О ПРОБЛЕМАХ ЭЛИТЫ "ЗАПАДНОГО" ГЛОБАЛЬНОГО ПРОЕКТА
Михаил Хазин
Краткое описание главной проблемы элиты "Западного" глобального проекта. То, что разногласия внутри мировых элит усилились — практически очевидно. В США и Евросоюзе это уже видно невооруженным глазом, но в Китае и других регионах дела обстоят совершенно не лучшим образом. Мы даже в рамках нашего Фонда начали подготовку политических обзоров для описания событий, уж больно весело там все разворачивается.
Про Россию даже говорить не будем, тут все совсем плохо, попахивает уже новой Гражданской войной (которая на Украине уже началась). И в настоящем тексте я попытаюсь описать не то, на какие группы распалась мировая элита, и какие у них интересы, а механизм этого распада.
Вообще, элита — это не что-то «особо хорошее», а группа лиц, которые могут принимать решения по судьбам общества. Причины таких возможностей (владение собственностью, административная власть, военная сила и так далее) могут быть на первом этапе разные, затем они переплетаются, но главный критерий — это именно принятие решений. При этом если нет консенсуса по принятию наиболее важных, стратегических решений, то общество ждет незавидная судьба, вплоть до гражданской войны.
Примеров тому тьма. Это и буржуазные революции XVII-XIX веков, это и 30-е годы в СССР, это и схватки в республиках СССР на рубеже 90-х годов прошлого века, и так далее, и тому подобное. Поскольку таких сценариев очень хочется избежать, элита всегда создает несколько принципиально важных механизмов.
Первый — это систему согласования. В частности, в «Западном» глобальном проекте таких институтов много: это и пресловутый Бильдельбергский клуб, и Трехсторонняя комиссия, и МВФ (тут обсуждаются чисто экономические вопросы), и многие другие клубы и организации. Другое дело, что созданы они были, в первую очередь, для координации сил против СССР и сегодня работают плохо, но в качестве примера вполне подходят. Главное, что необходимо, для их нормальной работы — это чтобы противоречия между частями элиты были не слишком сильными.
Грубо говоря, если выбор стоит о том, как разделить пирог — то дискуссии вполне возможны. А вот если вопрос стоит о том, кому достанется последний пирожок, при условии, что остальные умрут с голоду, возможны серьезные проблемы. Собственно, к ним все сегодня и сводится, но о этом ниже.
Второй институт — пропагандистский. Он транслирует обществу согласованную политику, чтобы в нем не возникали серьезные антагонистические элите настроения. Собственно, антиэлита (то есть та часть общества, которую существующие порядки принципиально не устраивают) существует всегда, главное — держать ее в рамках и не давать серьезной подпитки со стороны.
Третий институт — это «беспека». То есть система подавления потенциально антиэлитных групп и движений. Работает она по всякому, от «мягкого» подавления инакомыслия (в США, например, потенциально инакомыслящим не дают сделать карьеру) до жесткого. Практически во всех странах мира существуют системы «политического киллерства», задача которых — физически устранять наиболее вредных недовольных. Становление такой системы на Украине мы видим своими глазами, в США она действовала уже в конце XIX века (например, важным ее инструментом было пресловутое агентство Пинкертона), причем в этой стране соответствующие силы действуют по всему миру.
Отметим, что и второй, и третий инструмент действуют только при наличии консесуса в элите о путях развития страны. Если такового консенсуса нет, система идет вразнос.Мы это хорошо видели в конце 80-х — начале 90-х годов, хорошо видим и сейчас. Наша элита в 2000-е поняла, что одной «беспеки» мало, нужна еще и позитивная идеология, однако все попытки ее создать не трогая саму коррупционно-олигархическую систему к успеху не приводят — попытки повторить отдельные элементы идеологическо-пропагандистской системы СССР в условиях «дикого» капитализма ничего кроме раздражения у населения не вызывают. А то, что население объединяет (возврат к имперско-патриотическим моментам), ставит под угрозу существование нынешней российской элиты из-за ссоры с элитой «Западного» проекта.
Отметим, что если в нашей стране кризис связан с разрывом по линии «элита-общество», то в базовых странах «Западного» проекта общество выхолощено настолько, что пока оно получает некий минимальный «пакет» товаров и услуг, проблем с ним у элиты нет. Разумеется, по мере развития кризиса оно еще вспомнит о своих правах, так что тут процесс будет развиваться, но сегодня мы обсуждаем ситуацию сегодняшнего, а не завтрашнего дня.
А происходящие в экономике процессы (что характерно, вполне объективные) делают существование нынешней элиты в прежнем объеме и составе совершенно невозможным! А она долгое время даже понять этого не могла, поскольку узкая специализация (напомню, элита — это те, кто может принимать решения. Специализация в данном контексте — это сфера принятия решений для той или иной группы) не давала возможности разобрать в сложной картине мира.
Реальные проблемы обозначились еще в начале 90-х, ситуация стала необратимой уже в середине 8-летнего президентского срока Клинтона. К концу его проблем достигли масштаба начала 30-х годов прошлого века (напомню, мы делали свои выводы о неизбежности кризиса на основании анализа межотраслевого баланса США 1998 года!), дальше ситуация только ухудшалась. И сегодня сравнивать предстоящий кризис просто не с чем — аналогов просто не было. Западную Европу 1945 года не предлагать — она находилась под внешним управлением.
Четкое понимание, что места в посткризисной элите для всех представителей элиты нынешней не хватит, пришло после «дела Стросс-Кана», которое стало некоторым аналогом октября 1917 года. Напомню, что сам по себе переворот 25 октября 1917 года никаких особых последствий не вызвал, однако недовольство бывших правящих элит привело к Гражданской войне — которая и превратила переворот в Великую Октябрьскую социалистическую революцию. Так вот, мы сегодня находимся в ситуации, условно говоря, конца 1917 года, когда переворот уже произошел, а вот «горячая» война еще не началась.
