НА КУЛЬТУРНЫХ ФРОНТАХ РУССКОЙ ВЕСНЫ

(обзорный экспертный доклад)

Наталья Овчинникова, Юрий Ковальчук

Государственный переворот и гражданская война на Украине стали катализатором процессов, значимость которых можно будет оценить в полной мере только по прошествии времени. В трагических событиях нашло свой выход многое из того, что назревало в течение долгого времени. Суть происходящего прекрасно выразил Юрий Поляков: «На Украине жёсткий межцивилизационный конфликт. То, что для одних алтарь, для других — плевательница. Для одних русский язык — основа самоидентификации, для других — «собачья москальская тарабарщина». <…> Есть такое понятие — «конституирующий чужой». Народу, чтобы обособиться, надо кого-то себе противопоставить. Строя свою внезапную государственность, украинская, воспитанная на галицийской традиции элита не нашла ничего лучшего, как выбрать себе в качестве «конституирующего чужого» Россию. <…>

Межцивилизационный конфликт — это борьба символов, а также версий истории. Так, для одних граждан Украины День Победы — главный праздник. Для других — день поражения, сигнал к жестокому реваншу. Как соединить в одном государстве людей, для которых главный герой войны — Жуков, с теми, кто молится на Бандеру?»

Однако по мысли философа Хайдеггера, всякое «анти» застревает в сущности того, против чего оно выступает, — а это значит, что наступление на русскую культуру и попытка украинскую культуру противопоставить общерусской обречена на провал,

Поколение, на долю которого выпадает эпоха войн и перемен, принято называть потерянным. Но мы не потерянное поколение, а наоборот — обретшее смысл, обретшее себя. В определённом смысле Русская весна стала для нас возвращением домой. Почему так произошло? Может быть, потому, что у русского человека «жизнь задыхается без цели». Потребительство и стяжательство, которое пытаются навязать нам, чужды нашему цивилизационному коду. Русскому человеку нужна великая идея, мечта, цель.

Два года назад эта мечта, эта цель родилась.

Её суть прекрасно выразил поэт и прозаик Сергей Арутюнов в своём выступлении на первом публичном мероприятии литературно-общественного проекта «Слово о Новороссии»:

«Я все эти годы не чувствовал, что вокруг нас может образоваться что-то вроде братского чувства. И вот та кровь, которая пролилась, а её набралось бы кубический километр, она вдруг пробудила и страх, и ненависть, и отчаяние, но и великую надежду. И сюда меня привела вера, что там, среди руин, среди обломков и горя, может быть, после 20 лет абсолютной дезинтеграции, неверия, отчаяния, начнёт биться новое второе сердце России. Это странная, сумасшедшая вера. И это единственное, что поддерживало меня в этот страшный год. Вера, что новое сердце Руси может забиться даже за географическими нынешними границами. И через кровь, через отчаяние, через увечья образуется, зазиждется новый град — Небесный Град Руси, о котором писали мистики, о котором говорили святые отцы. Зазиждется новый Град. Каким он будет? Это будет царство справедливости. Без олигархов, без лжи, без фальши…»

НАЧАЛО

Когда начались революционные события, все, у кого было достаточно ума, чести и совести, пошли в ополчение. Это были люди, которым не только не нравилась идея жить по правилам «постмайданной» Украины, но и те, кому претило то, что творилось в Донецке.

До начала военных действий это был беспечный край. Край непуганых людей, которые продолжали писать картины и стихи, касающиеся только их личных переживаний. Мужчины Донбасса проводили вечера в пивнушках, обсуждая последние события. Женщины взволнованно говорили о растущих ценах на продукты. Всё изменилось — кто бы мог подумать — всего за день. За тот день, в который были нанесены первые артиллерийские и авиаудары украинской стороны по гражданскому населению.

Лишь тогда большинство донбассцев поняло, что это не логическое продолжение «майдана», а полномасштабная война, причём с самыми высокими ставками. Шок, вызванный многочисленными смертями и ещё большим количеством разрушений, на какое-то время парализовал людей. Мгновенно началось расслоение общества — кто-то спешно уезжал на подконтрольную Украине территорию; кто-то рвался в РФ; кто-то уже оплакивал близких; кипел ненавистью. Тысячи людей пошли в ополчение.

