Непридуманная история: О Сталине и Церкви

Дмитрий Муза

К этой достаточно нетривиальной теме имеется большой и устойчивый интерес. Под разными углами зрения она уже получила освещение в общественно-политическом и церковно-историческом ракурсах. Однако и сегодня бытует несколько точек зрения на то, чем был поворот сталинской политики в отношениях с РПЦ в годы Великой Отечественной войны: «конкордатом», алогичным шагом или единственно правильным решением во имя спасения Родины? И почему вообще «трагическое и героическое подъяремное Православие» (И.А. Ильин), отделенное ленинским декретом от государства, последовательно и всемерно помогало этому самому государству одолеть германский фашизм? Естественно эти вопросы связаны с личностью и позицией И.В. Сталина, которой в том числе посвящена недавно вышедшая книга: Дорохин П.С. Сталин и Церковь глазами современников, патриархов, святых священников. М.: Эксмо, 2016, возводящая эту тему на новый уровень осмысления. В связи с этим, выскажу свои посильные соображения.

История взаимоотношений коммунистического государства и церкви представляет собой один из самых трагических эпизодов. Эта история теперь запечатлена в сонме прославленных в лике святых новомученников и исповедников российских (решение архиерейского Собора РПЦ 2000 года), показавших всему миру силу православной христианской веры. Однако один из сюжетов этой непростой и поучительной истории связан с Великой Отечественной Войной и возникновением нового формата взаимодействия Советской власти и Русского православия. Замечу, происходившего в государстве, задекларировавшем и реализовывающем свое материалистическое и атеистическое мировоззрение.

Предыстория этого вопроса упирается в известный тезис о том, что по мере усиления классовой борьбы в СССР и мире, а также оформления коммунистической перспективы роль религии будет сведена к минимуму, а её место займут воинствующий атеизм и безбожие. Собственно демонстрацией этого тезиса были предвоенные годы, когда церковь подверглась мощной волне гонений. К примеру, во всесоюзной переписи населения 1937 года был прямо поставлен вопрос об отношении респондента к религии, и как это не удивительно (для власти) в своей массе советский народ по-прежнему сохранял вероисповедное отношение.

Известно, что к 1941 году РПЦ в качестве действующих имела 3021 храм, при этом около 3000 – это храмы, находившиеся на территориях, вошедших в состав СССР в 1939 – 1940 гг. Священнослужителей РПЦ насчитывалось 6376 (для сравнения в 1914 году клир насчитывал 66 100 священников и диаконов, а количество монастырей составляло 1025 единиц). К 1938 году в СССР были закрыты все монастыри. После присоединения Западной Украины, Западной Белоруссии, Бессарабии и Восточной Прибалтики количество монастырей равнялось 64. Высшее руководство церкви были практически обезглавлено: действующими были четыре митрополита – местоблюститель патриаршего престола, митрополит Московский Сергий (Страгородский), митрополит Ленинградский Алексий (Симанский), экзарх Украины, митрополит Киевский и Галицкий Николай (Ярушевич) и экзарх Прибалтики, митрополит Виленский и Литовский Сергий (Воскресенский). Остальные епископы РПЦ либо находились на покое, либо в лагерях и ссылках, либо были расстреляны…

Буквально с началом Великой Отечественной войны ситуация в отношениях между государством и церковью начала меняться. Митрополит Сергий (Страгородский) уже 22 июня 1941 года, в день Всех святых в земле Русской просиявших, обратился к «пастырям и пасомым Христианской Православной Церкви». В частности в нем говорится: «В последние годы мы, жители России, утешали себя надежной, что военный пожар, охвативший едва не весь мир, не коснется нашей страны. Но фашизм, признающий законом только голую силу и привыкший глумиться над высокими требованиями чести и морали, напал на нашу родину… Повторяются времена Батыя, немецких рыцарей, Карла шведского, Наполеона. Жалкие потомки врагов Православного христианства хотят еще раз попытаться поставить народ наш на колени перед неправдой, голым насилием принудить его пожертвовать благом и целостностью родины, кровными заветами любви к своему Отечеству.

Но не первый раз приходится русскому народу выдерживать такие испытания. С Божией помощью и на сей раз он развеет в прах фашистскую вражескую силу…

Православная наша Церковь всегда разделяла судьбу народа. Вместе с ним она и испытания несла, и утешалась его успехами. Не оставит она народа своего и теперь. Благословляет она небесным благословением и предстоящий всенародный подвиг… Положим же души свои вместе с нашей паствой. Путем самоотвержения шли неисчислимые тысячи наших православных воинов, полагавших жизнь свою за родину и веру во все времена нашествия врагов на нашу родину. Они умирали, не думая о славе, они думали только о том, что родине нужна жертва с их стороны, и смиренно жертвовали всем и самой своей жизнью.

Церковь Христова благословляет всех православных на защиту священных границ нашей родины. Господь нам дарует победу».

