Термин «информационная война» введён в обиход уже давно, но у нас ему не придавали значения. Полагали, что информационная война – это такая ситуация, когда тебя обвиняют, а ты оправдываешься и так далее. Сегодня, как мне кажется, у руководства страны есть осознание, что это действительно война. И к ней нужно относиться как к обычной войне, и понимать, что, так как это война, то любая война состоит из операций. Информационно-психологические операции действительно сегодня являются той агрессивной средой, которая приводит не просто к нанесению политического, морального ущерба странам, а разрушает, уничтожает страны.
Смотрите, именно информационный удар был нанесён по Югославии. Осуществили демонизацию руководства страны, запустили операцию по национальной вражде, рассорили народы. И дальше уже на основе этой информационной базы там начались перестрелки, затем бомбардировки – государство перестало существовать. То же самое было с Ираком. А с Ливией – вообще наиболее наглядный пример информационно-психологической операции. Ливию стали бомбить по решению Совета безопасности ООН. Но на основании каких данных принималось это решение – это большой вопрос. Якобы Каддафи использовал авиацию в развязанной внутренней гражданской войне. «Аль-Джазира», «Аль-Арабия» ведут репортажи из мирных городов и сообщают, что авиация Каддафи наносит удары по их жителям. И на основании этой ложной информации американцы требуют срочного созыва Совета безопасности, вносят резолюцию о бесполётной зоне, Россия отмалчивается, и принимается резолюция, после которой, собственно говоря, идёт уничтожение ливийского государства. Вот результат этой информационной войны.
Поэтому, если мы признаём, что это война, а не просто пропаганда, что проводятся планомерные операции по разрушению государства, по подрыву потенциалов, по подрыву внутренней стабильности и затем следуют военные удары, военные вторжения – то к информационной атаке нужно действительно относиться как к угрозе высочайшей степени. Если это война, то нужны не только оборонительные операции, но и необходимо проводить контрнаступательные, наступательные, превентивные операции и так далее. И в новой доктрине наконец-то говорится о стратегическом информационном сдерживании. Но нужно развивать и стратегическое информационное наступление. И, конечно, готовить соответствующие документы. Мы в советское время как-то не обратили внимания на то, что в США в 1963 году было издано наставление по информационно-психологическим операциям вооружённых сил США. А это – именно операции. И американцы планомерно осваивают этот фронт новой борьбы, и мы видим, как они сегодня бьют не только по арабским странам, но и по России. Поэтому меры нужно принимать серьёзные.
Более того, с технологическим ростом, с появлением кибероружия мы сталкиваемся с опасностью взлома финансовой системы и другой инфраструктуры. Несколько лет назад американцы создали в Пентагоне главное киберкомандование. Не департамент, который обеспечивает военные действия, а именно главное командование, которое считается ударной группировкой, ударной силой. И в этом командовании задействовано более 40 тысяч человек. Это сильнейшие специалисты, которые могут вывести кибератаками из строя системы государственного управления, системы военного управления, системы управления оружием и даже такие чувствительные сферы, как финансовая система государства. И наша доктрина – попытка ответить. Но доктрина предполагает создание системы действий, и первое – создание органов управления. Значит, должен быть кто-нибудь ответственный, главнокомандующий информационными силами России. Должен быть штаб, который планирует операции. Должны быть институты, отрабатывающие тематику, или структуры конструкторских бюро, которые отрабатывают теорию и технологию этой войны.
В советское время в Главном политическом управлении вооружённых сил было Седьмое управление – управление спецпропаганды. Затем всё это было разогнано. Нет сегодня штаба, планирующего операции, и институтов, которые бы разрабатывали теорию этой войны. И в стране трудно найти – я пытался это сделать – человека и орган, которые бы именно организовывали контрмероприятия, контрнаступление в этой войне. Так что многое предстоит сформировать, сделать, осмыслить.
Я полагаю, что к этой доктрине должно быть секретное приложение, которое будет касаться того, что мы называем Пятой колонной, антироссийских либеральных оппозиционных СМИ и так далее. Это должно быть. Потому что в операции по развалу Советского Союза была замешаны, конечно, западные СМИ, американские прежде всего. А дальше была задействована внутренняя агентура. Осознанно она работала против СССР, не осознанно – но она была задействована. Главный удар был нанесён по истории Советского Союза. Мы помним, как с Запада пошла пропаганда того, что советский выбор, социалистический выбор был неправильным, что советский период – одни сплошные репрессии, отсутствие свобод и прав человека. Внутри страны историческую ложь подхватили такие персонажи, как генерал Волкогонов, да и многие другие, которые стали показывать всю историю Советского Союза именно как трагедию, как ошибку. И вы знаете – эти агенты Запада сильно воздействовали на население. Плюс там задействованы были межнациональные проблемы, произошёл вброс дезинформации в национальные республики СССР о том, что одни республики якобы живут за счёт других, а за счёт всех живёт Россия. Разжигание этноконфликтов – сильное оружие. Так что, безусловно, сегодня нужно учитывать тот печальный опыт. Обязательно нужно обратить внимание на внутреннюю информационную враждебную составляющую. Но лучше это сделать в закрытом приложении.
В целом в доктрине сказаны довольно разумные вещи. Но в ней есть один момент, который вызывает вопросы: Россия в международном информпространстве должна стремиться к устойчивой системе неконфликтных межгосударственных отношений. Спрашивают: как вообще в условиях информационной войны можно создать неконфликтные межгосударственные отношения? Идя на односторонние уступки?
Нет. В этом положении выражена политическая линия государства, и она правильная. Мы предлагаем всем странам не вести друг против друга и горячую войну, и холодную, и информационную. Это такой миролюбивый наш посыл. Но он обращен, прежде всего, к иностранным государствам, мировому общественному мнению. Ни в коем случае нельзя разоружать ни МИД, ни Министерство обороны. Для того, чтобы проводить мирную политику, нужно иметь силу, в том числе и мощные информационные «войска».