Конечно, это не касается тех, кто первым выступил с протестом против насильственной смены власти и варварской украинизации. Эти люди, среди которых хватало и убеждённых сторонников Русского мира, и неприкаянных пассионариев, и авантюристов, и, возможно даже, какое-то число городских сумасшедших, не искали дополнительных аргументов для своих убеждений.

Среди ополченцев были анархисты, коммунисты, неоязычники, монархисты, социалисты, скинхеды, «профессиональные русские», прочие и прочие… Огромное количество представителей самых разных идеологий, мнений и концепций, из всех уголков СНГ. Но среди них практически не было споров, так как все приехали ради общего дела — создавать, а позже и спасать Новороссию.

Впрочем, вскоре реальность стала до такой степени обременительной, что предаваться философским или теологическим спорам стало некогда. Уже во второй половине июня 2014 года обстрелы стали ежедневными, причём ВСУ не прекращали их даже в религиозные праздники, — и они палили из самых смертоносных видов оружия.

Количество смертей росло в геометрической прогрессии, а вид разрушенного жилища перестал шокировать. В период со второй половины июля по вторую половину августа все, кто мог и хотел, покинули Новороссию. Остальные были оглушены ужасом происходящего и ежечасной заботой о том, чтобы выжить.

Беда сплотила всех. Когда начались настоящие обстрелы с применением РСЗО, крупнокалиберной артиллерии и авиации, когда зверства эскадронов смерти стали данностью, люди впервые задумались о том, что всё это всерьёз и надолго. В тот момент в Донбассе треснула цивилизационная ось. Всё, чтобы было привычно и понятно, иногда даже приемлемо, на глазах превращалось в пыль. Новое врывалось с насилием, заставляя наиболее прозорливых понять, что оно, новое, всё равно ворвётся. Поэтому лучше в нём участвовать и влиять на процесс, чем превратиться в пассивного наблюдателя творящегося ужаса.

В умах царил настоящий хаос. Даже те, кто был до последнего верен своим убеждениям, порой теряли веру. Тому способствовала паника, распространившаяся в социальных сетях после выхода ополчения из Славянска и Краматорска 5 июля 2014 г. Осенью, после так называемого «Южного котла», когда стало понятно, что ВСУ остановлено и даже терпит серьёзные потери, жители Новороссии начали постепенно возвращаться из состояния шока. После выборов 2 ноября понемногу начала восстанавливаться уверенность в завтрашнем дне. Начала восстанавливаться и культура, во многом благодаря сотням и тысячам сотрудников театров, музеев и библиотек. Стоит упомянуть, что уже в ноябре 2014 г. билеты в филармонию Луганска и Донецка приходилось бронировать за несколько недель.

Возрождению также способствовала активная работа всех тех, кто пережил первые и, будем надеяться, самые травмирующие ужасы войны и при первой возможности пытался выплеснуть их в творчестве. Причём к маститым поэтам, художникам и писателям Донбасса присоединились не только профессиональные авторы из многих стран мира, но и ополченцы.

Достаточно вспомнить командира 1-й отдельной гвардейской мотострелковой Славянской бригады — ныне он командир батальона обеспечения Донецкого высшего общевойскового командного училища, подполковника Сергея Шамберина (позывной «Поэт»). Он объясняет, почему пошёл воевать:

«В моем понимании, сейчас на Украине фашистский режим. Я — русский человек, рожденный в СССР. Я воспитан на традициях наших дедов, и я понимал, что Русскому миру угрожает опасность. В Славянск я уехал добровольно, 21 апреля 2014 года. Самое дорогое, что было за два года войны, — это Славянск! Туда пришли исключительно добровольцы, у каждого свои причины, но все против той власти, против хунты».

Но еще лучше это выражено в его стихотворениях:

ПОБЕДА ЗА НАМИ!

Вся выжжена Донецкая земля.
И запах пороха, устойчивый, и гари.
Назад ни шагу, отступать уже нельзя.
И так мы нацикам Донбасс почти отдали.

