Дискуссии о передаче Церкви храмовых зданий и священных предметов, изъятых у нее в эпоху «исторического материализма» мне приходится вести не первое десятилетие. И всегда этот спор развивается по одному и тому же сценарию, который воспроизводится вновь в связи с разговором о возвращении к своей первоначальной роли Исаакиевского собора.
Поскреби «либерального гуманитарного антиклерикала» и почему-то каждый раз найдешь воинствующего антихристианского мракобеса.
— Исаакиевский собор всегда принадлежал государству, причем тут РПЦ!
— Тогда что вам не нравится? Государство решило передать его в пользование Церкви, как оно раньше и было. Собственник вправе решать, кому передать помещение.
— Нас не спросили! Наше мнение важно! Атеистов не спросили! Это памятник культуры, принадлежащий всем нам.
— В 1917 году верующих (и живых и мертвых, молившихся там с момента постройки) не спросили, должен ли собор быть закрыт, перед нами просто отмена прежнего неправового решения.
— Исаакиевский собор – важнейший объект туристической инфраструктуры Санкт-Петербурга! В него ежегодно приходят миллионы гостей!
— Исаакиевский собор прежде всего – храм. Он строился в таковом качестве. Но Церковь не запрещает туристам заходить в храмы, если они ведут себя подобающе. Никто не требует изъятия у Римско-Католической Церкви Собора Святого Петра в Риме на том основании, что туда приходят миллионы туристов.
— Но государственный бюджет получал с туристической эксплуатации собора доход, а теперь этот доход получит Церковь!
— Собор построен не для извлечения доходов от его туристической эксплуатации. Если государство хочет отказаться от этих доходов – это его как собственника, право, но, как известно, государственный контроль за турпотоком сохранится.
— Исаакиевский собор – это музей!
— Простите, музей чего? Музей Исаакиевского собора? Музей самого себя? Раньше там располагалось отделение музея атеизма. Это было по своему стройно – открыть музей атеизма в соборе и заявлять, что движение Маятника Фуко, демонстрирующее вращение земли, доказывает каким-то образом, что Бога нет. Но с атеизмом и гонениями на церкви у нас вроде покончено, а «Музей Исаакиевского Собора» вместо самого собора это явный абсурд.
— Ненавижу православнутых! Харе Кришна! Харе Перун! Праааативные! Вы испоганили нашу языческую Русь своими храмами!
— Ну вот, наконец-то дошли до существенного. Так, если мы испоганили храмами ваше язычество, то о каком «памятнике культуры» вы говорите? Очевидно, что вы хотели бы его взорвать и ничего больше. Есть же среди «антиклерикалов» те, кто ностальгирует по бассейну «Москва». Думаю они бы и творение Монферрана превратили бы в груду камней. То есть уж за кем точно нельзя признавать право голоса в решении судьбы собора, так это за подобной публикой.
— Дымится и искрит.
Раз за разом по исчерпании «светских» аргументов мы упираемся в иррациональную антихристианскую установку.
И это вполне естественно, поскольку никаких логических оснований отрицать право Русской Православной Церкви, на храмы, которые построены были Российским государством и русским народом для неё, в которых поколениями молились православные верующие, конечно нет. «Светскость», в конечном счете, оказывается лицемерной маской для открытой антицерковности и антихристианства.
И здесь мы, конечно, встречаем конституционный парадокс, который не раз и не два нам еще аукнется в будущем. Согласно 14 статье Конституции РФ «Российская Федерация – светское государство. Никакая религия не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной».
Эта конституционная норма звучит вполне корректно и может восприниматься как обозначение религиозной нейтральности государства. Но не в наших обстоятельствах.
Наше общество является не пост-религиозным, как большинство западных обществ, а пост-атеистическим.
Причем атеизм, главенствовавший у нас 70 лет был чрезвычайно агрессивным и воинствующим: разрушение и осквернение церквей, репрессии, вплоть до физического уничтожения, против духовенства и «мирян-церковников», атеистическая пропаганда в самых примитивных и оскорбляющих народ высокой культуры формах, причем шедшая в две волны – 1918-1939 и 1955-1965.
