«Партия бога» в борьбе за власть
Андрей Фурсов, Кирилл Фурсов
«Хезболла» – ливанская шиитская группировка, которая в своей деятельности давно перешагнула за рамки не только Ливана и Ближнего Востока, но даже Старого Света и превратилась в настоящего глобального игрока мировой борьбы за власть, информацию и ресурсы. Две книги, речь о материале которых пойдет ниже, хорошо дополняют друг друга: Дж.П. Харик – одна из крупнейших в США и в мире специалистов по «Хезболле» – анализирует историю превращения этой организации в политическую силу, детально рассматривает ее стратегию, а М. Левитт – сотрудник Вашингтонского института, директор Стайновской ближневосточной программы по контртерроризму и разведке.
«Хезболла», пишет Дж.П. Харик, возникла в напряженной атмосфере конфликтов – внутриливанского и палестино-израильского. В отличие от других фундаменталистских организаций она никогда не ставила главной практической целью заменить светское государство в своей стране исламской республикой. Этому мешали наличие многочисленной христианской общины и традиционная антипатия между шиитами и суннитами. Приоритетом лидеры «Хезболлы» сделали джихад против израильтян как «узурпаторов мусульманских земель». Также в отличие от других фундаменталистских движений региона «Хезболла» после превращения в политическую партию мейнстрима активно стремилась к примирению и сотрудничеству с властями Ливана, к интеграции в социально-политическую жизнь страны.
Импульс созданию «Хезболлы» дало исчезновение лидера шиитского движения имама Мусы ас-Садра. В 1974 г. он основал Движение обездоленных, которое выступило за реформу существующей политической системы Ливана. Когда началась гражданская война, у движения появилось боевое крыло – Батальоны ливанского сопротивления (арабская аббревиатура АМАЛ). В 1978 г. ас-Садр во время поездки в Ливию внезапно исчез, а его преемник Набих Берри изгнал из движения исламистские элементы. Объединившись с другими шиитскими группами, включая Союз мусульманских студентов и ливанскую партию «Дава», они основали «Хезболлу». Основой ее полувоенных сетей в первые годы были такие кланы, как Мусави и Хамади.
Важным фактором исламского возрождения стало очередное поражение арабов от Израиля в 1973 г. В Палестине радикальные фундаменталисты возникли позже, чем в других странах, когда неэффективность ФАТХ Арафата и Народного фронта освобождения Палестины позволила радикальному исламу взойти на политическую сцену. При этом израильтяне сами способствовали фундаменталистским группам ХАМАС и «Исламский джихад», «не замечая» средств, которые присылали им спонсоры из Персидского залива. Правда, добившись успеха в снижении популярности ФАТХ, Израиль вскоре оказался лицом к лицу с исламистами-моджахедами.
М. Левитт считает «Хезболлу» продуктом попыток Ирана собрать под одной крышей разнообразные боевые шиитские группы Ливана, которые сами были продуктом внутренней и региональной нестабильности того времени. С одной стороны, "Хезболла" выросла из сложной и кровавой гражданской войны, в которой исторически маргинализованные мусульмане-шииты Ливана впервые попытались утвердить свою экономическую и политическую силу. С другой стороны, "Хезболла" была побочным результатом попытки Израиля разрушить Организацию освобождения Палестины (ООП) своим вторжением в 1982 г. в Южный Ливан» (2, с. 11).
«"Хезболла" целиком согласна с палестинскими фундаменталистскими группами по вопросу применения силы против государства Израиль для его уничтожения и пользуется любой возможностью, чтобы подтолкнуть ХАМАС и "Исламский джихад" к действиям… Тем не менее тактика, которую используют боевики "Хезболлы" в Южном Ливане против израильской военной оккупации, отражает уникальную военно-политическую ситуацию в этом районе, как и демографические и топографические условия, не похожие на таковые Западного берега и Газы» (1, с. 27). Начав как иррегулярные отряды без связи с ливанским правительством, «Хезболла» при поддержке Сирии и Ирана регулярно нападала на израильские части и помогавшее им ливанское ополчение – Армию Южного Ливана (АЮЛ) – в «зоне безопасности», куда отступили израильтяне после неудачной попытки достичь политических целей вторжения 1982 г. Одним из ответов Израиля и США было приклеивание «Хезболле» ярлыка террористической организации. В ее интересах было избавиться от такого ярлыка, поэтому принятая ею тактика отличалась от той, что разработали ХАМАС и «Исламский джихад».
