Политическая культура России испокон веков базируется на личном авторитете национального лидера, подстраиваясь под личность главы государства и его стиль управления. Эта проекция монархической модели уверенно работала как в Российской империи, так и в Советском Союзе. Однако сегодня впервые за последние четверть века система начинает модерироваться не «под вождя», а гибко эволюционировать, заметно расширяя ранее ограниченные горизонты планирования. Главная тому причина — внешние вызовы, которые наслаиваются на внутригосударственные управленческие проблемы.
Политическая система в России переживает масштабные изменения, нацеленные на купирование угроз, которые порождены конфликтами между группами элит (глобальными финансовыми кланами) на Западе. Вашингтон и Лондон по-прежнему оспаривают лидерство над Евросоюзом и Китаем, вынуждая Москву занять оборонительную позицию. Отсюда, например, проистекает острое противоборство между Хиллари Клинтон и Дональдом Трампом на состоявшихся в США президентских выборах.
Россия, следуя вызовам времени, создает эффективные инструменты обеспечения правопорядка и национальной безопасности от внешних и внутренних угроз, то есть включается иммунитет — защитные силы организма, противодействующие развитию инфекции. Так, в апреле 2016 года Владимир Путин подписал указ о создании Национальной гвардии России, в которую уже к ноябрю перешли 160 тысяч сотрудников МВД. «За восемь месяцев была проделана большая и кропотливая работа. Разработана нормативно-правовая база, развернуты 84 территориальных органа. Войска Росгвардии сегодня насчитывают 340 тысяч человек, 160 тысяч из которых — это сотрудники, принятые в Росгвардию из подразделений МВД», — уточнил в интервью «РИА Новости» главком Росгвардии Виктор Золотов. В состав нового ведомства перешли спецподразделения СОБР и ОМОН, лицензионно-разрешительная служба, вневедомственная охрана и авиационные подразделения МВД.
С учетом того, что новая служба уже располагает широкой региональной сетью, руководители на местах вынуждены учитывать и этот фактор. Это можно трактовать как сигнал тем представителям региональных элит, которые, превратившись в «феодальных князьков», ранее использовали вакуум власти для укрепления собственных позиций в ущерб федеральному центру. Зачастую чиновники формировали горизонтальные связи с местным криминалом, создавая мафиозные объединения в разных отраслях экономики, способствуя усилению центробежных тенденций в субъектах Федерации. В том числе эти проблемы, очевидно, имел в виду президент Путин, выступая в ноябре сего года на встрече с активистами ОНФ: «Мне приходилось лично некоторыми вопросами заниматься. Просто лично! Никак не сдвинуть с мертвой точки. Там и криминал вокруг этого крутится, и бизнес процветает какой-то. Гражданам просто невозможно решить эти вопросы. Пока по моей личной команде там не вставали сотрудники внутренних войск или Росгвардии, ничего не могли прекратить, даже местные власти ничего не могли сделать».
Путин подает региональным элитам сигнал, который можно сформулировать следующим образом: если работа губернаторов и муниципальных чиновников ведется неэффективно, вызывает нарекания со стороны населения и тем более противоречит закону, то, с одной стороны, в дело вступают правоохранительные органы, наводя порядок в сфере своей компетенции, а с другой — есть пассионарные гражданские активисты, которые призваны выявлять, привлекать внимание государства и помогать в решении общественно значимых проблем. В этом смысле аресты глав ряда регионов — показатель наличия системного, последовательного подхода не только в борьбе с коррупцией, но и в модернизации и совершенствовании внутреннего устройства страны. В марте 2015 года был с поличным задержан губернатор Сахалинской области Александр Хорошавин, а спустя полгода его участь повторил глава республики Коми Вячеслав Гайзер. Процесс получил новый импульс в июне 2016 года, когда губернатор Кировской области Никита Белых был задержан за получение крупной взятки. Этот перечень можно продолжать.
Чтобы быть эффективной, система стремится к справедливости. Иначе ничего не получится. Ибо идея социальной справедливости — стержень русской ментальности и особо остро ощущается российским обществом. А это значит, что наказание грозит не только региональным, но и федеральным чиновникам. События не заставили себя долго ждать — 14 ноября с.г. в офисе НК «Роснефть» был задержан глава Минэкономразвития Алексей Улюкаев, что предопределило его скорую отставку. Волна арестов дошла и до Кемеровской области, где под стражу взяли и. о. первого заместителя губернатора Александра Данильченко. Хотя сам глава региона Аман Тулеев считает задержание своих подчиненных попыткой оказать давление на него самого, он уверен, что фигурантов дела «грамотно подставили», сообщает ТАСС.
Можно долго анализировать смыслы коррупционных скандалов, но дело не только в них. Владимир Путин общается с людьми на понятном языке. Говоря о серьезной цифре в 227 млрд рублей, сэкономленных активистами ОНФ по всей России, он контактирует с гражданами страны напрямую, минуя чиновничьи инстанции. И это одна из важных особенностей современного этапа в развитии политической системы России. Не исключено, что ее модернизация может потребовать в дальнейшем и новых изменений в пространственной и административно-территориальной организации страны с целью повышения эффективности управления территориями из центра: от продолжения тренда на укрупнение субъектов Федерации путем слияния до пересмотра необходимости сохранять институт полпредств президента в федеральных округах и целесообразности существования самих округов. Но это лишь предположения. На этом фоне в финансово-экономическом плане важно повышать самостоятельность регионов, а в части распределения доходов от налоговых поступлений имеет смысл рассмотреть закрепление за субъектами Федерации и органами местного самоуправления значительных источников налоговых поступлений (например, проанализировать возможность возвращения к пропорции 50/50).
Вместе с тем для повышения эффективности управления регионами страны и предотвращения центробежных тенденций в череде необходимых мер важно, чтобы ОНФ мог стать хорошей базой для формирования реальной политической силы, которая смогла бы уравновесить и скорректировать партию «Единая Россия», обеспечивая работу ныне сломанных во многих регионах социальных лифтов, реальный вклад настоящего гражданского общества и частного предпринимательства в модернизацию экономической модели развития страны, повышение инвестиционной привлекательности регионов и оперативное решение других многомерных задач, поставленных главой государства. Конечно, критики могут упрекнуть в аналогии с фундаментом политической системы США. Да, двухпартийный формат — главное условие обеспечения стабильности американской системы. Но в нашем случае речь могла бы идти не о двухпартийности, а о создании (на фоне большего политического плюрализма) второй точки опоры системы — альтер-эго нынешнего парламентского большинства, — которая в непростой период жизни государства (не исключая и новых попыток раскачивания) сможет обеспечить социальное равновесие и политическую стабильность. А разве это не есть именно то условие, необходимое для решения нынешних проблем в экономике и реализации крупных задач в госуправлении?
Наша политическая система — живой организм. В ее постоянном обновлении преемственность основных институтов сочетается с инновационными элементами, способствующими адаптации к современным реалиям и обеспечению максимальной жизнеспособности и эффективности. Эволюция и гибкость системы — залог ее «умной силы», создающей будущее.