К моменту, когда в 1993 году принималась нынешняя конституция, вокруг нас лежали лишь руины былой христианской цивилизации России, на которых лишь кое-где было заметно шевеление, начавшееся после празднования Тысячелетия Крещения Руси. И вот навязываемая антиклерикальными кругами интерпретация «14 статьи» состоит в том, чтобы эти руины времен краха социализма законсервировать навечно. Мол «светское государство» это тот постатеизм, который установился к концу власти КПСС.
К этому постатеизму и апеллируют нынешние «борцы с клерикализмом». Мол раз не было в 1993 году даже намека на православное образование в школах, значит курс Основ православной культуры – это клерикализация. Мол раз на этот период значительное число разграбленных большевиками храмов стали «музеями» (это если им повезло и там не сделали скотобазу), то значит так и должно оставаться, государство же «светское».
Иными словами, принцип «светскости» государства в интерпретации этой публики означает закрепление результатов самого беспощадного гонения на христиан в истории и самого жестокого и продолжительного разрушения христианских святынь. Элементарное восстановление справедливости по отношению к Православной Церкви, выравнивание положения до приемлемого status quo, трактуется тут как «посягательства церковников на светский характер государства».
При этом, что характерно, по отношению ко всевозможным сектам и деструктивным культам антиклерикалы весьма дружелюбны. То есть их «антирелигиозность» это, по большей части, «антиправославие».
Мне представляется, что с подобной интерпретацией конституционной нормы о светском характере государства должно быть покончено. Возможно нужно специальное постановление Конституционного Суда или закон, разъясняющие, что принцип светскости государства не может трактоваться в смысле ущемления прав верующих, особенно представителей традиционных религий, особенно Русской Православной Церкви, которую следует рассматривать не просто как частную корпорацию граждан, но как хранительницу национального культурного и исторического наследия.
Трактовать светское государство как государство, в котором запрещено публичное выражение религиозности, где законно лишь молиться тайком под одеялом и закрытых дверях, где ничто не должно напоминать «чувствительным» атеистам о религии – нельзя.
Светское государство – это государство, которое не берет на себя религиозных функций и не передает конфессиям функций государственных.
Хотя даже в светских государствах некоторые официальные функции, такие как право регистрации брака, могут быть перепоручены священнику параллельно с его церковным правом совершать венчание. Разница лишь в том, что в религиозном государстве право на светские функции вытекает у священника из его духовных прав, а в светском – из поручения государства.
Мы слишком хорошо видим, какими гримасами оборачивается «светскость» в странах Европы и в США – регулярно всплывающие запреты носить крестики и звонить в колокола, лицемерно «Х-mas», вытеснившее «Christmas», чтобы не задевать атеистов и многоконфессионалов. При этом с запретом даже самых варварских проявлений нехристианских религий «светские государства» как правило не справляются, поскольку вся эта светскость заточена, разумеется, лишь против христиан.
Мало что меня радует так, как то, что в этом году в странах Запада обозначилось движение сопротивления.
Слова «Merry Christmas!» стали звучать не реже, а чаще, причем практически как боевой клич. И возвращение Церкви украденного у нее в 1918 году разоренного и оскверенного, а потом отданного «на птичьих правах» Исаакиевского собора – добрый знак.
Этот собор не случайно перекликается с Собором Святого Петра в Риме и Собором Святого Павла в Лондоне – Исаакий был памятником тех надежд, которые возлагались на единство христианской цивилизации после победы над Наполеоном. Единство это, конечно, было невозможно – различия православия, католицизма и протестантизма непреодолимо велики и попытки спаять их неким «экуменизмом» порождают лишь ересь. Но совместно защищать общее наследие, общие принципы христианской цивилизации от варварского разрушения и лицемерных попыток образовавшиеся в результате разрушения храмов руины так и законсервировать в виде руин, — можно и нужно.