Когда началась гражданская война в Ливане, Сирия и Израиль оказались вовлечены в нее, хотя избегали соприкасаться. Однако позднее в Ливане произошли события, в результате которых Асаду представился шанс вернуть Голанские высоты: изгнание боевиков ООП с израильско-ливанской границы в 1982 г., которое оставило там военно-политический вакуум, и укрепление пограничной зоны Ливана израильскими войсками и суррогатной силой АЮЛ в 1985 г. Асаду требовалась собственная суррогатная сила, которая могла обеспечить напряженность в этом районе, чтобы поддерживать проблему Голан, а также помощь с тыловым обеспечением данной стратегии. Решениями проблемы стали «Хезболла» и Иран.
Ливанские фундаменталисты-шииты, подчеркивает Дж.П. Харик, хотели играть роль в борьбе с Израилем. Иранская Революционная гвардия могла помочь им создать организационную структуру и сплотиться вокруг местного руководства. Поддержка Ираном складывающейся группы, которая станет «Хезболлой», диктовалась двумя внешнеполитическими целями: возможностью бороться с Израилем через подставную организацию и распространением шиитского влияния в Ливане. Что касается светского режима Асада, то он намеревался контролировать «Хезболлу» так же плотно, как и другие партии под военно-политическим «зонтиком» Сирии.
Когда было решено, что острием борьбы с Израилем в Южном Ливане станет «Хезболла», члены иранской Революционной гвардии были отправлены в Бекаа помогать инструкторам ООП обучать боевиков. К середине 1980-х годов «Хезболла» мобилизовала около 7 тыс. партизан (1, с. 40). Для многих молодых ливанцев членство в организации означало обретение средств к существованию в разоренной войной зоне. Когда Израиль в 1985 г. объявил, что не уходит из Ливана полностью, а создает «зону безопасности» глубиной 10 км и длиной 79 км, чтобы защищать свои северные деревни от просачивания боевиков, «Хезболла» была готова оспорить это решение с оружием в руках. В 1985–1990 гг. Израиль получил в Южном Ливане свой мелкомасштабный Вьетнам.
«Внутренняя и внешняя динамика ливанской гражданской войны была важным фактором подъема "Хезболлы" и ее траектории развития. Однако фактором, который позволил "Хезболле" продолжать свой джихад против Израиля под эгидой послевоенного ливанского режима, было постепенное приобретение Сирией политического преобладания в Ливане. Этот процесс принес "Партии бога" легитимность как подлинной ливанской партии и придал ее борьбе с израильскими военными и АЮЛ вид национального сопротивления» (1, с. 43).
В то же время с начала 1990-х годов «Хезболла» взяла курс на участие в политической жизни Ливана, активно используя свои социальные сети. К 1990 г., когда организация начала планировать участие в выборах, чтобы продемонстрировать истинность своей трансформации, она уже несколько лет управляла широкой сетью социального обеспечения в долине Бекаа и южном пригороде Бейрута – дахийи. Еще большую положительную репутацию «Хезболла» получила за вооруженную борьбу с израильтянами и их марионетками в Южном Ливане. «Участвуя в выборах 1992 г., "Хезболла" четко сигнализировала, что сменила свой радикальный курс и соблюдает освященные временем правила ливанской предвыборной игры. Более того, эта игра как бы быстро увеличила легитимность "Партии бога" в качестве партии мейнстрима с крылом сопротивления, поскольку в результате ее побед на выборах она сформировала в новом парламенте крупнейший отдельный блок – 12 из 128 членов. Это, похоже, нанесло удар попыткам Израиля и Америки обвинять "Партию бога" в безответственном и беспринципном поведении, которое на Западе обычно ассоциируют с наемниками» (1, с. 52).
В трансформации партии сыграли роль основополагающие шиитские установки. Еще в ранней истории шиизма утвердился принцип, согласно которому его адепт должен сопротивляться коррумпированной власти, но с важной оговоркой: пока такое сопротивление не угрожает его жизни. Кроме того, сыграл роль тот факт, что понятие джихада довольно широко; он включает не только войну с неверными, но и борьбу с собственными пороками или любые усилия ради ислама и уммы, такие как попытки обратить немусульман или содействовать моральному или политическому развитию исламского общества. Учитывая все это, «Хезболла» могла легко оправдать свой переход к участию в политической жизни Ливана.
