Необъявленная война администрации Трампа с так называемыми «наркотеррористами» в Венесуэле открывает новую агрессивную главу в истории США и разжигает «войну с наркотиками».
Как пишет «Си-эн-эн»* (06.12.2025), «война с наркотиками, объявленная президентом Ричардом Никсоном в 1970-х годах, представляет собой многолетнюю кампанию, интегрированную в американскую внешнюю политику, политику правосудия и общественного здравоохранения, направленную на принудительное прекращение потока наркотиков в США и суровое наказание наркоторговцев, дилеров и даже потребителей.
В последнее время учёные, активисты и политики также считают эту политику провалом. Наркотики остаются серьёзной проблемой. Их поток в США не прекращается. В последнее время наблюдается тенденция к отказу от суровых наказаний, затрагивавших преимущественно чернокожих и темнокожих, в пользу лечения и образования.
Теперь администрация Трампа усиливает стратегию войны с наркотиками, объявляя наркокартели «наркотеррористическими организациями», называя наркотики главной причиной нападения на левое правительство Венесуэлы и поручая американским военным уничтожить предполагаемые наркоторговые суда».
Обозреватель «Си-эн-эн» Зак Вулф поговорил с Дэвидом Фарбером, профессором истории в Университете Канзаса и редактором книги «Война с наркотиками: история», чтобы понять, как все это вписывается в сагу, продолжающуюся на протяжении поколений.
Новый фронт в войне с наркотиками
ВУЛФ: Вы написали историю войны с наркотиками. Считаете ли вы нынешнюю войну, развязанную администрацией Трампа, частью этой войны?
ФАРБЕР: Да, я действительно думаю, что это часть войны с наркотиками. Война с наркотиками раньше была скорее метафорой, чем реальным описанием событий. Это было больше похоже на войну с бедностью, чем на Вторую мировую войну. Конечно, администрация Трампа сознательно решила обострить военные действия, вплоть до внесудебных убийств людей, которых считают наркоторговцами. Так что это другое дело.
ВУЛФ: Это — метафорическая война, придуманная Ричардом Никсоном в 1971 году, но она длится уже более 50 лет. Как США вели войну с наркотиками до сих пор?
ФАРБЕР: Война с наркотиками велась двумя способами. Первый заключался в том, чтобы сделать всё возможное в рамках законных полномочий Соединённых Штатов, чтобы остановить поставки наркотиков в Соединённые Штаты. До 1970-х годов почти все наркотики, которые мы считали опасными, — кокаин, опиоиды и даже каннабис — производились где-то в другом месте, а не в Соединённых Штатах. Импульс существовал давно, и Никсон, в частности, пытался остановить импорт этих нелегальных наркотиков. Но проблема спроса существовала всегда. В Соединённых Штатах люди, похоже, испытывают ненасытную тягу ко многим наркотикам, которые мы теперь сделали незаконными: кокаину, опиоидам, каннабису и т. д.
Со времён Никсона каждый политик пытается найти баланс между этими двумя видами борьбы — борьбой за предложение и борьбой за спрос. Лишь в середине 70-х годов, обострившись при Ричарде Никсоне и целой плеяде губернаторов штатов, была предпринята попытка реально снизить спрос и внутри Соединённых Штатов, преследуя наркоманов и мелких местных наркоторговцев. Именно в 1970-х, а затем и в 1980-х и 1990-х годах тюремное заключение стало предпочтительным методом борьбы с употреблением наркотиков в Соединённых Штатах, а также пресечения поставок от международных дистрибьюторов. И то, и другое — часть борьбы с наркотиками.
До недавнего времени отставали попытки использовать меры в области образования, реабилитации и общественного здравоохранения для сокращения спроса и уменьшения злоупотреблений, связанных с употреблением наркотиков, а также для спасения жизней людей, ставших жертвами зависимостей того или иного рода.
Трамп ищет справедливость вне системы правосудия
В последние месяцы американские военные нападают на суда в международных водах.
ВУЛФ: Так это своего рода новый фронт в войне с наркотиками? Как вы оцениваете эти новые операции в контексте более масштабной войны?
ФАРБЕР: Не думаю, что кто-либо ещё, занимавший руководящие должности в правительстве Соединённых Штатов, когда-либо думал, что мы будем, не знаю, как это назвать, уничтожать контрабандистов в Карибском бассейне или в Тихом океане. Так что это определённо новая политика. Можно утверждать, что это продолжение политики, существовавшей в прошлом. Так что, повторюсь, это далеко не тот уровень смертоносности, который выбрала администрация Трампа, как это принято сегодня.
США рассматривали этот тип наступления и раньше, но не без помощи союзников.
ФАРБЕР: Некоторые из действий, которые Трамп предпринимает сейчас, рассматривались Джорджем Бушем-старшим ещё в конце 80-х – начале 90-х. Он уже начал использовать армию способами, которые никогда ранее не применялись для борьбы с наркотиками. И было много разговоров о том, как это сделать. Можно ли использовать самолёты для стрельбы по судам, перевозящим наркотики? Буш хотел ввести смертную казнь для наркоторговцев. Такие идеи в то время не применялись, хотя и обсуждались. И в этом ключе Буш и его команда, (госсекретарь Джеймс Бейкер и другие), никогда не рассматривали возможность действовать в одиночку, без сотрудничества с Колумбией, Мексикой и другими странами. Намеки были, но никогда раньше этого не происходило так, как происходит сейчас. Возможно, это и есть «Америка прежде всего».