Нравиться кому-то или нет, но именно в этом послании были артикулированы важнейшие смыслы, которые будут восприняты не только адресатом – русским/ советским народом, лично Сталиным и его окружением, но всей советской системой. Ибо это Смыслы (Россия – родина, священные границы её, русская история, святорусский народ как защитник родины, благословение на подвиг во имя победы), нужно подчеркнуть, инвариантные для жизни России-СССР. Последний пункт, а именно связь между древней Русью, Московским Царством, Романовской империей и Страной Советов пролегает через служение родине в жертвенном подвиге. Собственно в этом устойчивость всей цивилизационной системы (!).

На полях замечу, что подобное обращение было нарушением норм, регулирующих отношения государства и церкви. Но содержание этого обращения (призыва) было таково, что оно было поддержано и тиражируемо.

Однако этот факт обращения патриаршего местоблюстителя, митрополита Сергия был только началом активной деятельности церкви в отношении изобличения духовной сущности агрессора и создании соответствующей важности момента патриотической мотивации у широких слоев советского общества. В особенности речь идет о Послании «Посодействуем нашим доблестным защитникам» от 14 октября 1941 года, т.е. дне Покрова Пресвятой Богородицы. В этом небольшом обращении читаем: «Силен враг, но «велик Бог земли русской», как воскликнул Мамай на Куликовом поле, разгромленный русским воинством. Господь даст, придется повторить этот возглас и теперешнему нашему врагу. Над нами покров Пресвятой Девы Богородицы, всегдашней заступницы русской земли. За нас молитвы всего светозарного сонма святых, в земле нашей воссиявших. С Божией помощью и в эту годину испытаний наш народ сумеет по-прежнему постоять за себя и рано или поздно, но прогонит прочь наседающего чуженина…».

Помимо этого, церковь в лице священнослужителей и миллионов верующих самым активным образом приняла участие в оказании материальной помощи государству. Взносы РПЦ в Фонд обороны в первые месяцы войны составили 8 млн. рублей, в целом в годы войны он равнялся сумме в 300 млн. рублей. Церковью для сражений Красной армии была передана танковая колонна имени кн. Дмитрия Донского (см. напр.: Васильева О.Ю. Русская православная церковь в 1927 – 1943 годах // Вопросы истории. 1994. № 4. С. 42 – 43). Но главное, церковь совершала молитвенное стояние, прося у Всемилостивого Бога победы русскому воинству.

Таким образом, можно констатировать наличие неподдельного патриотического чувства и горячих молитвы церкви о советском воинстве, которые были замечены властью, пошедшей после более десятка лет гонений РПЦ – ей навстречу. Правда, не без личного влияния на И.В. Сталина нескольких православных деятелей того времени, вменивших ему в обязанность новое воцерковление государства. Речь идет о митрополите гор Ливанских Илии (Караме), праведной Матроне Московской (Никоновой).

Сюжет с митрополитом Илией, несмотря на существующий в патриотических и церковных кругах скепсис, тем не менее, заслуживает самого пристального внимания. Именно потому, что архиерей одного из самых древних – Антиохийского патриархата, – призвал правителя «красной империи» к покаянию и молитве во имя победы над мировым злом. Он лично направлял телеграммы на имя Сталина, с целю указать ему на важность восстановления церковной (молитвенной) жизни, на особое заступничество Матери Божией за Землю Русскую. В частности, известно, что он получил откровение от Пречистой, выраженное в следующих словах: «Должны быть открыты во всей стране храмы, монастыри, духовные академии и семинарии. Священники должны быть возвращены с фронтов и из тюрем, должны начать служить. Сейчас готовятся к сдаче Ленинграда – сдавать нельзя. Пусть вынесут чудотворную икону Казанской Божией Матери и обнесут её крестным ходом вокруг города, тогда ни один враг не ступит на святую его землю. Это избранный город. Перед Казанской иконой следует совершить молебен в Москве; затем она должна быть в Сталинграде, сдавать который врагу нельзя. Казанская икона должна идти с войсками до границ России…».

Собственно, многое, если не все, из этого послания было исполнено, причём, при живом личном участии Иосифа Сталина.

Между тем, митрополит Илия Карам несколько раз посещал СССР после окончания Великой Отечественной войны. Примечателен его визит ноябре-декабре 1947 года, который был ничем иным как актом благодарения Богу, Русской церкви и Красной армии за победу над фашизмом. Митрополит Гор Ливанских посетил Москву, Ленинград, Киев, Одессу, где совершал сослужение с епископатом, духовенством и мирянами в честь избавления от сатанинской напасти. В знак великой благодарности ему были преподнесены разные подарки, в числе которых – крест с землей со всех концов Русской земли. Последний хранился у него в храме г. Бхамдуна (близ Бейрута) вплоть до его блаженной кончины.

В свою очередь встреча Сталина и блаженной Матрены Московской предположительно состоялась в октябре – ноябре 1941 года. По косвенным данным тайное посещение святой открыло ему следующее: «Красный петух победит. Победа будет за тобой. Ты один из начальства не покинешь Москву». По другой версии, стукнув вождя кулаком по лбу она произнесла: «Москву не сдавай, думай-думай, а как придет Александр Невский, так всех за собой и поведёт».

