Почти весь двадцатый век нас учили, что религиозные мифы уходят в прошлое и уступают место светскому научному рационализму. Объективными считались процессы секуляризации, неминуемого краха капитализма и мирового империализма. Бесконечный космос должен был заменить собой ангельские небеса, а представления о всемогущем Боге неминуемо отступили бы перед верой в титанов рабочего класса или атлантов либерального индивидуализма. Эти марксистские и либеральные предсказания оказались на поверку весьма поверхностной идеологической пропагандой.
Ведущие представители современного интеллектуального мейнстрима – Самюэль Хангтингтон и Фрэнсис Фукуяма – считают обратный процесс десекуляризации (то есть мощное влияние религии и религиозных институтов на политику и общественную жизнь) объективной тенденцией начала XXI века.
«Несколько поколений назад многие социологи полагали, что модернизация непременно предполагает секуляризацию. Но эта схема подтвердилась только в Западной Европе; ни в Северной Америке, ни в Азии рост образованности и научной грамотности не приводил к упадку религиозности. В одних случаях веру в традиционную религию заменила вера в секулярные идеологии – такие как «научный» социализм, – не более рациональные, чем религия; в других – произошло мощное возрождение самой традиционной религии», – пишет Френсис Фукуяма.
Действительно, почти двести лет западное человечество жило мечтой об обещанном в эпоху Просвещения земном рае. Триумф рациональности, технический и социальный прогресс, демократия должны были осчастливить человека, однако кардинально изменившиеся бытовые условия едва ли приблизили человека к ответам на главные вопросы: как и для чего жить? Напротив, в обществе ощущается вопиющий недостаток этих последних оснований, ясно и четко сформулированных. В итоге, к началу XXI века социологи, фиксируя массовую апатию и суицидальные настроения жителей мегаполисов, приходят к вечной христианской истине, что «не хлебом единым…»
Религия и подлинные метафизические основания возвращаются, но в той ли форме, в которой мы представляем для себя нашу православную традицию? Десятилетия религиозного нигилизма и невежества исказили саму духовную практику, и каждому новообращенному христианину приходится буквально пробиваться через дебри информационных потоков к живому источнику вечных ценностей, чтобы утолить свою жажду живого богообщения.
Долгий век воинствующего атеизма и агностицизма заканчивается, но что приходит ему на смену? Построенное на секулярных основаниях общество лишилось своих религиозных корней, а возврат к религии происходит зачастую в весьма извращенной и карикатурной форме. Достаточно посмотреть на ужасную мутацию салафитской версии Ислама или на болезненный поиск мистического опыта в эзотерических учениях, религиях «нью эйдж», новом околопротестантском сектантстве.
Ясно понимая огромные риски возврата к религиозному сознанию, мы должны хотя бы в общих чертах прояснить необходимые основания взаимодействия Православной Церкви и государства, чтобы не допустить тех страшных и уродливых искажений, к которым пришел в наши дни Ислам.
Перед нами в таком случае встает простая и очевидная задача – понять место России в стремительно меняющемся мире и нащупать перспективные механизмы отношений государства и Церкви. Хотя оба эти института сохранили историческую преемственностью, они все же не лишены болезненных проявлений современности. Здесь мы должны прояснить для себя текущее положение и сформулировать желаемый проект будущего.
Для осмысления этих отношений, прежде всего, необходимо понимать сущность самой Церкви и современного государства. Как раз здесь мы встречаемся с первой и основной трудностью в соработничестве или, если угодно, в симфонии светской власти и Церкви. Эта трудность заключается в том, что наше государство как минимум сто лет является не монархическим, а современным. Однако Церковь, наряду с этим, в своих догматах и иерархическом устроении претерпела незначительные изменения. Незначительные в том смысле, что в России не произошло фундаментального слома религиозной традиции, каким стала протестантская Реформация в Европе. Другими словами, Церковь может стоять на одном уровне с монархической системой, но отношения с современным государством нуждаются как минимум в осмыслении.
Итак, в Церкви как собрании верующих присутствуют сразу две природы – божественная и мирская. Венчает ее сам Христос, который одновременно остается Богом, но явился в этот мир во плоти. Не углубляясь в учение о Церкви – экклесиологию, можно сказать, что Церковь так же призвана служить спасению мира, как и Сын Человеческий, который «не для того пришел, чтобы Ему служили, но чтобы послужить и отдать душу Свою для искупления многих» (Мк. 10. 45). В Церкви, как и в Христе, две природы. Подлинное ее основание принадлежит миру горнему, но обращена она в этот мир всеми нами – собранием православных верующих. Земное воплощение Церкви – это все мы: клир, миряне и монашествующие. Каждый по мере душевных и духовных сил воинствует с грехом, не лишен недостатков и пороков.
Ровно по этой причине нам нужно первыми с покаянной молитвой искать и находить соринки в своем глазу и не спешить вперед этого бросаться как на амбразуру в бой с атеистами. Ефрем Сирин справедливо замечал по этому поводу, что «Церковь – это не собрание святых, а толпа кающихся грешников». Это относится и к клирикам, и к рядовым мирянам. Кризисные явления и болезни внутри православного сообщества есть, как есть попытки коммерциализации приходской жизни, поверхностное отношение к служению и не всегда уместное сращивание с государственной бюрократией на местах. Эти проблемы должны обсуждаться и решаться с любовью и уважением друг к другу, не вынося сор из избы. В то же время намеренные и неуместные попытки опорочить священников и прихожан необходимо жестко пресекать – для этого, слава Богу, теперь существует закон «О защите чувств верующих».
