Наука и суверенитет
Георгий Малинецкий
Императивы развития науки связаны с обретением национального суверенитета
Дальновидная и разумная стратегия может сделать жизнь народа России более благополучной и безопасной, помочь осуществить его вековые мечты. Успешное развитие исследований и реализация крупных научно-технических проектов позволили бы изменить место страны в мире, защитить её от многих серьёзных угроз, поднять экономику. И, напротив, провалы в этой сфере лишают нас будущего. Цель настоящих заметок – обсудить императивы российской науки в связи с главными задачами, которые нашему отечеству предстоит решать в XXI веке.
Постановка задачи
Роль и проблемы науки существенно отличаются в различных странах в разные эпохи. Главные задачи перед научным сообществом новой России были поставлены Президентом РФ В.В. Путиным на встрече с руководством Российской академии наук (РАН) 03.12.2001:
— прогноз и разработка мер по предупреждению аварий, бедствий и катастроф в природной, техногенной и социальной сферах;
— отработка сценариев перевода страны от «экономики трубы» на инновационный путь развития.
Сейчас, по прошествии десятка с лишним лет, становится очевидным, насколько точно были поставлены эти задачи. Страна за это время столкнулась со множеством масштабных техногенных катастроф (достаточно напомнить аварию на Саяно-Шушенской ГЭС — одну из крупнейших в мировой гидроэнергетике) и стихийных бедствий (пожары 2010 года, которые обошлись в 900 млрд рублей, наводнение на Дальнем Востоке 2013 года).
В настоящее время около половины доходов бюджета страны формируется за счёт нефтегазового сектора. За прошедшие 20 лет Россией был пройден путь от индустриального государства и научной сверхдержавы до сырьевого донора развитых и развивающихся стран, заложника мировых цен на нефть, которая по числу научных статей перешла во второй десяток стран.
К сожалению, к решению поставленных президентом задач на серьёзном уровне и в необходимом объёме научное сообщество России даже не приступило… Посмотрим на это с управленческой точки зрения, проследив типичную судьбу инициативы, направленной на выполнение решения президента.
В 2001 году Институт прикладной математики им. М.В. Келдыша РАН (ИПМ), поддержанный десятью другими академическими институтами, выдвинул проект создания Национальной системы научного мониторинга опасных явлений и процессов в природной, техногенной и социальной сферах. Эта система должна была включать в себя новое поколение методов и технологий мониторинга, математические модели, ориентированные на прогноз и предупреждение чрезвычайных ситуаций различных типов, более эффективные системы поддержки принятия решений в данной сфере.
Большой задел для этой системы был сделан в ходе работы с МЧС РФ, в 1996 году начатой по инициативе Ю.Л. Воробьёва в бытность его первым заместителем министра по чрезвычайным ситуациям РФ С.К. Шойгу. Проект был поддержан и С.К. Шойгу, и президентом РАН Ю.С. Осиповым, направившими соответствующее письмо президенту РФ, но… заблокирован на уровне правительства РФ по формальным причинам. Проект предусматривал организацию Межведомственной федеральной целевой программы (ФЦП). Поскольку сами катастрофы «междисциплинарны», то и борьба с ними требует усилий нескольких ведомств и нескольких уровней управления. Однако, по мнению правительства, регламент принятия межведомственных ФЦП ещё не разработан…
К этому проекту мы не раз возвращались в последующие годы и в ряде ведомств, и в РАН, однако тут уже не находилось денег. На территории России находятся около 50 тысяч опасных и 5 тысяч особо опасных объектов. Катастрофы на некоторых из них могут привести к гибели сотен тысяч человек и многомиллиардным финансовым потерям. Даже одна такая катастрофа может изменить дальнейшую траекторию России, как изменила, например, траекторию Советского Союза авария на Чернобыльской АЭС.