«Как и эта гибкость понятия "джихада", сознательная неопределенность руководства "Хезболлы" относительно его целей, когда его спрашивали об этом предмете, помогала смягчить или отложить в долгий ящик разногласия, окружавшие смену им курса. Когда лидеров "Хезболлы" спрашивали, не означает ли примирение с правительством, что она отказалась от идеи установить в Ливане исламскую республику, ответ всякий раз не был ни твердым "да", ни твердым "нет". Вместо этого признавалось, что "объективных условий для создания исламистского государства нет"» (1, с. 59). Ливанцы хорошо понимают практику такийя – стратегической лжи в том, где дело касается религии. Шейх Туфайли на посту генерального секретаря организации был заменен более гибким шейхом Аббасом аль-Мусави. «Хезболла» начала отпускать похищенных иностранцев. После убийства Мусави в 1992 г. генеральным секретарем стал Хасан Насралла.
Приобретению «Хезболлой» респектабельности содействовал уважаемый в Ливане алим Мухаммад Фадлалла. По его мнению, насадить в стране исламский режим было бы невозможно из-за неоднородности религиозного состава населения, поэтому он выступал за сосуществование общин и внедрение этических принципов религии в повседневную жизнь. Вместе с тем Фадлалла защищал идею вооруженной борьбы с врагами ислама, критикуя внешнюю политику США и Израиля. Он не был членом «Хезболлы», но из-за близости взглядов стал известен как ее «духовный наставник» и во многих случаях красноречиво объяснял и оправдывал ее действия.
До «Хезболлы» ни одна религиозная партия во главе с духовными лицами не участвовала в ливанских выборах. Поэтому ей было важно убедить общественность, что программа исламизации больше не входит в число ее приоритетов. Первоначально на исламистов смотрели с подозрением не только христиане Ливана, но и мусульмане, включая светски настроенных шиитов. Принять «Хезболлу» ливанцам помогло то, что теракты против американцев и французов в 1980-е годы воспринимались многими как оправданные акты отчаяния. К тому же «Хезболла» никогда не признавала причастность к ним, да и США не представили конкретных доказательств. И все же лидеры «Хезболлы» понимали, что образ агрессивного религиозного фанатизма не сослужит им хорошей службы на политической арене, какой бы хаотичной она ни была. Поэтому еще в 1985 г. «Хезболла» направила в бейрутскую газету открытое письмо, где выразила умеренные политические цели, хотя в то же время пыталась мобилизовать шиитов вокруг радикальных исламских взглядов. Это письмо – пример раннего использования тактики идеологической двойственности, которая позднее стала для «Хезболлы» характерной.
«Было бы даже справедливо сказать: то, что многие называют "трансформацией" "Хезболлы" в 1990-е годы, возможно, было скорее трансформацией политической системы, которая открыла путь исламистам к участию в жизни нации, так как некоторые реформы, к которым призывала "Партия бога", были проведены и большее представительство мусульман было достигнуто. В это время не только "Хезболла", но и все бывшие члены лево-мусульманской коалиции из радикальных оппозиционных группировок сделались лояльны правительству» (1, с. 69). Сразу после решения своих лидеров участвовать в выборах 1992 г. «Хезболла» стала проводить политику открытости (инфитах), стремясь заручиться поддержкой христиан своей роли борца с оккупантами и пытаясь убедить их в возможности мирного сосуществования.
Дж.П. Харик считает, что репутация «Хезболлы» на Западе сложилась благодаря ее партизанским действиям, но динамикой своего роста и вхождением в мейнстрим она во многом обязана своей социальной деятельности. «Хезболла» сумела обогнать все другие партии в предоставлении социальных и других публичных услуг в мусульманских районах. В то же время в отличие от других исламских движений Ближнего Востока она использует благотворительность как средство подчеркнуть и усилить свою легитимность ливанской политической партии, а не бросить вызов плюралистической системе страны. Причина состоит в том, что способность «Хезболлы» противостоять израильтянам зависит от хороших отношений с государством и широкой поддержки общественности.