Идут повсюду, жаль, неравные бои,
И, как обычно, их на каждого по сотне.
Мы просим Господа, нас, Господи, храни.
Идёт война за дорогой всем край наш отчий.

Идёт война, и льётся кровь наших бойцов.
Сыны Донбасса встали лучшие из лучших.
Против фашизма, против тяжести оков.
Нам Украина-сука больше не попутчик.

Она в руины превращает города
И разбросала наши семьи по вселенной,
Но не сдадимся мы подонкам никогда,
За нами правда и победа будет верной.

За нами слёзы наших жён и матерей,
И это горе нам утраивает силы.
Ответят твари за обиженных детей.
Ответят твари за Донбасс наш, сердцу милый.

Во всей Европе им спасенья не найти,
А надо будет — ляжет и Европа.
Смотри, фашизм, возмездие в пути,
И открывает нам оно к победе тропы.

Россия с нами, и не дан последний бой.
Да только верю я, что он не за горами.
Зовёт нас Родина, как прежде, за собой,
Как в сорок первом… и ВИКТОРИЯ за нами!

Даже во время зимней кампании, когда боестолкновения не прекращались ни на минуту, а продовольственная блокада, которую дополнила крайне холодная зима, сильно угнетала жителей Донбасса, парадигма существования Новороссии продолжала обрастать плотью. В некотором роде этому способствовало постепенное «оттаивание» местной культурной жизни, которая теперь в основном состояла из достойных доверия, в большинстве своём проверенных людей.

Период, начинающийся с марта-апреля 2015 года и продолжающийся по сегодняшний день, когда-нибудь, возможно, будет назван началом Ренессанса Донбасса. Чем меньше снарядов падало на города, тем больше в них возвращалось жителей; тем больше открывалось возможностей и для творчества, и для реализации накопленного материала.

Начали работать типографии, выпуская не только убогие агитлистки, но и собрания стихов, первые книги авторов новорождённых республик; сборники их авторов. Возрождение заключалось не столько в том, что творческие люди вновь получили возможность писать и публиковать свои опусы и выставлять или рисовать новые картины, сколько в новом наполнении творчества Донбасса, а вернее — Новороссии.

Массовая культура приобрела невиданный ранее формат, когда в центре находятся рядовые деятели культуры; сверху их бомбардируют вдохновлённые новым содержанием понятия «Русский мир» деятели РФ, а с другого фланга напирают самородки из ополченцев и просто свидетелей войны, до глубины души впечатлённых происходящим.

Именно в этот момент и на этой земле те слова, которые раньше звучали как пропагандистский клич — Православие; Великая Победа; Деды; Родина; Честь и т.д., — окончательно обросли плотью и кровью. Притом не только для народа Донбасса, но и для многих граждан России, которых эта гражданская война внезапно вырвала из лап текущего пассивного прозябания и потребительства, чтобы вновь осознать, что и «братство» невозможно без взаимовыручки; и враг вполне реален; и Родина стоит того, чтобы положить за нее жизнь.

ЦЕННОСТИ И СМЫСЛЫ

Как сами поэты Новороссии обозначают ценности Русского мира?

Хотелось бы процитировать поэтессу Елену Заславскую, её доклад «Некоторые особенности культурного слоя», который был опубликован в юбилейном сборнике луганского Философского монтеневского общества «Четверть века с философией»: «Война разделила нашу жизнь на до и после, стала точкой отсчёта новой истории, не только в политическом смысле, но и в культурном. Возникло два новых государства — Луганская и Донецкая народные республики. Но мало их создать, нужно государственность укреплять и развивать, а для этого необходима идеология с опорой на культуру и ценности, ради защиты которых поднялся народ Донбасса. Если выразить эти ценности словами-маркерами, то наиболее точным, на мой взгляд, будет выражение «Русский мир», которое, в свою очередь, включает в себя много понятий: и русский язык, и великую русскую литературу, и «спасибо деду за победу», и «умереть за други своя», и «с нами правда, с нами Бог», и «жить по совести», и «фашизм не пройдёт»… И то, что Русский мир на Донбассе не принесён российской пропагандой, как пытаются нам доказать наши русофобствующие оппоненты, сторонники «украинского Донбасса», для многих очевидно, но не грех и напомнить, потому как «лагідна українізація» Донбасса шла 23 года независимости и закончилась братоубийственной войной».