Международная статистика говорит, что каждый рубль, вложенный в прогноз и предупреждение бедствий и катастроф, позволяет сэкономить от 10 до 100 рублей, которые приходится вкладывать в ликвидацию уже произошедших бед (по ряду российских катастроф «коэффициент риска» превышает 1000). Наглядный пример даёт катастрофа на комплексе АЭС «Фукусима-1». Меры, предлагавшиеся японскими инженерами и учёными, позволяющие исключить аварии такого типа, стоили 400 млн долларов. Эти меры не приняли, проигнорировав мнение учёных. Затраты на ликвидацию последствий аварии в первый год превысили 75 млрд долларов, а общие расходы, которые предстоят на много лет, по оценкам экспертов, превысят 250 млрд долларов. Это в 625 раз больше, чем нужно было бы, чтобы не допустить аварии. Есть известная пословица: «скупой платит дважды», — с продолжением: «дурак платит всегда». И это действительно так: в области управления рисками природных и техногенных катастроф неразумный платит в сотни раз больше, чем дальновидный! Если бы рекомендации и проекты российских учёных в этой сфере были приняты к исполнению, то сэкономленных за десятилетие средств хватило бы, чтобы финансировать отечественную науку в ближайшие полвека.
Причин того, что это не произошло, две.
Отсутствие обратной связи между субъектом и объектом управления. Важные и актуальные инициативы, выдвинутые снизу, вязнут в бюрократическом болоте и не доходят до реализации.
Отсутствие необходимого контроля. Решение принято, указания даны, но… ничего не делается. Чиновники, провалившие важное дело, остаются на своих местах или переводятся на более важные должности. До недавнего времени, по оценкам экспертов, выполнялось 5% решений, принимаемых президентом РФ. В.В. Путин на транслировавшихся по телевидению совещаниях упрекал министров в низкой исполнительской дисциплине. Но воз и ныне там. Остаётся надеяться на перемены к лучшему.
Посмотрим на причины многолетнего неиспользования достижений отечественной науки с системной точки зрения. Многолетнее засилье либеральных экономистов в правительстве, озабоченных не самим производством, а тем, как собрать и разделить произведённое, привело к иллюзии, что вложение денег решает все проблемы. Но это далеко не так.
Для технического прогресса, создания и использования новых технологий и изобретений (инноваций) должен быть замкнут круг воспроизводства инноваций: анализ и прогноз развития научно-технической и социальной сферы, проектирование будущего Þ стратегическое планирование и целеполагание Þ фундаментальные исследования и подготовка кадров (условно говоря, они стоят рубль) Þ прикладные исследования и разработки (здесь делается 3/4 всех изобретений, и стоит этот сектор, условно же, 10 рублей) Þ создание массовых технологий и вывод их на рынок (это удел крупных высокотехнологичных фирм, который обходится в условные 100 рублей) Þ реализация новых товаров, услуг или полученных возможностей Þ вложение доли средств в упомянутые аналитические, образовательные, научные секторы Þ анализ и прогноз научно-технической и социальной сферы, проектирование будущего с учётом достигнутого.
Именно движение этого «инновационного автомобиля» позволяет обновлять экономику, повышать качество жизни, занимать достойное место в мировом разделении труда. Конкуренция в мировой научно-технической сфере очень острая. Здесь уместен образ «странного места» из сказки Льюиса Кэррола, в котором для того, чтобы оставаться на месте, надо очень быстро бежать, а для того, чтобы двигаться вперёд, следовало бежать в десять раз быстрее.
