для противника тоже не составляет большой проблемы.
В результате мы оказываемся в позиции витязя на распутье. С одной стороны, праздник откровенно странный. Он имеет чёткий шлейф неблагополучного ельцинского времени, когда «очередь в мавзолей сменила очередь в макдональдс», а потом — «горящий дом советов — свидание с Америкой». Я и сам считаю, что не было ничего торжественного ни в распаде СССР, ни в московском «демократическом» расстреле 1993-го.
С другой, Россия находится в состоянии вооружённого противостояния, которое только юридически не называется войной. А во время войны своих не ругают. И сложнее всего, кстати, в такие периоды быть именно на стороне государства. Потому что ты в любом случае становишься причастным к какому-то количеству непопулярных решений.
Эта «русская распутица», наверное, является нашим постоянным маркером жизни. Ведь несложно представить, как на критику идейно слабых аспектов Дня России (а они объективно есть) может отреагировать какой-нибудь «правоверный функционер» в духе «Ах вы смутьяны, качаете лодку». Так у нас в ДНР главными «псами режима» когда-то стали люди вроде Алексея Муратова, например. Фанатично проводили «Дни республики» и всячески занимались пропагандой.
Любое сомнение, озвученное в Донецке, шельмовали как измену и предательство. В результате внутреннее содержание русской идеи во вверенной Муратову организации «Донецкая Республика» было выхолощено, доведено до абсурда. Сейчас то же самое и по тому же принципу происходит уже с партией «Единая Россия». Всё оттого, что нельзя одновременно заниматься финансовыми пирамидами типа МММ, криптовалютой и блокчейном, а другой рукой — править государственный курс.
Как считаете, какими будут «День России», «День Флага», «День Республики» в таком исполнении? Будут ли доверять люди?
Но есть и другой аспект. Несмотря на сложное наследие 90-х, в Донецке конкретно День России — это в любом случае праздник. Хотя бы потому, что над городом реет именно русский флаг, а в любом присутственном месте звучат русские песни, а не гимн Украины. И это точно наше огромное приобретение. Точно так же все, вплоть до убеждённых монархистов в 2014 г. собирались у памятника Ленину, чтобы не дать заезжим бандеровцам снести его и учинить свой шабаш.
В общем, диалектика. Крайне сложные вопросы для жителей большой и сложной страны. И страна эта у нас одна, другой не будет.
Напоследок ещё одна парадоксальная история о «сторонниках» и «противниках» системы. Был такой русский историк Николай Ульянов. Он написал книгу «Происхождение украинского сепаратизма», издал её в Мадриде, позже — в Нью-Йорке (1966 г.). Украинствующие эмигранты, которых после войны в Европе и Америке было предостаточно, первые тиражи фанатично выкупали и сжигали. В СССР, где господствовал миф о «братских республиках», а тема агрессивных национализмов и русофобии была под запретом, на эту работу не обратили никакого внимания. А напрасно. Все симптомы, которые описывал Ульянов, в «незалежной» Украине развились в сложное психическое заболевание, которое теперь непонятно, как вообще лечить. И получилось, что советская номенклатура сыграла на руку противнику.
Вот и выходит, что крайне сложная, но необходимая для решения задача — это поиск тонких граней. Как исправлять ошибки системы, не разрушая государство? Как не допускать, чтобы «ура, и да здравствует» не заслоняло здравый смысл, элементарный инстинкт самосохранения, которого СССР в последние годы существования лишился полностью? Как сделать так, чтобы наши внуки жили в большой и сильной России, в которой уже не сто срок миллионов русских, а двести пятьдесят? Как не проехать нужный поворот?
Возможно, победа на украинском фронте уберёт противоречия, которые сейчас возникают вокруг Дня России. Потому, хотя бы, что историческая несправедливость уже будет частично исправлена. Не зря же Владимир Путин после награждения героев труда в этот день долго общался именно с военными. Потому что сегодня вся надежда, как и всегда — на армию и флот.