Однако поворотный пункт в этом процессе произошел не сразу. Историческая встреча советского правительства в лице И.В. Сталина, В.М. Молотова и подполковника госбезопасности Г.Г. Карпова (возглавлявшего в НКВД отдел по взаимоотношениям с церковью) трех из четырех названных действующих архиереев – митрополита Сергия (Страгородского), митрополита Алексия (Симанского) и митрополита Николая (Ярушевича) состоялась в ночь с 4 на 5 сентября 1943 года. Само по себе это событие знаменательно во многих отношениях, но прежде всего со стороны приглашения к диалогу традиционной Русской православной церкви – на фоне явной тенденции покровительства власти неообновленческому движению. С другой стороны, при подготовке в Тегеранской конференции (где должно быть принято решение, касающееся открытие союзниками «второго фронта»), Сталин ориентировался на мнение У.Черчилля и Т.Рузвельта о необходимости восстановления религиозной свободы в стране Советов.

Но духовный сдвиг, приведший к «религиозному возрождению в СССР», что вполне естественно, не мог быть сведен исключительно к внешним причинам и обстоятельствам. Хотя это и делается в порядке правила. Его все же можно и нужно связать с изменением душевного строя «Отца народов», анамнезисом духовной составляющей жизни. Как личной, так и общественной. И кто знает, может годы, проведенные в стенах Тифлисской семинарии, а также особое расположение к семинаристу Иосифу Джугашвили со стороны инспектора, иеромонаха Димитрия (Абашидзе), также сыграли свою роль в этом кардинальном повороте (см.: Протодиакон Василий Марущак. Архиепископ Димитрий (в схиме Антоний) Абашидзе. Симферополь: Изд-во «Доля», 2005. С. 9 – 10).

Среди ряда вопросов, внесенных в повестку дня и получивших соответствующие решения, значились:

– вопрос об избрании церковного управления, точнее – восстановления института Патриаршества и создания при нем Синода, причем, решенного в предельно короткие сроки (собор открылся 8 сентября, на нем присутствовали 19 архиереев, Патриархом с титулом «Московский и всея Руси» был избран митрополит Сергий (Страгородский));

– вопрос о подготовке церковных кадров, который был решен в виде открытия Московских духовных школ и пастырских курсов в ряде городов СССР;

– вопрос об открытии храмов и монастырей, решенный положительно в пользу одной обители и множества храмов; – вопрос об открытии центрального богословского печатного органа – «Журнала Московской Патриархии» (закрытого в 1935 году), который освещал деятельность церкви и разъяснял политику государства.

Среди прочего Сталин передал в резиденцию Патриарха бывшее здание немецкого посольства, а самой церкви были предложены государственные дотации. От них митрополит Сергий (Страгородский) категорически отказался.

Любопытно, что в эти же дни был создан специальный орган – Совет по делам РПЦ при СНК СССР, который должен был регулировать отношения Советской власти и церкви. Этот орган возглавил Г.Г. Карпов, руководивший им до прихода к власти Н.С. Хрущева, сменившего форму и характер церковной политики на новую волну открытых гонений. Сам Совет представлял собой координирующий и надзирательный орган, который через уполномоченных на местах согласовывал с правящими архиереями назначение благочинных и настоятелей приходов.

Подводя итог, хотелось бы обратить внимание на мнение о Сталине и советской власти архиепископа Симферопольского и Крымского Луки (Войно-Ясенецкого), прославленного в лике святых. Пастыря и хирурга, никогда не бывшего «православным сталинистом», но прошедшего 11-летнюю отсидку в лагерях и получившего Сталинскую премию за труд «Очерки гнойной хирургии».

В недавно опубликованных архивных документах Главного управления СБУ в республике Крым содержаться доклады уполномоченных, имевших дело с владыкой и его окружением. Так, 2 декабря 1946 года при вручении профессору Войно-Ясенецкому (бывшем в архиерейском облачении) диплома лауреата Сталинской премии и золотого значка, он «благодарил Советское правительство, удостоившее его такой высокой чести быть лауреатом Сталинской премии, и обещал по силе возможности работать по линии медицины…» (Крымская епархия под началом святителя Луки (Войно-Ясенецкого): сборник документов / Сост., предисловие: протоиерей Николай Доненко, С.Б. Филимонов. Симферополь: Н. Оріанда, 2010. С. 40). Кроме того, в проповедях владыки регулярно звучали одобрительные слова в адрес Сталина и Советской власти. Приведу характерное место из проповеди святителя Луки на Крещение Господне 19 января 1947 года: «Ни в одном государстве, в различных постановлениях, в распоряжениях и законах так не проявилась правда Божия, как в постановлениях и решениях Советского правительства» (там же, с. 51).

Отсюда напрашивается: наша великая история включает в себя чрезвычайно важный эпизод в виде духовного пробуждения И.В. Сталина, церкви и советского народа, которое во-многом предопределило путь к Победе (!).

Есть сведения о разбрасывании с самолетов листовок с обращением Митрополита Сергия (Страгородского) по ту сторону линии фронта.

Источник