Прикладные разработки — двигатель «инновационного автомобиля» — были по большой части развалены в «лихие 90-е». Крупных высокотехнологических компаний — «колес» этой машины, ориентированных на развитие новых технологий и отвечающих за их использование, — в России практически нет. Без них мелким и средним компаниям остаются очень небольшие секторы рынка или «работа на зарубежного дядю». Двадцатилетний опыт показал, что последнее очень невыгодно, а часто просто разрушительно. Вырасти же мелким инновационным компаниям в крупные не позволяет экономическая реальность России. Достаточно напомнить, что российские банки зачастую готовы финансировать инновационные фирмы под 20% годовых и выше, в то время как обрабатывающая промышленность выживает, когда процент по кредиту ниже 12%, а высокотехнологичный сектор, ориентированный на инновации, — ниже 3—4%. В этих условиях призывы развивать инновационную экономику выглядят неубедительно. Без «двигателя» и «колес» инновационный автомобиль не поедет, сколько ни заливай в его бензобаки инвестиций. Попытки же латать дыры: «Сколково», «Роснано», Курчатовский НБИК-центр, технопарк «Воробьёвы горы», ВШЭ, — очень напоминают «телефон старика Хоттабыча», сделанный из чистого золота, но неспособный работать. Масштабные прикладные исследования придётся возрождать, а крупные высокотехнологичные компании, предъявляющие спрос на инновации, — и создавать.
Поэтому стоит взглянуть на будущее российской науки и через призму идеологии, неотделимой от долгосрочного прогноза, от образа желаемого будущего.
В 1990-е годы правительством Ельцина—Гайдара был взят курс на деиндустриализацию России, на её превращение в сырьевого донора развитых стран. Заявлялось, что всё нужное мы и так купим за нефтедоллары, что наука у нас серая, производящая экономика неконкурентоспособная, поэтому отрасли реального сектора уничтожались, а финансирование Академии наук было сокращено почти в 20 раз. Действительно, для «колониальной» социально-экономической модели не нужны ни полноценная современная наука, ни качественное образование, ни собственное высокотехнологичное производство. Отто фон Бисмарк, сыгравший огромную роль в судьбе Германии, говорил, что войны выигрывают приходской священник и школьный учитель. Но если страна признала своё поражение и смирилась с ним, то ей остаётся брать то, что дают победители, неукоснительно следуя их «рекомендациям». И это мнение до сих пор ясно прослеживается во многих действиях российского правительства. Первые рекомендации ликвидировать Российскую академию наук прозвучали в документах Организации по экономическому сотрудничеству и развитию (ОЭСР) ещё в 1993 году. Они же оказались положены в основу реализованной в 2013 году инициативы Медведева—Голодец—Ливанова (далее — МГЛ) по ликвидации Российской академии наук.
Однако есть и другое направление развития, заявляемое и реализуемое президентом РФ. Это — курс на обретение «реального», а не бумажного суверенитета в ключевых сферах жизнедеятельности. В его рамках происходит масштабное перевооружение российской армии и возрождение оборонно-промышленного комплекса, обновляется инфраструктура, вкладываются усилия в повышение конкурентоспособности страны в мире. Это значит, что завтрашний день страны будет сильно отличаться от сегодняшнего. Поэтому России потребуется сильная современная наука.
Быть, а не казаться
Делайте в своей работе, в жизни только самое главное, иначе второстепенное, хотя и нужное, легко заполнит всё ваше время, возьмёт все силы и до главного не дойдёте.
И.В. Курчатов
Сильная сторона отечественной науки состоит в том, что она не раз помогала в прошлом и может помочь сейчас в решении ключевых проблем, которые стоят перед обществом и государством на крутых поворотах отечественной истории.
За последние 20 лет от российской науки требовали в основном того, что не имеет никакого отношения к её главным функциям – сократить число исследователей вдвое, увеличить цитируемость, повысить эффективность использования государственного имущества, переданного институтам в оперативное управление, организовать работу, как на Западе, и т.д. Абсурдность, нелепость и разрушительный характер этих (к сожалению, уже выполненных) требований понятен практически всему научному сообществу, но донести его коллективное мнение до лиц, принимающих решения, не удаётся. Да и о каком «увеличении цитируемости» можно говорить, если безжалостно «отреформированная» РАН занимала первое место в мире по числу опубликованных статей на каждый миллион рублей. Тем более — разве для общества важно именно «поголовье статей»?