Ей вторит в своём уже хрестоматийном «Ватнике» Юрий Юрченко — первый военкор и георгиевский кавалер — об «умереть за други своя», о самопожертвовании, альтруизме, который привёл на Донбасс добровольцев:

Зачем иду я воевать? —

Чтоб самому себе не врать.

Чтоб не поддакивать родне:

«Ты здесь нужней, чем на войне!

Найдётся кто-нибудь другой,

Кто встанет в строй, кто примет бой…»

За это «неуменье жить»

Не грех и голову сложить.

И ещё:

Скажи, мой грач,

какой же толк

в словах про верность

и про долг,

когда не сможем мы сберечь

ни нашу честь, ни нашу речь…

А вот говорит донецкий бард и поэт Владимир Скобцов:

«О реалиях: дворовой шпаны больше нет, пацаны ушли в ополчение и стали мужчинами, трезвыми, по-волчьи умными и взрослыми. В глазах женщин проснулся огонь защитниц очага, его не потушить тем, кто зажёг. Ясными, как снятый с предохранителя АКМ, стали мужчины. Дружба стала братством. Ошибочно причислившие себя к буржуазии лишились иллюзий, оставшиеся — достойно, уехавшие — нет. Появилось слово «Родина», и это не Украина. Предавшим не отмыться, но им не желают смерти, над ними смеются.

О надеждах и о том, что нас ждёт Победа».

Духовный феномен Русской весны — подлинное возрождение Русского мира — наиболее ярко и полно нашёл свое отражение в поэзии, созданной за два последних года.

Наталья Лясковская в статье «Незатёртых слов боезапас…» о новейшей поэзии Новороссии отмечает: «За один год русскоязычная поэзия совершила невиданный взлёт и сейчас переживает явный расцвет. Во многом это явление связано с событиями на Украине. Русские пережили духовный катарсис, который высвободил мощную творческую энергию, нашедшую наиболее полное воплощение именно в поэтическом жанре».

Писатель Герман Садулаев: «Оказалось, что мы живём снова в эпическое время. Такие люди рядом с нами! Такие события! Значит, и романы будут об этом, настоящие. И фильмы. Потому что главное, чего нам в искусстве не хватало, — настоящих героев, настоящих событий. Теперь они есть».

Захар Прилепин: «В каком-то смысле, как литературный человек, я вижу в этом возвращение в пространство пушкинских стихов, на тушинскую батарею, в пространство поэмы Есенина «Пугачёв» и поэмы Есенина «Анна Снегина», в пространство стихов Багрицкого и рассказов Бабеля, в пространство романа Шукшина «Я пришёл дать вам волю», романа «Тихий Дон», наконец. Все типажи, которые, как я думал, уже не существуют, русские, пассионарные, харизматичные, жертвенные, достоевские — они вдруг ожили. Вот эти пацаны и мужики, которых я там, в Донбассе, увидел в огромном количестве. Как только заехал, я их с тех пор и встречаю, вот уже два года: там 30—40 тысяч ополченцев пришли из России за всё это время. Просто невозможная цифра — я думал их в природе уже нет. Я был уверен, что осталось пятьсот нацболов и ещё какие-то отдельные бодрые старики вроде Александра Андреевича Проханова, а всё остальное население живёт в другой совершенно среде, утеряло свой, поэтическим языком выражаясь, огненный дух. И вдруг они невесть откуда появляются: эти Моторолы, эти Мозговые; для меня всё это было счастьем. Гришки Мелеховы и персонажи «Слова о полку Игореве» на Руси не перевелись — ещё бы не счастье. Я абсолютно так это воспринимаю — очень пафосно и вовсе этого не стесняюсь, я вдруг увидел: вот он русский человек, он есть, он в силе».