Выдающаяся социальная роль «Хезболлы» стала возможной благодаря помощи Ирана, но она не состоялась бы без тщательного планирования и особого внимания к социальным службам самой организации. В результате разрушения администрации и служб в ходе гражданской войны лидерам ополчений пришлось создать мини-службы в подконтрольных им районах (электроэнергия, ремонт дорог, образование, здравоохранение и т.д.).
Финансовая помощь иранских институтов (буниядов) даже стала положительным фактором в восприятии «Хезболлы» в стране, так как она, в отличие от АМАЛ, не грабила распадающееся ливанское государство. Ее социальная деятельность выгодно выделяется и по масштабам: шиитские районы Ливана (Бекаа и юг) долгое время игнорировались центром с точки зрения развития инфраструктуры и социальных институтов. Победив АМАЛ в сражении за дахийю в 1989 г., «Хезболла» оказалась ответственной за полмиллиона жителей, многие из которых были шиитскими беженцами с юга. Организация быстро приступила к налаживанию социальных служб и в нескольких муниципалитетах заменила собой государство. Оказываемые больницей «Ар-Расул аль-Азам» медицинские услуги распространяются не только на раненых боевиков и мирных жителей, но и на все население района (платит за них Иранский фонд мучеников). Организация управляет собственными начальными и средними школами, где учат по национальной программе с добавлением нескольких часов в день религиозных штудий.
Больше всего жители дахийи были благодарны «Хезболле» за восстановление водопровода, разрушенного в годы войны. Группировка осуществляет и другие общественные проекты: организовала субсидируемые мастерские для занятости членов семей погибших или потерявших трудоспособность боевиков, каждую осень продает школьные учебники по сниженной на 30% цене.
Достоверная информация об объеме средств, которые «Хезболла» получает от Ирана, недоступна, но ежегодно это десятки миллионов долларов (1, с. 87). Они тщательно распределяются на различные проекты через Кампанию реконструкции. Благодаря деятельности «Хезболлы» с 1988 г. возникают сельские кооперативы. От обеспечения дешевыми домами жителей, которые потеряли жилье в результате израильских бомбежек, «Хезболла» перешла к строительству домов, доступных для широких слоев населения. Организация безвозмездно предоставляет бедным крестьянам сельскохозяйственную технику, снабжает их семенами и удобрениями по ценам ниже рыночных, наладила кредит. Один из таких фондов обслуживает 4 тыс. семей в 115 деревнях юга, другой – 800 семей в округе Бекаа. Членские взносы составляют всего 7 долл. в месяц и включают медицинскую страховку, которую не предоставляет министерство здравоохранения (1, с. 88).
На фоне успехов «Хезболлы» ливанское государство сталкивается с серьезными финансовыми проблемами. В 1992–2001 гг. государственный долг вырос с 4 до 17 млрд долл.; в 2000 г. Ливан стал единственным государством в регионе с нулевым ростом экономики, а официальный уровень безработицы взлетел до 16% (1, с. 93). Это означает, что Бейрут будет продолжать принимать помощь почти из всякого доступного источника, чтобы предотвратить социальный кризис.
Уже муниципальные выборы 1996 г. показали несколько вещей. Во-первых, «Хезболла» опирается на внушительные достижения в социальной и военной сферах, которые принесли ей значительную поддержку народа. Во-вторых, «Хезболла» хорошо адаптировалась к правилам политической игры Ливана. В-третьих, рост «Партии бога» не породил опасения, как в других странах Ближнего Востока, когда фундаменталистская организация пыталась идти в политику. В Ливане система ограничивает возможности любой религиозной общины или политического движения доминировать в национальной политике. Поэтому в то время как конкуренция за голоса шиитов – открытая и яростная, у такой партии, как «Хезболла», нет шансов победить на национальном уровне, что позволило бы ей демонтировать систему. Более того, при принципе «разделяй и властвуй», которым манипулирует Сирия и при котором ни одной партии не позволено вывести из строя другую, существуют серьезные препятствия к установлению гегемонии даже внутри шиитской общины. Сирия имеет важного союзника в лице лидера АМАЛ Набиха Берри, который благодаря своей должности спикера парламента обеспечивает «Хезболле» часть официальной поддержки. В довершение всего поскольку приоритет партии – вооруженная борьба с Израилем, политические приобретения должны быть подчинены этой цели.