Какие же задачи должна решать российская наука, если страна, говоря словами президента, будет «подниматься с колен»?
Разработка стратегии освоения Арктики
Нашу цивилизацию, Мир России, нельзя отнести ни к Западу, ни к Востоку. Скорее мы — цивилизация Севера, развивающаяся в экстремальных географических условиях. Две трети территории Российской Федерации расположены в зоне вечной мерзлоты. За полярным кругом находятся важнейшие минеральные ресурсы страны. Ямало-Ненецкий автономный округ обеспечивает 92% добычи российского газа (в его гимне есть строки «Крылья России – наш гордый Ямал»). Наука должна помочь эффективной добыче, использованию и защите ресурсов российской Арктики.
Для того чтобы наша страна была едина и успешна, её граждане «от Москвы до самых до окраин» должны иметь возможность жить долго и счастливо. Но в столице или в Самаре вероятность для мужчины умереть максимальна на 56-м году жизни, в Сургуте на 46-м. Дело — в низкой влажности, ведущей к обезвоживанию организма, пересыханию бронхов и к полярной астме… Биофизики из Сургута нашли пути решения этой проблемы. Чтобы его реализовать, нужно другое жильё, другая организация быта и работы. Пока их не слышат, но сейчас многое меняется…
Проблемы Севера — это, прежде всего, огромные расстояния. Прокладывать железные дороги по вечной мерзлоте очень трудно. Аэродромы в этой зоне крайне дороги. Кроме того, самолёты летают на керосине, который доставлять на Север нелегко и очень накладно… Решением стал бы воздушный аппарат, которому не нужны были бы аэродромы и который мог бы летать на газе. И такой аппарат – ЭКИП (экология и прогресс) — своеобразная «летающая тарелка» — был создан на излёте советской эпохи. В последние годы энтузиасты вложили немало усилий, чтобы поднять его в воздух и начать использовать. Он очень нужен стране. Но бюрократия пока оказывается сильнее…
Для морских грузов, следующих из Азии в Европу и обратно, Северный морской путь почти вдвое короче, чем путь вокруг Индии. Но огромная советская инфраструктура Севморпути сегодня пришла в негодность, техника в северном исполнении практически не выпускается. Нам предстоит воссоздать это на новой технологической основе. Как известно, несколько лет назад Китай даже сделал предложение восстановить Севморпуть, если это не может и не хочет сделать Россия. С другой стороны, нынешний председатель ЦК КПК на прямой вопрос, кто будет осваивать Арктику в XXI веке, ответил: русские и роботы. Но для этого мы должны повернуться лицом к Северу и создать подобные машины.
Задача освоения Севера, как и большинство крупных проектов, междисциплинарна, здесь много работы для геологов, медиков, материаловедов, технологов, психологов, географов, социологов, математиков, электриков, инженеров и других специалистов. Умение ставить и решать масштабные задачи всегда было сильной стороной отечественной науки. Высокотехнологичное, комплексное освоение Севера — необходимое условие для дальнейшего успешного развития России.
Создание новой медицины и формирование нового жизненного уклада в России
Ещё древние философы говорили: «Человек – мера всех вещей». Именно с развитием и использованием возможностей отдельных людей и человеческих коллективов связаны главные перспективы и угрозы XXI века. Роль науки в этом огромна. Достаточно сказать, что сейчас каждая третья научная статья в мире посвящена медицине. Средняя цитируемость работ в сфере науки о живом более чем в тридцать раз превышает среднюю цитируемость работ по математике или информатике. Именно здесь сейчас происходит прорыв. В результате реализации проекта «Геном человека» стоимость расшифровки генома человека (восстановление текста из 3 миллиардов букв А/Т/Г/Ц, содержащего наследственную информацию) за 10 лет в США уменьшилась в 20 000 раз. Учёные научились выращивать новые органы (гортань, печень, селезенку) из отдельных клеток – создавать абсолютно совместимые «запчасти» для конкретного человека. Мы стоим на пороге революции в медицине, военном деле, охране правопорядка, управлении обществом, связанной с этими технологиями.
