ЭТО ОТВАЖНЫЕ, ЯРОСТНЫЕ МУЖИКИ

Александр Проханов

Началось наступление. Об этом наступлении говорили давно. Более того, об этом наступлении говорили тогда, когда Новороссия отступала, когда сжималась, когда ополченцы теряли города, населённые пункты. Об этом наступлении говорили в момент ухода Стрелкова из Славянска. Более того, сам уход Стрелкова из Славянска, уход, который многие осуждали, называли предательством, он послужил поводом для конфликта внутри патриотического сообщества. Люди Новороссии считают, что это был гениальный ход, мощный марш. Было выявлено ложное направление, куда были отвлечены украинские силы. А по оставшемуся узкому коридору войска вышли практически без потерь, вывели всю технику, вывели живую силу, ввели их в Донецк. Это позволило сконцентрировать, спрессовать имеющиеся силы. И тогда уже говорили, что это сделано для того, чтобы нанести сильный контрудар.

И прошёл с тех пор почти месяц, этот контрудар был нанесён. Он был нанесён ошеломляющей силы. Такое ощущение, что силы ополченцев удвоились, что силы ополченцев получили новое стратегическое мышление, стратегическое командование, получили мощную технику, обеспечение снарядами. Одним словом, этот прорыв развивается. Причины этого наступления называют самые разные. Бытует среди либеральной прессы утверждение о том, что Россия совершила массированное вторжение на Донбасс, что мощные колонны российской техники, десантники, специалисты, гаубицы резко усилили ополченцев, и этим самым позволили осуществить мощное, стратегическое наступление. Я бы лично хотел бы, чтобы так было. Я всё это время мечтал, чтобы русские войска не оставались в стороне от этой трагической гибели и смерти этих городов.

Но я не посмеюсь свои желания выдавать за факты. Идёт жесточайшая война. Эту войну в России представляет государство. Эту войну ведёт не комиссия по правам человека, не совет президента, эту войну ведёт государство. И российское государство заинтересовано, чтобы бытовала эта точка зрения – никакого вторжения нет. И я как гражданин своей страны, как государственник, который стоит в этой войне на стороне государства, без всяких сомнений, без оговорок, я принимаю точку зрения моего государства. И я не стану её оспаривать в публичном пространстве. Да, никакого вторжения нет, ополченцы наполнены яростью, энергией. Это был вихрь. Действительно, их моральное состояние – я встречаюсь с полевыми командирами – это бравые, отважные, яростные мужики, очень крепкие, сражающиеся за свою Родину. У них настроение очень боевое, иногда даже игривое настроение.

Украинская армия деморализована, она не хочет воевать. И слом психологии. В войне очень важен психологический слом. Было чудовищное отступление советский войск в 1941 году, а потом произошёл слом, остановка немцев и разгром немцев под Москвой. Что-то произошло в психологии советского солдата, в психологии командира. И потом, после этого, конечно, были резервы, вторая мобилизация, вторая армия. Но произошёл слом. Мы стали верить в бриллиантовую звезду победы. Этот самый слом произошёл в украинской армии. Они перестали верить в возможность победы. Они превратились в такую «гущу». Они не воюют, у них нет своих командиров. Командиры в апатии. Украинская армия состоит из двух частей: из пассионарного, но не умеющего воевать контингента «Правого сектора», и из военных специалистов, которые абсолютно разложились, и не хотят сражаться. И эта внутренняя деструкция самой украинской армии позволяет слаженно и энергично бить их в этих котлах.

Русские – это вояки. Может быть, русские плохо работают официантами, и у них не совсем получается гостиничный бизнес. Они иногда плохо торгуют в магазинах. Но это вояки. Они всю свою жизнь сражаются, воюют. И в генах русского человека есть энергия воина. Русские – это воины, это солдаты. Поэтому когда появляется возможность воевать, у русских сразу поднимается настроение. Но это не агрессоры.

Русским очень тяжело находиться в состоянии апатии, немощи. Мы с 1991 года народ-пораженец. Нас сбили в 1993 году. Мы упали. Мы разбившийся самолёт, мы раненый народ. И сейчас появляется возможность для русского человека сказать: нет, мы не разбитый, мы не раненый народ. У русского человека появляется в руках оружие, автомат. Русский человек самоутверждается на этой войне. Конечно, не только потому, что Новороссия для русского сознания – это попранная и униженная Россия. И люди сознательно или бессознательно идут туда воевать за Родину. И, действительно, на броне, на некоторых броневиках, на некоторых танках Новороссии написано «за Родину, за Сталина, за Донбасс». Поэтому русские идут туда воевать, конечно, за Россию вчерашнюю, сегодняшнюю, завтрашнюю. Сознательно или бессознательно.

Я только что вернулся из Пскова. Мне хотелось в приватном порядке узнать, что там в Псковской дивизии, погребения или нет. Я не занимался расследованием. Я просто спрашивал об этом крупных должностных лиц. Они сказали, что нет. Я не стал проверять искренность, истинность их ответов, меня они устроили. Но целая кампания в либеральных СМИ направлена на то, чтобы уличить власть в молчании, во лжи, нежелании предъявить обществу убитых военных на Украине. Тем самым власть, как говорят они, бесстыдно повторяет опыт Афганистана, и либералы выступают за правду, за истину, за интересы погибших солдат и их семей. Я в это не верю. Я не верю в искренность их желаний. Потому что за всё это время, что идёт там война, ни одна либеральная газета не всплакнула по поводу убиваемых городов. Все они поддерживали Украину, Киев, украинские войска, оправдывали Порошенко, поддерживали эти гаубицы, которые долбали по Донецку и Луганску, уничтожая эти цветущие города. Это люди, которые всегда симпатизировали врагам Родины. Это в них заложено, это их генезис, это племя шидим, которое появилось, и никуда не уходит в течение столетий в России. Поэтому я не верю в их искренность. Они это делают только для того, чтобы ещё раз ослабить, унизить, уличить моё государство. Это часть информационной войны. Ими движет не любовь, не сострадание к гробам, к могилам, к матерям, ими движет желание ущипнуть, унизить и ударить.

По материалам РСН