Военная организация, которая до установления нового политического порядка в Ливане действовала по указке иностранных держав, могла создать напряженность в отношениях с правительством, которое не чувствовало, что контролирует ситуацию. Однако политика, разработанная с 1992 г. с целью противостоять атакам Израиля, обязана своим успехом именно этой напряженности и способности Сирии управлять ею, а не разрешить ее. Строгое следование ливанскими участниками политической игры неписаным правилам поведения, которые продиктовала Сирия во время военных операций Израиля, сделало использование им силы в Ливане контрпродуктивным. Это показали израильские операции «Сведение счетов» 1993 г. и «Гроздья гнева» 1996 г., а также менее масштабное вторжение 2000 г. С другой стороны, проводить эту политику было бы невозможно, если бы ливанское население перестало поддерживать идею сопротивления.
Дж.П. Харик обращает внимание на противостояние «Хезболлы» и премьер-министра Ливана Рафика Харири, который вновь победил на выборах 2000 г., поскольку в условиях роста безработицы и цен ливанцы считали его единственным политиком, способным спасти экономику страны. Новый приход Харири к власти отмечен стычкой с «Хезболлой» в феврале 2001 г., когда одна из операций исламистов против израильтян совпала по времени с визитом премьер-министра во Францию, а его кабинет пытался привлечь иностранные инвестиции. Харири в Париже постарался представить атаку как законный удар по оккупационным силам, но был близок к отставке, считая атаку неприемлемым вмешательством в дела государства или даже сознательным вызовом со стороны «Хезболлы». Похоже, в кризис в отношениях между двумя сторонами вновь вмешался Дамаск, чтобы вернуть их на параллельные колеи.
Важным событием 2000 г. стало начало второй палестинской интифады. Канал «аль-Манар» освещал события, стремясь мобилизовать поддержку делу сопротивления. Палестинские группировки ХАМАС и «Исламский джихад» близки «Хезболле» в том, что считают вооруженный джихад единственным путем взаимодействия с Израилем. С 1996 г. «аль-Манар» показывает клипы на иврите; специальное бюро канала изучает израильские СМИ и собирает информацию для ведения психологической войны. Ни одно арабское правительство или организация до этого не использовали спутникового сообщения для прямого вещания на израильских граждан, что было новой формой вмешательства «Хезболлы» в арабо-израильский конфликт.
Хотя ливанское правительство, как и правительства многих других стран, не признает «Хезболлу» террористической организацией, Дж.П. Харик настаивает именно на такой характеристике. Она подчеркивает, что в опубликованном США 10 октября 2001 г. списке 22 наиболее разыскиваемых террористов фигурировали три предположительно члена «Хезболлы». Одним из них был Имад Мугнийя, которого считают организатором терактов против американцев в 1980-е годы. Мугнийя – шиит с юга Ливана, родился в 1962 г. В середине 1970-х годов начал обучаться вместе с боевиками ФАТХ, которые участвовали в стычках на границе Израиля. В начале 1980-х годов попал под влияние проповедей Фадлаллы и, находясь под впечатлением иранской революции, после вторжения Израиля в 1982 г. обратился к хомейнистской версии политического ислама. Многие свидетельства указывают на членство Мугнийи в «Хезболле» и его важную роль в этой организации. По некоторым данным, в 1989–1991 гг. он вместе с еще одним исламистом возглавлял ее центральный аппарат безопасности и отвечал за захват иностранных заложников. И все же вопрос о том, занимал ли он официальный пост в руководстве «Хезболлы» или выступал координатором, открыт до сих пор.
В любом случае Вашингтон настаивал, что «Хезболла» – террористическая организация и ливанское правительство должно выдать Мугнийю. Ливан выразил полную готовность сотрудничать, но дипломатично уклонился от американского требования, сославшись на то, что Мугнийя и его сообщники давно не в Ливане. Обвиняя «Хезболлу» в терроризме, Вашингтон надеялся запугать Бейрут и высвободить руки для расправы с этой организацией. Американцы убеждены, что «Хезболла» ответственна за весь террор против их войск и граждан в Бейруте в 1980-е годы, и хотят рассчитаться с ней.
12 февраля 2008 г. Мугнийя был взорван в собственной машине. М. Левитт пишет, что его убийство шокировало «Хезболлу», Иран и Сирию. Генеральный секретарь «Хезболлы» Насралла пригрозил мощными ударами возмездия по Израилю, и группировка подготовила несколько терактов (операция «Радван»), но все замыслы были раскрыты.