Автор этих строк стала свидетельницей шествия в 2016 году Бессмертного полка в Луганске, и это действо было более потрясающим и значимым, чем прошлогоднее многочасовое и многотысячное шествие по Красной площади в юбилей Великой Победы.

Это было шествие жителей города, пережившего недавно блокаду и обстрелы. Среди праздничной толпы, постепенно пополнявшей Бессмертный полк, было немало ветеранов различных войн, начиная от Великой Отечественной и заканчивая войной нынешней. Видя воочию этих людей, понимаешь, откуда и в литературе о новой войне, и в ее героях есть эта преемственность поколений — преемственность подвига.

Лариса Виленовна Шеслер, председатель Союза политэмигрантов и политзаключенных Украины, в своей статье «Жизнь под раскаты гроз и пушек», написанной под свежим впечатлением от поездки на Донбасс, отмечает:

«Праздник Победы именно здесь воспринимается не как празднование события в далёкой истории, а как подтверждение неизбежности победы русского духа и Русского мира. Люди здесь празднуют не только ТУ Победу, но и ЭТУ, недавнюю и будущую, за которую сложили головы тысячи добровольцев. Я не буду описывать военный парад в Донецке, многие посмотрели на это впечатляющее зрелище по телевизору или на YouTube. Но невозможно передать через экран искреннюю радость участников, воспринимающих заезжающие на площадь орудия и танки как символ надёжности защиты от бандеровской оккупации…

Дебальцево, оказавшись в эпицентре военных действий, пострадало очень сильно. Разрушен Дом культуры, целые улицы превратились в руины. В здании Дебальцевской школы искусств, где выступали артисты, до сих пор все окна затянуты плёнкой вместо стёкол. Но войдя в здание, у которого фасад был иссечён осколками от снарядов, мы услышали детские голоса, выпевающие упражнения сольфеджио.

В классе по сольфеджио были развешаны учебные плакаты с обращениями септаккорда, и радостные ребятишки с урока помчались на концерт заезжих экзотических звёзд. Директор Дебальцевской школы искусств посетовала, что количество детей в музыкальной школе сократилось с 210 довоенных до 180.

А я ошеломленно думала, что невозможно победить людей, чьи дети изучают теорию гармонии в полуразрушенном городке. Что может быть нагляднее этого свидетельства о том, что культура — это не наносной глянец на животной сущности? Культура оказывается внутренним стержнем, который спасает человека, придает ему силы и смысл его существования.

Вообще, феномен твёрдости духа, который продемонстрировал Донбасс, должен стать предметом изучения психологов и социологов».

В своём труде «Война как духовная инициация: экзистенциальные архетипы в русской поэзии о Великой Отечественной войне» Виталий Юрьевич Даренский, кандидат философских наук, луганский культуролог и публицист, пишет: «В событиях, ставящих целый народ на грань жизни и смерти, проявляются самые лучшие, заветные его нравственные черты, которые нужно помнить и сохранить навсегда. Поэзия о Великой Отечественной войне, помимо своего особого значения в истории русской литературы, остаётся неиссякаемым хранилищем исторической памяти и духовного опыта народа, которые никому не удастся разрушить: «Наши павшие — как часовые».

И в послесловии к сборнику стихов об уже новой войне — на Донбассе (Елена Заславская, «Год войны») в статье «Жизнь набело» Даренский продолжает тему войны как катализатора духовного возрождения: «…Перед лицом неотступной смерти вдруг происходит анамнезис души, внезапное озарение в глубины народной памяти и собственной совести: мы русские! Живая и вечная Русь воскресает, как Феникс из пепла. <…> Русь это то, что вновь сделало нас людьми вместо зомбированых роботов современной корыстной, неживой и бессмысленной цивилизации. В стихотворении «Эти русские» Е. Заславской выявлена наша вечная и непобедимая Русь:

Эти русские мальчики не меняются.
Война. Революция. Русская рулетка.
Умереть, пока не успел состариться, —
В девятнадцатом, двадцатом, двадцать первом веке.

Эти русские девочки не меняются.
Жена декабриста. Сестра милосердия.
Любить и спасать, пока сердце в груди трепыхается, —
В девятнадцатом, двадцатом, двадцать первом веке.

