ОБ ОТНОШЕНИИ СТАЛИНА К РУССКОМУ НАРОДУ
Свою знаменитую речь Иосиф Сталин произнёс спустя две недели после разгрома фашистской Германии, 24 мая 1945 года, на торжественном приёме в Кремле по случаю Великой Победы. Сталин предложил всем собравшимся поднять тост за великий русский народ, который вынес на своих плечах тяжкое бремя войны.
Некоторые исследователи, прежде всего либерального толка, полагают, что этой речью Сталин лишний раз попытался… унизить русских!
По мнению этих историков, советский вождь якобы решил подчеркнуть «вековую рабскую психологию русского народа». Мол, этот народ, несмотря на все промахи правителей, можно эксплуатировать и унижать до бесконечности, и протестовать он всё равно не будет. Вот как написал по этому поводу профессор-историк из Самары, некто Григорий Бурдей:
«Такое представление о бесправном, униженном народе вполне согласуется со стремлением Сталина строить государство с внеэкономической административно-командной системой»…
Насколько же справедливы такого рода умозаключения?
Наверное, прежде чем судить, следует повнимательнее вчитаться в те слова, произнесённые в далёком 1945-м. Вот что дословно сказал Сталин:
«Товарищи, разрешите мне поднять ещё один, последний тост.
Я, как представитель нашего Советского правительства, хотел бы поднять тост за здоровье нашего советского народа и, прежде всего, русского народа.
Я пью, прежде всего, за здоровье русского народа потому, что он является наиболее выдающейся нацией из всех наций, входящих в состав Советского Союза.
Я поднимаю тост за здоровье русского народа потому, что он заслужил в этой войне и раньше заслужил звание, если хотите, руководящей силы нашего Советского Союза среди всех народов нашей страны.
Я поднимаю тост за здоровье русского народа не только потому, что он – руководящий народ, но и потому, что у него имеется здравый смысл, общеполитический здравый смысл и терпение.
У нашего правительства было немало ошибок, были у нас моменты отчаянного положения в 1941 – 42 годах, когда наша армия отступала, покидала родные нам села и города Украины, Белоруссии, Молдавии, Ленинградской области, Карело-Финской республики, покидала, потому что не было другого выхода. Какой-нибудь другой народ мог сказать: вы не оправдали наших надежд, мы поставим другое правительство, которое заключит мир с Германией и обеспечит нам покой. Это могло случиться, имейте в виду.
Но русский народ на это не пошёл, русский народ не пошёл на компромисс, он оказал безграничное доверие нашему правительству. Повторяю, у нас были ошибки, первые два года наша армия вынуждена была отступать, выходило так, что мы не овладели событиями, не совладали с создавшимся положением. Однако русский народ верил, терпел, выжидал и надеялся, что мы всё-таки с событиями справимся.
Вот за это доверие нашему правительству, которое русский народ нам оказал, спасибо ему великое!
За здоровье русского народа!»
Знаете, я в этой речи не нашёл ничего уничижительного для русского народа. Лично у меня сложилось впечатление, что эти слова были сказаны искренне, от имени пусть и жестокого, но всё же благодарного человека, прошедшего через суровые испытания страшной войны. В своих дневниках один из ближайших сталинских сподвижников Лаврентий Берия писал: «Ещё одной такой войны я просто не выдержу». Можно представить себе, каким испытанием и каким напряжением для руководства страны стали военные годы, когда под вопросом оказалось само существование нашей государственности.
Что же говорить о простом народе! Но этот народ не дрогнул, сцепил зубы в жестоком военном лихолетье и сплотился вокруг своих правителей, вверив им и свою судьбу, и судьбу всего Отечества. И правители это доверие полностью оправдали, отдав народу должное в сталинской победной речи.
Примечательно, что вождь поднял тост не просто за советский народ, а именно за русских. Это не случайно. При всём глубоком уважении к другим народам, именно русские объективно являются становым хребтом нашей государственности, именно на их долю выпадают самые суровые испытания и невзгоды в переломные моменты нашей истории. Так было в революционную эпоху начала прошлого века, так было в годы великой войны, так было и в недавнее лихолетье развала советской государственности, когда русский народ, по сути, оказался расчленённым – за пределами России оказалось свыше 25 миллионов русскоязычных граждан.
Увы, за всю нашу историю только один Сталин нашёл в себе мужество откровенно сказать об этом. И это при том, что сам он был грузин! Ни до него, ни после никто из наших правителей так и не решился публично воздать должное именно русскому народу как основе российской государственности. Все они в сложные моменты истории, когда приходилось обращаться к людям напрямую, предпочитали прятаться за призывами к абстрактным «дорогим советским гражданам» или «дорогим россиянам»…
Этот неординарный поступок Сталина стал вполне логичным в его политической биографии.
Парадоксально, но Сталин принадлежал к партии большевиков, где традиционно были сильны позиции разного рода русофобов, мечтавших о мировой революции и считавших Россию всего лишь, по выражению одного из большевистских лидеров Льва Троцкого, «вязанкой дров», которую следует бросить в этот революционный костёр. Вот что пишет об официальной идеологии первых послереволюционных лет известный московский историк Александр Вдовин:
«Наибольшим идеологическим влиянием в 20-е годы пользовалась историческая школа академика М. Н. Покровского. Историки этой школы в полном соответствии с установками Коминтерна… полагали, что патриотизм не бывает никаким иным, кроме как казённым и квасным, не иначе как национализмом и шовинизмом… В школе Покровского ставились под сомнение и отрицались сами понятия «Россия», «патриотизм», «русская история…»
За любые патриотические лозунги в те времена можно было поплатиться не только свободой, но даже жизнью, получив обвинение в контрреволюционной пропаганде.