Дж.П. Харик полагает, что обвинения «Хезболлы» администрацией США в терактах против американских граждан в 1980-е годы нельзя списать легко – так же, как и нападения на израильтян в Аргентине, которые якобы совершили ее боевики. Однако в отсутствие твердых доказательств эти обвинения сводятся на нет чисто военной деятельностью организации в Южном Ливане с 1985 г. Чтобы избавиться от образа террориста, «Хезболла» предприняла немало усилий внутренней реструктуризации и поддержанной СМИ «косметической хирургии». Маловероятно, что в обозримом будущем ливанская армия займет в приграничной полосе место «Хезболлы». Соответственно, Бейрут продолжит отвергать требования ООН, США, Израиля отвести боевиков-фундаменталистов с этой территории. Правительство Израиля, со своей стороны, понимает, что массированный удар по Сирии чреват ответным обстрелом «Хезболлой» его северных поселений. Политическое положение дел в регионе создавало трудную, если не невозможную ситуацию для войны США с терроризмом. Более того, проводя свой курс в отношении «Хезболлы», администрации Буша, с одной стороны, приходилось занимать антиарабскую позицию, а с другой – подвергаться обвинениям в антиисламской мотивации. Весьма тревожный для американцев и израильтян аспект ситуации – легкие условия для вмешательства Ирана в дела региона. США и Израиль обвиняли Иран в экспорте исламской революции благодаря финансовой и материальной помощи палестинским группам фундаменталистов. Пример – поимка силами безопасности Иордании членов «Хезболлы», которые пытались провести контрабандой ракеты «Катюша» для активистов интифады. В США взаимодействие между Ираном, «Хезболлой» и палестинскими фундаменталистами рассматривают как угрозу не только Израилю, но и Западу.
«В этом сценарии "Хезболла", возможно больше, чем любая другая ближневосточная группировка, включая аль-Каиду, может быть врагом Запада N 1. Религиозно-воинствующие, дисциплинированные и искушенные в использовании современных коммуникаций, лидеры "Хезболлы", обученные Сирией и имеющие в своем распоряжении значительные ресурсы, полученные от лидеров Ирана, научились продвигать свою версию исламского активизма среди арабских и мусульманских народов так, чтобы ее не забыли. Например, можно предположить, что радикальные фундаменталистские группы, которые борются со светскими правительствами в Египте, Саудовской Аравии, Пакистане, Индонезии и других странах, не были глухи к джихадистским призывам телеканала "аль-Манар" и не были слепы, наблюдая за длительной борьбой "Хезболлы" с региональной сверхдержавой в Южном Ливане» (1, с. 200).
По мнению М. Левитта, в посвященных «Хезболле» исследованиях постоянно упускается из виду ее международная деятельность – от сетей финансовой и тыловой поддержки до вербовки агентов и боевиков, а деятельность эта носит глобальный характер.
Первая операция «Хезболлы» в Европе была проведена 13 ноября 1983 г., когда прогремели взрывы на вокзале и в экспрессе Париж – Марсель. В 1985–1986 гг. боевики устроили 15 взрывов в Париже. «Хезболла» добивалась освобождения своих арестованных членов, а Иран стремился отомстить Франции за враждебную политику. Французские власти арестовали тунисца Фуада Али Салаха, который предположительно стоял во главе террористической сети под контролем «Хезболлы», и уничтожили ее. Однако террор достиг многих целей: Париж выслал лидера иранской оппозиции «Моджахедин-э хальк» Масуда Раджави, а позднее согласился оплатить 300 млн долл. из 1 млрд займа Ирана французскому ядерному консорциуму. Как следствие прямые атаки на французские цели и похищения французов в Ливане прекратились. Тем не менее Европа оставалась ареной ударов «Хезболлы» по израильским, еврейским и американским целям. Аресты агентов «Хезболлы» в Европе влекли новые похищения. Группировка была причастна и к серии убийств иранских диссидентов в 1984–1994 гг. в Париже, Лондоне, Вене.
18 июля 1994 г. боевики «Хезболлы» взорвали грузовик в Буэнос-Айресе у здания Израильско-аргентинской ассоциации (в Аргентине проживает крупнейшая в Южной Америке еврейская община); погибло 85 человек (2, с. 75). Расследование привело к выводу, что решение о теракте приняло руководство Ирана, а исполнили его боевики «Хезболлы». Правда, расследование шло плохо, и единственными осужденными стали коррумпированные полицейские чиновники, причастные к продаже использованной в теракте машины.