В результате «рыночных реформ» наша страна по многим важным показателям откатилась в шестой-седьмой десяток стран мира, однако по тому, что связано с человеком, Россия оказалась во второй сотне. Это 130‑е место по ожидаемой продолжительности жизни мужчин, 124‑е — по качеству здравоохранения. Страна, в своё время создавшая одну из лучших систем медицинского обслуживания в мире, сейчас оказалась аутсайдером.
Кроме того, уровень медицины — индикатор отношения государства и элиты к обществу в целом, важнейший фактор социальной стабильности. Достаточно напомнить пример Кубы, находящейся в сложных условиях, однако сумевшей создать прекрасную медицину, лучшую в Латинской Америке. Реформа медобслуживания с целью сделать его более эффективным и доступным для простых американцев – принципиальная позиция Барака Обамы во внутренней политике.
Российские медики и учёные имеют огромный опыт и разработки мирового уровня. Однако неэффективное администрирование, высокая коррупция, разваленная фармацевтика и отрасль, занимающаяся медицинским оборудованием, не дают донести это до людей. Кардинально изменить ситуацию — дело президента. Стоит напомнить его поддержку доктора Леонида Рошаля в дискуссии с министром здравоохранения Татьяной Голиковой. Однако слов мало – нужны дела и конкретные результаты. Граждане России должны жить долгой, активной, содержательной жизнью.
Модернизация оборонного комплекса России
В 2012 году в статье «Быть сильными» президент РФ поставил задачу перевооружения российской армии и флота. В программу перевооружения до 2020 года планируется вложить более 20 трлн рублей. И эти перемены назрели после многих лет шельмования в СМИ советской, а затем и российской армии, радикальных сокращений и преобразований, безденежья. После известных «реформ» А.Э. Сердюкова Вооруженные силы России оказались в плачевном состоянии. По оценкам экспертов, без учёта ядерного оружия отношение военного потенциала России к соответствующему суммарному показателю для стран НАТО составляет 1:60. Если Александр III говорил, что у России только два союзника – это её армия и флот, то у новой России остался только один – это её ракетно-ядерный щит, задачу развития и укрепления которого президент поставил в конце 2013 года.
Однако вооружения отражают последние достижения в области прикладной науки и технологий. Если в ХХ веке ядерное оружие было оружием сильных, то в XXI веке оно, вероятно, станет оружием слабых – будут найдены другие, более эффективные методы решения военных задач. На конференции 27.06.2013 в «Российской газете» вице-премьер Д.О. Рагозин обратил внимание на то, что Россия сейчас не готова ни к противостоянию в киберпространстве, ни к защите своих арктических рубежей. По его мысли, для надёжной защиты России сейчас нужны научные прорывы и их воплощение в новых типах оружия. Нынешняя ситуация во многом близка к той, которая имела место в 1945‑1949 гг., когда США обладали ядерной монополией и судьба нашего Отечества во многом решалась в лабораториях учёных. В такой ситуации значение сильной отечественной науки трудно переоценить.
Новая индустриализация страны
В силу экстремальных природных условий на большей части территории страны российская продукция оказывается в целом более дорогой и энергоёмкой, чем та, что производятся в странах с более благоприятным климатом. Отсюда следует естественный вектор развития промышленности России — высокие технологии, в наибольшей степени использующие творческий и образовательный потенциал страны. Однако такую промышленность ещё предстоит создать. На бизнес здесь полагаться не приходится – он работает с намного более коротким горизонтом и «проверенными» (то есть в большинстве случаев — с устаревшими импортными технологиями). Речь идёт о крупных стратегических программах и о государственном планировании. Здесь без помощи учёных, без эффективных инструментов, которые появились в этой области и которые успешно используются во многих развитых странах, не обойтись. Чем раньше это будет понято, тем лучше.