Однако сама жизнь разрушила глобальные мечты революционеров. После 1925 года стало ясно, что никакой мировой революции в обозримом будущем не предвидится. То есть большевикам предстояло строить социализм в одной стране. А без поддержки народных масс, без их патриотических чувств власть в этой стране можно и не удержать. Мало того, с каждым годом усложнялась и международная обстановка – в Германии пришли к власти нацисты, которые не скрывали своих желаний построить свой Третий рейх прежде всего за счёт обширных российских территорий.
Война была неизбежна. И возникал вопрос – под какими лозунгами её вести? Было понятно, что за «мировую революцию и интересы мирового пролетариата» русские умирать точно не пойдут. И тогда остро встал вопрос о возрождении русского национального самосознания в рамках социалистических идей…
Ещё в феврале 1931 года, выступая на Всесоюзной конференции работников социалистической промышленности, Сталин призвал вернуться к понятию Отечества, которое советскому народу скоро предстоит защищать. В 1934 году по требованию Сталина в средние школы было возвращено преподавание отечественной истории, упразднённое красными русофобами в начале 20-х годов. С этого времени, говоря словами историка Вдовина, в ранг высшей доблести советского человека были возведены понятия патриотизма и любви к своей Родине.
А в следующем, 1935, году большевистская партия официально осудила всю свою предшествующую идеологию, основанную на национальном нигилизме. Одновременно жёстко били тех красных вождей, кто ещё не понял, что Россия перестала быть «вязанкой дров» для мировой революции. Так, в самом начале 1936 года один из партийных лидеров Николай Бухарин разродился в газете «Известия» статьёй, где глумливо поиздевался над «отсталостью» дореволюционной России и её «убогими», по его словам, народами. Русских он вообще назвал «нацией Обломовых», то есть народом бездельников-мечтателей.
На эту публикацию очень резко отреагировала газета «Правда». Её редактор, старый сподвижник Сталина, Лев Мехлис написал следующие слова:
«Только любители словесных выкрутасов, мало смыслящих в ленинизме, могут утверждать, что в нашей стране «обломовщина была самой универсальной чертой характера», а русский народ был «нацией Обломовых». Народ, который дал миру таких гениев, как Ломоносов, Лобачевский, Попов, Пушкин, Чернышевский, Менделеев… — народ, свершивший под руководством большевистской партии Октябрьскую революцию, — такой народ называть «нацией Обломовых» может лишь человек, не отдающий себе отчёта в том, что говорит».
Далее Мехлис совершенно справедливо сравнил бухаринские опусы с фашистской пропагандой, в которой русские изображались «расово-неполноценными людьми». Испуганный Бухарин сразу смекнул, кто на самом деле с ним затеял спор через посредство главного редактора «Правды», и не нашёл что сказать в ответ…
В вопросе возрождения русского патриотизма Сталин исходил не только из сугубо прагматических целей. Ведь он входил в число тех большевиков, которые отрицательно относились к любым формам русофобии. Оно и не удивительно, все эти люди – Сталин, Фрунзе, Ворошилов, Киров и т. д. – свою революционную деятельность вели не в заграничной политической эмиграции (как Троцкий или Бухарин), а в опасных условиях подполья на территории Российской империи. Им всё время приходилось вращаться среди простых русских людей, общаться с ними, пользоваться их услугами. Эти революционеры хорошо знали и любили народ, по достоинству ценили его лучшие качества. Исходя из своих убеждений, они считали русских подлинными революционными лидерами социалистического движения всего мира.
Ещё в марте 1917 года, за несколько месяцев до Октябрьского переворота, Сталин в одной из своих статей писал о том, что великий русский народ – самый верный и лучший союзник прогрессивных революционных сил. Эту мысль Сталин развивал и после прихода большевиков к власти. 2 мая 1933 года на встрече с участниками первомайского военного парада он сказал следующее:
«Русские – это основная национальность мира, они первыми подняли флаг Советов… Русская нация — это талантливейшая нация в мире. Русских раньше били все — турки и даже татары, которые 200 лет нападали, и им не удалось овладеть русскими, хотя те были плохо вооружены. Если русские вооружены танками, авиацией, морском флотом – они непобедимы».
А спустя несколько лет, в ноябре 1939 года, во время беседы с советским дипломатом Александрой Коллонтай, Сталин подчёркивал:
«Русский народ – великий народ. Русские — это добрый народ. У русского – ясный ум, он как бы рождён помогать другим нациям. Русскому народу присуща великая смелость, особенно в трудные времена, в опасные времена. Он инициативен. У него – стойкий характер. Он мечтательный народ. У него есть цель. Потому ему и тяжелее, чем другим нациям. Но на него можно положиться в любую беду».
И когда эта беда нагрянула в 1941 году, Сталин призвал уходивших на фронт бойцов Красной Армии воевать вовсе не за коммунизм, а за Россию, вдохновляясь образами наших великих предков — Александра Невского, Дмитрия Донского, Александра Суворова, Михаила Кутузова. Народ поверил Сталину и вместе с ним вытянул эту страшную войну.
Признать русский народ великим может только человек, который сам является великим и в силу этого свободен от мелкой зависти тех, кто в глубине души считает себя мелким и униженным, только боится себе в этом признаться и потому валит всегда на других. Это очень серьёзный поступок для человека, который взялся управлять такой страной, как Россия. Может быть, поэтому народ так доверял Сталину, несмотря на все его ошибки?