Ты же — мой русский мальчик.
Война. Ополчение. Умереть за Отечество.
Ничего не меняется,
<…>
Я — твоя русская девочка.
Красный крест. Белый бинт, чистый спирт.

В мясорубке расчеловечивания
Будет щит тебе из моих молитв.

<…>

Владимир Пахомов в статье «Русская весна — появление новой оптики» отмечает: «Явление на геополитической арене Русской весны, явление возрожденного Русского мира способно внести надежду на будущность мировой человеческой цивилизации. <…> Оно стало моментом истины в поиске ответа на извечный «русский вопрос»: как и во имя чего надо жить? Явление Русского мира позволило с позиции уже полноценного мировосприятия, без назойливого воздействия либерального пропагандистского напора, требующего только «правильной» оценки событий и восприятия только самых «правильных» событий — зрело, открыто и свободно, — смотреть на то глобальное казарменное сооружение, которое было построено западными политиками и геополитиками за последние четверть века и безапелляционно обозначено ими как самая современная и самая справедливая «система мировых гуманитарных ценностей», как «новый мировой порядок». Сила неправды стала терять свою подавляющую убедительность. Русского человека, как человека, обладающего «благородной упрямкой», весьма проницательным умом от всякого рода одержимостей всегда спасало стремление к тому, что он называет «правдой». Этот феномен неутомимого поиска правды русским человеком отражён в целом ряде произведений нашей великой литературы (А.М. Горький, Ф.М. Достоевский, Н.А. Некрасов, А.Н. Островский, А.П. Платонов, Л.Н. Толстой, В.М. Шукшин и т.д.). «Правда» нужна русскому человеку не для обличительства, а для того, чтобы понять подлинное устройств мира, понять суть бытия. Она для русского человека никогда не является некоей данностью, фактологической очевидностью, она всегда является бесконечной целью нашего познавательного движения. Достижение правды — правды события, правды чувств, правды мысли, правды замысла, правды существования, правды жизни и т.д. — требует от человека постоянной и незаурядной работы его ума, чувств, воли, духа. <…> И если русский человек опирается на правду, осознаёт себя правым, то тогда он становится непобедимым».

Появилась Тема, и появились Герои — и теперь литература должна дорасти до уровня этих Героев, а вслед за литературой и всё наше общество.

КРИЗИС И ВЫХОД

Не зря в современной российской культурной сфере принято считать, что Донбасс должен стать той прорывной силой, которая поможет преодолеть кризис, в котором находится современная культура РФ.

Об этом говорит глава жюри Горьковской премии Лев Пирогов:

«Литература из выразителя национально значимых идей превратилась в выразителя идей сословных. Грубо говоря, на одну книжку о рабочих, или военных, или сельских жителей приходится по десять книжек о писателях, рекламных агентах и тому подобных риэлторах. При этом в обществе соотношение обратное. Социальному большинству просто нечего читать. Им предлагают только развлекательное чтение. Соответственно, и отношение к литературе у них — как к «досуговой деятельности». А на этом поле с телевизором, с кино, да просто с водкой чтение конкурировать не может. Книга — незаменимое средство отнестись к себе серьёзно, почувствовать свою причастность к высокому, гордиться собой. Но именно такой литературы современная литературная инфраструктура людям предложить не может».

МНЕНИЯ

В ходе подготовки данного доклада было предложено высказаться ряду деятелей литературного процесса России и Донбасса, дабы узнать их мнение о влиянии событий последних двух лет на литературу, культуру и, безусловно, — шире — на общество.

Хотелось бы пересказать слова российского журналиста и поэта Алексея Полуботы который отмечает, что после периода, когда литература была отдалена от жизни, события в Донбассе способствовали тому, что сейчас она вновь возвращается к своему высшему предназначению — не быть в стороне от общества, а выражать настроения общества и подымать его дух.

Что же может дать Донбасс современной России?