Попытки взять на себя роль «энергетического гаранта», «нефтегазовой империи» оказались иллюзорны. В 2013 году ряд ведущих экспертов оценили нефтяные ресурсы стран мира. На долю России пришлось 9 млрд т, при добыче 500 млн т в год этого хватит всего на 18 лет… Если мы сегодня найдём новое перспективное месторождение, то прибыль оно начнёт приносить примерно через 15 лет. Так что надо искать другие пути развития экономики.
Перед российской наукой должны быть поставлены важные, понятные для общества масштабные задачи, а с премиями, званиями, цитируемостью учёные как-нибудь сами разберутся.
Разгром Академии наук и системы образования
Это больше, чем преступление. Это ошибка.
А.Б. де ля Мерт
Борьба за сохранение РАН – это не только борьба за будущее науки России. Это борьба за будущее страны.
Ж.И. Алфёров
Российская академия наук, созданная Петром I в 1724 году, прекратила своё существование после голосования в Думе 18.09.2013 (против были только коммунисты плюс 17 депутатов других партий) и утверждения соответствующего закона Президентом РФ 27.09.2013.
Одной из форм казни является отделение головы от тела. Именно эта процедура и была произведена с академией. Сообщество академиков и членов-корреспондентов РАН совместно с их коллегами из академий медицинских (РАМН) и сельскохозяйственных наук (РАСХН) превратили в «клуб» (реализовав инициативу МГЛ). Более 400 институтов РАН (а также организаций РАМН и РАСХН) передали Федеральному агентству научных организаций (ФАНО) вопреки мнению большинства научных сотрудников всех трёх академий. Вероятно, президент не услышал учёных.
На «клуб учёных», за которым теперь оставили название «РАН», возложена экспертиза всех научных исследований в стране. Вспомним о задаче независимой экспертизы принимаемых государственных решений, поставленной президентом. Остаются неясными два момента. Как экспертиза будет включена в контур государственного управления? Вспомним, что выдающийся экономист, академик-секретарь отделения экономики РАН академик Д.С. Львов и сам, и вместе с отделением неоднократно предупреждал о разрушительных последствиях проводимой в его бытность экономической политики, беседовал с президентом. В точности оценок академика России пришлось убедиться на своём горьком опыте. Так же будет и впредь?
Второй момент — проведение экспертизы ряда научно-технических проектов требует выполнения серьёзных исследований, которые должны осуществляться в отделённых от нынешней РАН институтах. Как это будет делаться? Кроме того, экспертиза ряда инициатив требует обширных баз данных и знаний, математических моделей и серьёзных вычислительных мощностей. И всё это тоже должно быть в РАН… А вообще, нужна ли такая форма организации научной деятельности, как академия, созданная много веков назад? Безусловно, нужна! Особенно если есть настоящие академики.
Трудно переоценить значение постановки перспективных научных задач выдающимся учёным. В большой степени развитие математики XX века определили 23 проблемы, поставленные Давидом Гильбертом в 1900 году. Огромную роль в развитии физики в течение многих десятилетий играли ключевые задачи физики и астрофизики, поставленные нобелевским лауреатом академиком В.Л. Гинзбургом, а также его семинар в Физическом институте РАН. И этот список можно продолжать и продолжать.
Кроме того, в XX веке появились учёные нового типа – не только первооткрыватели, но также инициаторы и руководители крупных научно-технических проектов. Выдающийся физик в области низких температур и руководитель «Главкислорода», позволившего улучшить качество сталей, академик С.П. Капица. Главный конструктор космических систем академик С.П. Королёв. Инициатор программы химизации народного хозяйства академик Н.Н. Семёнов. Научный руководитель советского ядерного проекта, академик И.В. Курчатов. Главный теоретик космонавтики академик М.В. Келдыш… Академия наук в течение многих десятилетий оказывалась источником выдающихся идей, людей и проектов для нашего отечества.
