НУЖНО ЛИ ТРЕБОВАТЬ КОМПЕНСАЦИИ ЗА ИСТОРИЧЕСКИЕ ОБИДЫ?
Максим Шевченко
Нужно ли требовать компенсации за какие-либо исторические обиды?
Максим Шевченко, журналист: Что такое историческая обида? Это, по большому счету, фантомные боли, которые существуют в культуре и пропаганде более чем на самом деле. Как правило исторические обиды возникают через два-три поколения, когда те, кого реально обижали и подвергали репрессиям или геноциду, уже не существуют. А их потомки наживают себе реальный капитал на страдании тех, кто страдал лет семьдесят назад. Эта причинно-следственная связь между политиками и сообществами мне кажется небезусловной.
Возможно ли всегда объективно оценивать сумму компенсации за «историческую обиду»?
Максим Шевченко: Надо было компенсировать тем, кто тогда реально страдал, а не тем, кто живет семьдесят, сто лет спустя.
Есть ли у России серьезные исторические обиды, за которые она может просить компенсации?
Максим Шевченко: Российская Федерация, как и все постсоветские государства, возникла случайно, волею парт-аппарата, который так распорядился в обмен на благополучие своих семей и власть. 91 год — это не история, это современная актуальная обида. Пока это существует, это решается переговорами, гарантиями прав, национальными меньшинствами, языковыми автономиями. Россия — она кто? А когда она будет требовать компенсации за обиды царской России? Она не имеет никакого отношения к этой обиды. Это как готы будут требовать компенсации у Римской Империи.
Стоит ли обратить внимание на обиду стран Прибалтики, которые требуют компенсации за оккупацию в годы Второй Мировой войны?
Максим Шевченко: Смотря что называть Прибалтикой. Но в целом я считаю, что это спекуляция. Надо обсуждать политические события середины 20 века. Не бояться говорить о национал-социализме, левых идеях. Мы скрываемся за Сталинской или анти-Сталинской пропагандой. У нас есть только какие-то выкрики о том, что «фашизм — это плохо», «коммунизм — это плохо». Нет, об этом запрещено говорить в Прибалтике. Для того, чтобы были проявлены претензии, надо понять, к кому их предъявлять.
Актуальна ли сейчас проблема внутригосударственных исторических обид, например, политических репрессий в России?
Максим Шевченко: Моего дедушку пытали в 1938 году в Ульяновске. В принципе мысль о том, что моего прекрасного дедушку пытали, причиняет мне страдания. С кого мне требовать эти деньги? С ФСБ? Наверное, я как-нибудь переживу. Пусть подавятся, перетопчемся.