Большую роль в глобализации действий «Хезболлы» сыграла мировая ливанская диаспора. Первая волна иммиграции из Ливана и Сирии в Южную Америку относится еще к 1880-м годам. В 1882–1925 гг. в Аргентину из арабских стран въехали более 80 тыс. иммигрантов (2, с. 78). Второй наплыв произошел во время ливанской гражданской войны 1975–1990 гг. «Хезболла» начала внедрять агентов и вербовать сочувствующих в этой среде с середины 1980-х годов. Особенно исламисты заинтересовались районом пограничного стыка трех государств – Парагвая, Аргентины и Бразилии. В начале 1970-х годов он стал превращаться из экономической заводи в центр деловой активности. Второй город Парагвая Сьюдад-дель-Эсте быстро превратился в крупнейший торговый центр Южной Америки.
Преступники пользуются невысокой степенью контроля в районе пограничного стыка для ведения широкого спектра незаконной деятельности, включая контрабанду оружия и наркотиков, подделку документов, отмывание денег, торговлю людьми. К середине 2000 г. в этом районе жили и работали несколько сотен агентов «Хезболлы». Их лидером считался Мухаммад Абдалла. Другой агент «Хезболлы», Фарук Умайри, поддерживал регулярные связи с иранским посольством в Буэнос-Айресе и с мечетью ат-Таухид. Эти двое были собственниками туристического агентства «Piloto Turismo». «Находясь в уникальном положении для обеспечения прикрытия широкого спектра нелегальной деятельности, такие туристические агентства… позволяли субъектам тыловой поддержки терроризма и криминальных расследований получать фальшивые документы, например, поддельные паспорта и вид на жительство. Это делало туристические агентства фактическими местами контакта для людей за морем, особенно из Ливана и других стран Ближнего Востока, которые стремились подпольно въехать в район пограничного стыка. Как организации, имеющие дело с большим количеством наличных, туристические агентства могли также служить инструментами подпольного обмена валюты и альтернативными средствами перевода денег» (2, с. 80).
«Хезболла» создала в районе пограничного стыка формальные и неформальные сети поддержки, что облегчалось наличием многочисленной ливанской и шиитской общины. Деятельность этих сетей включала создание «спящих» ячеек, которые действовали в рамках строгой секретности, так что члены одной ячейки не знали о членах другой. Умайри оказался причастен и к транспортировке кокаина. Сбором средств занимался личный представитель Насраллы Асад Баракат, который к тому же играл важную роль в террористическом крыле «Хезболлы». Его методы сбора средств включали угрозы лавочникам, точнее членам их семей в Ливане. В 2002 г. бразильская полиция арестовала Бараката по обвинению в уклонении от уплаты налогов. Однако его место быстро заняли другие члены «Хезболлы».
Крупные суммы денег «Хезболла» получала от участия в наркоторговле. В эту сферу она пришла еще в начале 1980-х годов. Возделывание наркотических растений осуществлялось в самом Ливане, в долине Бекаа, с конца 1970-х годов. Поскольку гражданская война уничтожила многие сферы экономической деятельности, производство марихуаны стало ключевым сектором импорта, в котором участвовали почти все этнические общины и силы Ливана. Со временем ливанские шииты, вовлеченные в производство наркотиков, стали сотрудничать с преступниками в среде ливанской диаспоры в Южной Америке.
В 1990-е годы наркотерроризм «Хезболлы» усиливался. Именно в Южной Америке сочетание наркотиков и терроризма было особенно тесным. В ходе двухлетней операции «Титан» по расследованию контрабанды кокаина и отмывания денег в Колумбии деятелем «Хезболлы» Чикри Харбом полиция вскрыла маршруты транспортировки наркотиков. Харб хвастался тайному агенту американского Управления по борьбе с наркотиками, что способен за несколько часов перебросить в Ливан 950 кг наркотиков, задействовав связи «Хезболлы». В ходе операции колумбийские и американские агенты арестовали более 130 подозреваемых и конфисковали 23 млн долл. Сеть Харба предположительно платила «Хезболле» 12% своих доходов от наркоторговли (2, с. 105). Среди тех, кто сотрудничал с ней, были члены Картеля Северной долины, правые полувоенные группировки и