Советский способ организации академической науки переняли и блестяще использовали в Китае. При ЦК КПК организована комиссия по изучению истории XX века с использованием уникальных архивных материалов, привлечением выдающихся специалистов. Один из двух вопросов, поставленных перед историками: как в России, стране, в которой в 1913 году 80% населения было неграмотным, за несколько десятилетий удалось создать науку мирового уровня? Ключ к этой проблеме — Академия наук СССР.
В советское время Академия наук обеспечивала научную поддержку отечественной промышленности и оборонного комплекса. Но что ей делать в новой России, где обрабатывающая промышленность в большей степени развалена, а армии предстоит осваивать оружие, спроектированное несколько десятилетий назад?
Думаю, что логика развития страны, желающей иметь реальный, а не «бумажный» суверенитет, приведёт к воссозданию Академии наук как национального мозгового центра. Кроме перечисленных выше четырёх проектов, которые должны преобразить Россию, для неё есть ещё несколько важных дел.
Важная причина провалов системы государственного управления — отсутствие эффективной обратной связи, необходимой рефлексии, наблюдаемости процессов на федеральном и региональном уровнях. «Мы живём, под собою не чуя страны…» Принимаются законы, существует «электронное правительство», сеть ситуационных центров. Но… без серьёзной научной поддержки всё это не сработает. Рано или поздно придётся создавать систему мониторинга опасных явлений и процессов, о которой шла речь выше, — систему, позволяющую сделать прозрачными не только финансовые, но и материальные потоки, и ещё многое другое. Нельзя эффективно управлять страной, не зная правды и последствий реализации собственных решений. И Академия наук здесь была бы очень нужна. Конечно же, Академия наук может помочь и в возрождении прикладной науки, правильно сориентировать крупные государственные, а также корпоративные структуры, которые будут создавать и выводить российскую наукоёмкую продукцию на отечественные и мировые рынки.
В результате экспериментов реформаторов: информатизации, гуманизации, гуманитаризации, болонизации, егэзации и прочая, –оказались развалены также средняя и высшая школа России. По данным социологов, в результате более половины российских школьников сегодня пользуются услугами репетиторов. С одной стороны, школьные программы перегружены, с другой — абитуриенты и студенты знают удивительно мало. И в воссоздании качественного, современного образования может помочь, прежде всего, Академия наук, а не полки отечественных и зарубежных «эффективных менеджеров». Опыт есть. Естественнонаучное образование СССР, которым мы всегда гордились, многим обязано академикам Л.Д. Ландау, И.К. Кикоину, А.Н. Колмогорову, Л.С. Понтрягину, А.Н. Тихонову, И.М. Гельфанду, С.М. Никольскому и многим другим выдающимся учёным. Только учёные, заглядывающие вперёд, могут научить нашу молодёжь будущему, а не прошлому…
Академия, по своей сути, междисциплинарна – в ней работает множество людей, которые занимаются сейчас не самыми популярными, престижными и перспективными направлениями. Но без них обойтись нельзя – мы не знаем сегодня, каких знаний от нас потребует завтрашний день. Что такое наши знания? По сути, огромная библиотека томов разного времени издания и качества, зачастую противоречащих друг другу. Без учёных – «хранителей онтологии», ясно представляющих все части картины мира, нашей реальности и то, как они соотносятся между собой, понимающих, где пролегает грань между известным и непознанным, — эта библиотека мертва… Академия в большей степени и является сетевой структурой, владеющей одной из важнейших частей нашего национального достояния – знанием.
Будущее — важнейший элемент нашей реальности. Оно даёт энергию и уверенность для того, чтобы создавать мир, в котором будут жить дети и внуки, определяет вектор наших усилий. Оно должно опираться на знание и мечту, а не на мифы и заблуждения. Это залог того, что у России будет сильная, современная, настоящая наука.
Изборский клуб 2014 № 2
