Потребительская гонка страшнее любой войны
Захар Прилепин
Сначала было «Письмо Сталину» Захара Прилепина. Потом была бодрая начитка этого письма под музыку. Ее сделал Ричард Семашков, которого молодежь знает как рэпера Рича. Казалось бы, больше ничего из этого и получиться не может. Где рэп — где литература. Одному 40 лет, другому намного меньше.
А, оказывается, уже вторая совместная пластинка вышла. Первая — «Патологии». Вторая — «На океан».
Зачем писателю рэп? Зачем Прилепин сверяет свою жизнь по чернокожему музыканту 50 Cent`у? Что может быть страшнее войны? Обо всем этом — в интервью Захара Прилепин и Рича на радио «Комсомольская правда».
Антон Арасланов: — Вы, конечно, либералов подразнить любите. После совместного трека «Пора валить тех, кто говорит пора валить» вас обвинили в экстремизме. В этой же пластинке «На океан» есть строчка — «тех, кто орет, пора валить, пора снести»
Захар Прилепин: — В этот раз не было такого шума. Тогда уже все, видимо, перекипело. Тут уже нормальная реакция тех людей, которые хотят слушать эти песни.
А. А.: — Зачем вам это? Те, кому непонятно «девять, один, август, распад», это не воспримут по содержанию. Те, кто хоть немного нюхнули Советского Союза, не поймут рэповою форму.
З. П.: — Вы абсолютно правы. Вы объяснили нам, почему мы до сих пор не группа «Центр». Да, мы особенно не жалуемся, потому что претендовать на славу Тимати мы не вправе и не в силах… Просто я пою плохо, а читать могу более-менее внятно. Есть вещи, которые не напишешь в прозе, которые могут только в контексте ритма и музыкального сопровождения существовать. И мне их хочется тоже сказать.
Ричард Семашков: — Часто слышу претензии — Захар Прилепин, зачем делать с ним альбом, он же не рэпер, это неорганично… Но у Захара образ мышления рэперский, образ жизни рэперский. То, о чем мечтают наши псевдорэперы — какие-то оружия, конфликты, тиражи, концерты, — Захар воплощает в жизни.
А. А.: — В интервью Рич сказал, описывая, что происходит в пластинке «На океан», — это один день из жизни Данилы Бодрова. Но на альбоме есть строчка — «Из окон навалит звуку: Fifty cent «My Buddy». Сложно представить,чтобы у Бодрова играл этот американский рэпер…
З. П.: — Ну, у меня просто своя личная история. Дело в том, что мы с ним родились в один день, в одном году и я по этому негру как-то сверяю свою жизненную стратегию. Когда у него неудачи, я знаю, где мне подстелить соломки. Когда он объявил о банкротстве, я тут же стал как бы все свои счета собирать… Ну, реально, меня очень забавляет эта вещь, но, тем более, мне нравится его биография. Вот он как бы тот рэпер, который должен быть в идеале. Основная масса рэперов – имитаторы. Они никогда в жизни не держали в руках оружие, в них никто не стрелял, бабок они держали и пьют они тоже через соломинку по 20 грамм лекарств в месяц. И при этом они изображают из себя какой-то необычайный контекст. А Полтос для меня — настоящий рэпер.
А. А.: — Почему сейчас мы так боимся культурного влияния запада?
З. П.: — Мои родители, которые росли в советское время, вырастали на героях своего поколения. Они на них повлияли также, как на меня Микки Рурк, Вэл Килмер и Патрисия Каас. Но в то время существовал колоссальный пласт национальной, в тот момент советской, культуры – кинематограф, который оспорить было совершенно невозможно, мирового уровня театр, балет и так далее. А когда в 90-е годы, в конце 80-х, начали все сносить, мы с водой выплеснули ребенка. Мы стали неконкурентны по сравнению с западной продукцией. Мы передоверили многие вещи западной культуре.
А. А.: — Мы сейчас это доверие себе постепенно начинаем возвращаем?
З. П.: — Кино снимаем так себе, нового поколения рок-н-ролла не нарождается… Мы до сих пор в поиске самоидентификации. Пока слабовато. И это нормальное такое медицинское состояние организма. Он хочет оздоровления и он пытается опираться на собственные силы.
А. А.: — Современный человек сильно оторван от продукта своего труда. Слишком много в офисах прослоек, менеджеров. Рано или поздно все это схлопнется? Тем более экономический кризис к этому подводит.
З. П.: — Это общемировой процесс. Мировая экономика — это на очень серьезную долю процента пузырь. Мировая экономика завязана на бесконечные смены разнообразной продукцией, связанной вот с этими айфонами, айпадами, телевизорами, которые мы должны выкидывать каждые 2-3 года… Это же огромный перерасход ресурсов. В этом смысле человечество безумно, это даже страшнее любой войны. Мы загрязнем планету, мы загрязняем свою личную жизнь ложными целями, сменой вот всей этой продукцией… Может быть, я выступаю сейчас в виде какого-то мракобеса, но это реально самая большая проблема планеты. Мы можем какие-то вещи менять гораздо реже, мы можем гораздо меньше об этом думать и гораздо меньше людей могут быть задействованы во всей этой бессмысленной гонке. А заниматься чем-то более реальным. Поэтому все будет схлопываться. Неизбежно.
Не знаю, какой еще удар должен произойти по человечеству, чтобы оно задумалось. Какая дыра должна в небе разверзнуться…
Р. П.: — …какой еще писатель должен начать читать рэп, чтобы люди осознали… (Смеется — Прим. авт.)