Андрей Чернов, секретарь Союза писателей ЛНР, пытается ответить на этот вопрос в своей рецензии на новый сборник «Время Донбасса»:

«…прежде всего, Донбасс — это Россия в миниатюре. Здесь как в фокусе представлены все проблемы России и здесь же — все её преимущества. Все противоречия российской общественной действительности мы с лёгкостью находим в Донбассе. Разрешимы ли они? Сложно сказать. Скорее всего — да, этому подтверждением является весь исторический опыт России. Главное — избегать лозунгов и штампов — избегать с обеих сторон. <…> И сквозь призму Донбасса будет осмысливаться история, настоящее и будущее России».

С этим мнением согласна член СП РФ, поэт, прозаик и журналист, освещающая жизнь ЛДНР, Наталья Макеева:

«Исторические события всегда сопровождались всплеском культуры. Революции, войны, разного рода социальные катаклизмы — искусства в такие времена расцветают. Звучит это, конечно, несколько цинично — людские беды, смерть, изломанные судьбы. Но в итоге потомкам остаётся великое, в то время как времена спокойные — это постепенное измельчание творческой мысли, её скатывание в примитив, в бесконечное, лишённое всякой энергии, пережёвывание былых потрясений. За крайне редкими исключениями…

Это не хорошо и не плохо. Это — некий закон природы. Автор этих строк отнюдь не хочет сказать, что культура имеет под собой некую кровавую подоплёку. Образ, конечно, красивый, но неверный. Однако определённые закономерности отрицать нельзя. В непокорных кудрях поэтов свищут вихры истории — кто-то полагает, что может быть иначе?..»

То что теперь уже бывшую Украину ждёт распад, задолго до 2014 года говорили отнюдь не только политики и политологи. Одними из первых страшное дыхание будущей войны почувствовали писатели. В частности, роман теперешнего главы Союза писателей ЛНР Глеба Боброва «Эпоха мертворождённых» вышел в 2008 году… Песни донецкой группы «День триффидов», написанные и записанные много лет назад, звучат актуально и злободневно. Именно этот коллектив записал рок-версию гимна ДНР (оригинал относится к советской эпохе) — «Полощет ветер флаги перемен». Сейчас лидер «Триффидов» Салим Салкин, по имеющейся информации, активно поддерживает ополчение.

Война за Новороссию дала России тот пассионарный, героический толчок, который, несмотря на все усилия «пятой» и «шестой» колонн внутри российских элит, отменить уже не получится. Русский народ ждал не один десяток лет того момента, когда логика истории поведёт его по дороге преображения. Война за Русский мир изменила Большую Россию. Изменила жителей РФ, изменила тех, кто пока живёт за густой сеткой границ.

Сейчас культура Донецкой и Луганской народных республик переживает всплеск. Несмотря на тяжёлую экономическую ситуацию, выходят литературные и философские сборники, проходят концерты, творческие вечера, театры возобновляют спектакли. Для иного обыватели дико, наверное, слышать — дети полуголодные, а эти люди в филармонию идут. Но иначе и быть не может. Народ живёт культурой. И не только специфической, «народной». Для русского народа это особо актуально — не будем забывать, что жители Донбасса — это часть разделённого русского народа. И война эта — боль русского народа. И его эсхатология. Его битва с полчищами антихриста.

Сборники Философского монтеневского общества, литературные сборники, гуманитарный проект «Слово о Новороссии» — это лишь часть того пласта, который стал уже частью истории. Кто-то с «той стороны» сетует, что последствия такого рода издательской деятельности Киеву придётся изживать годами. Не придётся, конечно же. Власти Киева остались считаные месяцы. Речь о другом: эта литература — не развлечение, не «чтиво». Слово — это мощное оружие, это выстрел через года, способный менять реальность.

Возникли в республиках и свои Союзы писателей. Вовсе не по прихоти — украинские просто-напросто самоликвидировались. Их руководство отчасти уехало на территорию, контролируемую Киевом, отчасти — отстранилось от всех процессов.

Интересное наблюдение — среди ополченцев много творческих людей. Поэт-ДРГшник, певец-снайпер и т.д и т.д. И здесь вообще нет противоречия, ведь в ополчение идут по зову сердца, едут со всех бескрайн