Война на самом деле началась задолго до Никсона. Соединённые Штаты использовали для этого процесса вооружённые силы, а также разведывательные службы. Но не с такой смертоносностью, не с такой преднамеренной попыткой использовать внесудебные методы уничтожения наркоторговцев.
ВУЛФ: США также использовали наркотики как стимул для смены режимов в Латинской Америке. Как это должно повлиять на политиков, которые сейчас рассматривают Венесуэлу?
ФАРБЕР: Ближе всего к тому, что происходит сейчас, происходило, когда администрация Джорджа Буша-старшего решила вторгнуться в Панаму, чтобы свергнуть правительство Норьеги и максимально остановить наркотрафик из Панамы.
ВУЛФ: До этого года, когда США начали бомбить суда в Карибском море, большинство людей, вероятно, считали войну с наркотиками провалом. Почему? Как она вернулась?
ФАРБЕР: Война с наркотиками восстаёт из мёртвых, словно Дракула, которого невозможно похоронить. Я историк по профессии. Мы занимаемся периодизацией, когда всё начинается, когда заканчивается, и да, ещё десять месяцев назад я бы, наверное, утверждал, что война с наркотиками завершилась, вероятно, при администрации Обамы, и что мы перевернули страницу. Мы пробуем меры общественного здравоохранения. Штат за штатом легализовали или декриминализовали каннабис. Казалось, мы быстро движемся в другой мир. Причиной её завершения стали наказания, штрафы, цена которых многие американцы считали слишком высокой.
Мы стали страной, где на душу населения приходилось больше заключённых, чем где-либо ещё. Не думаю, что большинство американцев действительно хотели, чтобы американская мечта выглядела именно так.
Вторая проблема заключалась в том, что, похоже, каждый раз, когда один вид наркотиков, например, крэк-кокаин, подавлялся, появлялся какой-то другой нелегальный наркотик. Или же какой-то законный наркотик, например, опиоиды, становился нелегальным, и снова появлялся, так что проблема спроса, желание многих американцев так или иначе «употребить кайф», похоже, никак не решалась так называемой войной с наркотиками, которая ведётся уже около 50 лет.
Поэтому, судя по всему, были приняты различные меры: декриминализация; гораздо больше ресурсов для реабилитации и методов, помогающих наркоманам избавиться от зависимости; попытки удержать людей от самоубийств в тот период, когда они употребляли наркотики не по назначению.
И вот теперь мы, похоже, внезапно включаемся в войну с наркотиками. Опять же, интересно, что при администрации Трампа основное внимание уделяется именно проблеме предложения. Не было предпринято никаких попыток возродить тюремную машину и начать отправлять десятки, сотни тысяч американцев в тюрьмы, исправительные учреждения и другие места заключения. Проблема предложения всегда была наиболее популярной в войне с наркотиками: она препятствовала ввозу наркотиков иностранцами, неамериканцами. Похоже, именно эта проблема вернулась с новой силой.
Я считаю, что нападения на Венесуэлу на самом деле не столько повторение войны с наркотиками, сколько повторение «дипломатии канонерок» столетней давности, 1920-х годов.
Мадуро утверждает, что настоящая причина зацикленности Трампа на Венесуэле — нефть
«Гардиан» * (06.12.2025) пишет:
«Президент Венесуэлы Николас Мадуро утверждает, что настоящей причиной масштабного наращивания военного присутствия США в Карибском бассейне является нефть: его страна обладает крупнейшими в мире разведанными запасами этой нефти.
Госдепартамент США это отрицает, настаивая на том, что авиаудары по судам, в результате которых погибло более 80 человек, и масштабное военное развертывание у берегов Южной Америки являются частью кампании по борьбе с незаконным оборотом наркотиков.
Так или иначе, Дональд Трамп, похоже, настроен на смену режима в Венесуэле — стране, основными союзниками которой являются Китай, Россия и Иран, и которая пережила глубокий экономический коллапс, спровоцировавший крупнейший миграционный кризис в регионе.
Однако Трамп продемонстрировал готовность достичь взаимопонимания с авторитарными лидерами в других странах, а авиаудары по небольшим судам в Карибском море вряд ли окажут существенное влияние на поток наркотиков, большая часть которых попадает в страну через Мексику, что привело критиков президента США к выводу о наличии другого мотива».
Президент Колумбии левого толка Густаво Петро, который сам находится во все более ожесточенной вражде с Трампом, назвал трехмесячную кампанию против Каракаса «переговорами о нефти», утверждая, что Трамп «не думает о демократизации Венесуэлы, а тем более о наркоторговле».
Однако аналитики, знакомые с работой нефтяного сектора Венесуэлы, говорят, что все не так просто.
