Дагестанский последний шанс
Журналист Максим Шевченко — о кадровых перестановках на Северном Кавказе
В Махачкале, столице Дагестана, сменилось руководство — ушел Магомедсалам Магомедов, пришел Рамазан Абдулатипов.
Уверен, для большинства это сочетания слов, не имеющие ни малейшего смысла.
А ведь речь идет о регионе, судьбоносном для огромной страны.
Дагестан — иной мир, не понимаемый страной, — факт, не нуждающийся в доказательствах.
Список угроз и опасных тайн Дагестана предъявляется жизнью и СМИ: 17-летние «черные вдовы», взрывающиеся в метро; борцы, убивающие ударом руки; женихи, стреляющие в центре Москвы; болельщики «Анжи», ваххабиты, тарикаты, джамааты и многое другое — большинству неприятное и непонятное.
А еще какие-то кланы, которые борются между собой за власть в этом загадочном Дагестане.
А еще постоянные спецоперации, в ходе которых разрушают дома, «уничтожают амиров и лидеров бандподполья» и теряют бойцов специальных подразделений, воспетых любимыми сериалами.
А еще Ferrari, Maserati и баснословно дорогой футболист Кака, позарез необходимый этому самому Дагестану, о котором все знают, что он «на дотациях центра».
А еще олигархи Керимов, братья Магомедовы и какие-то миллиарды долларов, которые они инвестируют по всему свету.
А еще убитые журналисты, судьи, министры, политики, бизнесмены и следователи по особо важным делам, о которых деловито, почти телеграфно информируют не интересующуюся этим страну.
Что ж, времена не выбирают — в них живут и умирают.
Расул Гамзатов и советский пафос дружбы народов, застольные «добровольно не вошли и добровольно не выйдем» и прочие пошлые силлогизмы сегодня годятся разве что для праздничных мероприятий начальства на фоне докладов о временных трудностях и непременных успехах.
Жизнь давно уже стала жесткой и конкретной.
Но Россия даже не представляет, насколько жесткой и конкретной эта жизнь стала для Дагестана, для его народа.
В нескольких строках и не объяснишь — что такое Дагестан. Но уверен, он нуждается в объяснении стране. Как, впрочем, и весь Кавказ.
Для краткого и ясного понимания попробую сформулировать так: это территория между Каспийским морем, Кавказским хребтом, калмыцкой и ногайской степью и госграницей с Азербайджаном и Грузией (с севера на юг — около 400 км, с запада на восток — примерно 200 км, немногим больше Московской области).
Населенная десятками разных народов, объединенных исламом, подданством Российской Федерации, русским языком. Народы эти принадлежат к настолько различным этносам, что без русского языка (раньше — без кумыкского, родственного татарскому, и арабского) не понимают друг друга.
Невиданная на земле концентрация разнообразных народов задает невероятный уровень конкуренции — политической, экономической, социальной, культурной, но прежде всего карьерной, приобретающей характер этнической.
Это значит, что, выстраивая бизнес или «стратегию успеха», подавляющее большинство дагестанцев опирается прежде всего на своих земляков и родственников.
При всем, что написано выше, Дагестан — «цивилизация статуса». Стать начальником, даже маленьким, даже просто сержантом срочной службы — это символ успеха не только лично человека, но рода, села, района или даже народа, как здесь говорится — тухума.
Высшее образование, причем не купленное (хотя и такого немало), а настоящее, — приоритетно для дагестанцев. Лучшие, правда, предпочитают уезжать и делать головокружительную карьеру в топ-бизнесе, хай-теке, современных логистических компаниях. Причем, к сожалению, не в России, а на Западе, в Заливе или в Китае. В России их унижают, причем публично: обвиненные бездоказательно участники знаменитой дагсвадьбы в Москве — лучшие выпускники самых сложных факультетов МГУ — физических и математических. Думаю, мы увидим их в Лондоне или Нью-Йорке.
Там их отрывают с руками — работоспособные, умные, карьерные, подтянутые, знающие с детства два языка (родной и русский), а потому легко изучающие любой новый — английский, французский, арабский.
Неоспоримый факт — невероятный инвестиционный потенциал Дагестана.
Главное и бросающееся в глаза — незамерзающий махачкалинский порт. Сегодня это груда ржавого железа. Потенциально — огромный перевалочный нефтегазовый хаб, через который идут энергоресурсы из Казахстана, Туркмении, Ирана прямиком на европейские рынки. Кратчайший маршрут — и вся гамма крови, насилия и ужаса, стоящая за этими словами.
Чтобы не позволить этому маршруту возникнуть, чтобы нефть и газ Азии шли на Запад через Грузию или Турцию, или Сирию, некоторые мировые державы и энергетические мегакомпании готовы не только спонсировать терроризм, но и самому черту душу продать (впрочем, думаю, что уже и давно)! А также объяснять это стране через обожающие «цивилизованный мир» медиа и своих лакеев, что Дагестан и Кавказ не нужны России ни под каким видом.
А еще Дагестан — сельское хозяйство (ну, это уже для местных) в потенциально серьезных масштабах. И вожделенный еще Петром Первым транспортный сухопутный коридор в Персию (проезжаешь Азербайджан, дальше Иран, а вот уже и море нефти и золота). И много чего еще.
Магомедсалам Магомедов — современный, образованный, добрый и порядочный человек. Когда вам говорят, что он не справился, — не верьте, он реально сделал все, что мог. Он начал политику национального примирения и «вывел из леса» десятки людей, втянул (с невероятным трудом) в республику некоторые инвестиции (под свое имя в основном), боролся с криминалом во власти.
Но он был ставленником дагестанского мира, всего этого описанного выше клубка неразрешимых на дагестанском уровне интересов и противоречий. И преодолеть их ему было не по силам.
Его отец Магомедали Магомедов создал современный Дагестан как «демократию согласия» — раздал кланам и группам в кормление богатую и развитую в экономическом плане советскую республику.
Ведь надо помнить, что раздавать было что — Дагестан в СССР был регионом-донором.
Магомедали Магомедов — его еще называют в народе «дед» — выбрал единственную схему спасения Дагестана от кровавой междоусобной бойни в 1990-е годы. Тогда эта схема работала, сегодня она переродилась в абсурдный мир, уничтожающий республику, ее удивительный и трудолюбивый народ.
Элиты Дагестана стали его самым страшным проклятием, снять которое Магомедсаламу Магомедову оказалось не под силу. Ведь есть философское утверждение — ничто не может преодолеть собственную природу.
Рамазан Абдулатипов — политик федеральный аж с 1991 года. Он был министром, сенатором, депутатом, послом. Он никак не зависит (ну почти…) от дагестанского мира власти, денег, крови и тщеславия.
Он знает и любит свою родину и много лет служит России.
Его сила в двух союзниках — федеральной власти, решившей, надеюсь, наконец-то навести порядок в республике, и народе, бесконечно уставшем от произвола местных «баронов».
Народ устал и отчаялся. Но надежда не оставляет его — на порядок, закон, справедливость.
Если Абдулатипов ответит народу и не обманет его, если сумеет опереться на поддержку Москвы, если отобьется от сильных дагестанского мира и оставит их «по ту сторону двери», — то он победит. А вместе с ним победит и вся Россия, которая сумеет вырвать один из самых важных регионов страны из-под власти насилия, криминала, хаоса, произвола и террора.
И это, похоже, последний шанс.
Известия, 30.01.2013