«Я думаю, что нефть может быть одним из мотивов наращивания военной мощи, но не главным. Это лишь часть общей картины», — сказал Франсиско Дж. Мональди, директор Программы по энергетике Латинской Америки в Институте государственной политики Бейкера при Университете Райса в Хьюстоне.
Прежде всего, «Венесуэла на данный момент — очень мелкий игрок», — сказал он.
Страна обладает почти пятой частью всех разведанных мировых запасов, но на её долю приходится менее 1% мировой добычи. Большая часть запасов Венесуэлы приходится на тяжёлую сернистую нефть, которую сложнее и дороже добывать. Между тем, её нефтяной сектор десятилетиями страдает от коррупции, неэффективного управления и недостаточного инвестирования.
Мональди подсчитал, что текущая добыча чуть менее 1 млн баррелей в день может увеличиться до 4 млн или даже 5 млн в день, но для этого потребуются инвестиции в размере около 100 млрд долларов и на это уйдет не менее 10 лет.
После забастовки нефтяников в начале 2000-х годов предшественник и наставник Мадуро Уго Чавес уволил большое количество рабочих государственной компании Petróleos de Venezuela Sociedad Anónima (PDVSA) и консолидировал государственный контроль над компанией.
Позднее его правительство постановило, что PDVSA должна обладать не менее 51% собственности и операционным контролем над всеми разведочными месторождениями, что вытеснило транснациональные корпорации, давно работавшие в стране, такие как ConocoPhillips и Exxon-Mobil.
Затем добыча резко упала, особенно после того, как США, во время первого срока Трампа, ввели санкции, запрещающие импорт венесуэльской нефти. Джо Байден ослабил эти ограничения в надежде, что Мадуро позволит осуществить демократический переход, но после прошлогодних выборов, результаты которых, по мнению Белого дома, были украдены Мадуро, Трамп восстановил санкции.
Однако даже во время санкций американский нефтяной гигант Chevron так и не приостановил полностью свою деятельность в Венесуэле, сохранив ее, хотя и на существенно более низком уровне.
Трамп отозвал лицензию Chevron, но в июле 2025 года изменил свое решение, распорядившись, чтобы роялти вместо передачи режиму Мадуро были использованы для покрытия эксплуатационных расходов и погашения давнего долга правительства Венесуэлы перед американской компанией.
Хотя недостаточная прозрачность режима Мадуро отражается и на нефтяном секторе, аналитики подсчитали, что в настоящее время PDVSA владеет 50% операций, Chevron — 25%, 10% находится в совместных предприятиях под руководством Китая, 10% — России и 5% — европейских компаний.
После недавнего ослабления ограничений Трампом Chevron импортирует в США от 150 000 до 160 000 баррелей в день.
«Я считаю, что главным бенефициаром политических изменений в Венесуэле станет Chevron», — сказал Хосе Игнасио Эрнандес, юрист и исследователь нефтяной промышленности Венесуэлы, сотрудничающий с консалтинговой компанией Aurora Macro Strategies.
Однако Эрнандес также отвергает идею о том, что нефть является главным направлением кампании США.
«Нефтяной сектор Венесуэлы разрушен… В краткосрочной перспективе это непривлекательный рынок, особенно для такой страны, как США, которая уже обладает крупнейшим в мире объемом добычи», — добавил он.
Эрнандес указал на недавние сообщения о том, что в ходе переговоров с представителями США Мадуро предложил американским компаниям открыть все существующие и будущие нефтяные и золотодобывающие проекты. «Если бы Трамп хотел заключить монопольное соглашение по венесуэльской нефти, он бы принял предложение Мадуро», — сказал Эрнандес.
Мональди заявил, что даже если произойдет смена режима и к власти придет поддерживаемый США кандидат, окончательное решение об инвестировании в венесуэльскую нефть в конечном итоге будут принимать компании, для которых превыше всего будет лежать политическая и экономическая стабильность.
«У Венесуэлы огромные ресурсы, много инфраструктуры и уже разрабатываемых месторождений; никто не поедет туда и не начнет разведку с нуля… Но в то же время существует масса потенциальных препятствий: политические риски, история страны, тот факт, что нефть менее ценна», — сказал он.
«Поэтому препятствия в основном находятся над землей».
Вместе с тем, «Нью-Йорк таймс»* (05.12.2025) пишет, что «ресурсы Венесуэлы остаются стратегически ценными для Соединенных Штатов. Венесуэльская нефть особенно привлекательна для нефтеперерабатывающих заводов США, поскольку она тяжелее той, что доступна внутри страны. И доставка нефти на побережье Мексиканского залива, где есть необходимые мощности, занимает относительно мало времени. настроен на переработку смеси более дешевой и тяжелой нефти и более дорогая светлая нефть».
***
На наш взгляд, Трамп в своих политических играх с Венесуэлой поставил главную задачу – разорвать её связь с Китаем.
Ведь большая часть сырой в Венесуэле сейчас течёт в Китай.
А Китай сейчас, судя по новой трамповской Стратегии национальной безопасности, – объект политического, экономического и военного воздействия номер один.
*вражьи сми