Что касается политической и социальной активности верных чад Церкви, то здесь мы призваны к участию в общественной жизни, которое должно стоять на принципах христианской нравственности. Ведь наше привычное сетование на плохих и продажных политиков отчасти справедливо лишь потому, что в политику не идут праведные и благородные христиане. Сам Христос призывает учеников не гнушаться миром, но быть «солью земли» и «светом миру». Почему либералы имеют наглость проповедовать свои сомнительные идеи на улицах и в телеэфирах, а нам постоянно указывают на двери храма? Мол, убирайтесь со своей религиозной пропагандой в храмы и семинарии.
Ничего подобного! У нас – православных – больше прав и оснований заниматься публичной политикой, открыто и с гордостью заявлять о своих религиозных и политических взглядах, чем у кого бы то ни было, а они – наши оппоненты – пусть на здоровье тихо верят в свою либеральную ересь «в душе», не вынося этот позор в эфир телевидения и радиостанций. По слову Писания Иисус просил Отца о Своих последователях: «Не молю, чтобы Ты взял их из мира, но чтобы сохранил их от зла… Как Ты послал Меня в мир, так и Я послал их в мир» (Ин. 17. 15,18). Мы посланы в мир для проповеди и несения слова Божия, а уготованное нам информационное гетто прибережем для воинствующих атеистов. Там им самое место!
Для православных недопустимо ложное гнушение жизнью окружающего мира, и попытка спрятаться в своем уютном церковном мирке. Мы – соль земли, и никак иначе. Политика становится грязной, когда мы позволяем заниматься ею грязным людям, а сами прикрываемся оправданием отделения Церкви от государства. Нет! Современный мир, как бы далеко он не отошел от заповедей Христа, является объектом любви Божией, как и каждый из нас, как бы глубоко мы не погрязли в грехах и пороках. Поэтому наша любовь друг к другу и должна проявляться как минимум в бескорыстном общественном служении, а в идеале – в политической реализации Божиих заповедей любви: в законодательстве, социальной политике и даже международных отношениях. Никто другой за нас этого не сделает.
Буквальное прочтение заповеди «Возлюби ближнего своего как самого себя» говорит нам о любви к соотечественникам, самым ближним и дорогим нам людям. В этом и есть православная суть патриотизма, выраженного в самоотверженной любви к богоспасаемой Родине. Об этом всегда искренне и правильно говорит член Изборского клуба епископ Тихон (Шевкунов).
Ближайшим объектом для проявления христианской любви являются наши сограждане, то есть ближние. В конце концов, Церковь в соработничестве с государством спасает ближнего не только через проповедь, но и через благие дела, направленные на улучшение духовного и материального состояния всего народа. Для этого она вступает во взаимодействие с государством, даже если оно не носит (как в нашем случае) христианского характера, а также с различными общественными организациями и отдельными людьми, даже если они не идентифицируют себя с христианской верой. Не ставя прямой задачи обращения всех в Православие, Церковь уповает, что совместное служение Отечеству и деятельная любовь к ближнему помогут сохранить или восстановить верность вечным православным ценностям. Этот принцип в особенности применим к общению с нашими инославными соотечественниками, которые также не должны отчуждаться от наших трудов во благо Родины.
Да, наше государство, как и любое современное светское государство, не является православным по духу. Здесь у нас не должно быть никаких иллюзий. Его основные правовые принципы были навязаны нам в 90-е годы. Современное либерально-демократическое государство зиждется на презрении к истине и основывается на договоре атомарных индивидов, зафиксированных в Конституции. К слову, в нашей Конституции, в отличие от других государств, нет отсылки ни к Богу, ни к каким-то другим ценностям, запрещена любая идеология, кроме «прав человека и гражданина». Другими словами, разрешена лишь одна – идеология либерализма.
Любое современное государство, следуя своей конституции, не опирается на представление об истине, о спасении или какой-то особой исторической миссии. У Советского Союза была хоть какая-то мирового масштаба цель, а современная Россия в этом смысле полностью выхолощена и отдана на откуп тем, кто призывал и откликнулся на призыв «обогащаться».
Таким образом, мы переходим непосредственно к российскому государству, с которым Церковь должна выстроить понятные и долгосрочные отношения. Собрание православных верующих не может не сожалеть о навязанной нам либерально-демократической форме правления. О лживой ценности такой демократии недвусмысленно сказано в Ветхом Завете: «И сказал Господь Самуилу: послушай голоса народа во всем, что они говорят тебе; ибо не тебя они отвергли, но отвергли Меня, чтоб Я не царствовал над ними… Итак, послушай голоса их» (1 Цар. 8. 7,9).
То есть демократию Господь попускает там, где люди сами, данной им свободой отвергли божественное установление. В итоге мы имеем современно обмирщенное государство, где Церковь как собрание православных христиан отделена и намеренно отдалена от государства. Так было в советский период нашей истории, но ненамного лучше дела обстоят и теперь. Православие и другие традиционные конфессии России не имеют право соучаствовать в законодательном процессе как это устроено, например, в Израиле или Иране. Поступающие на рассмотрение в Думе законопроекты могут и должны проходить определенную экспертизу для оценки их соответствия заповедям. Принимать закон или нет, могут решать законодатели, но Церковь должна вынести свой моральный вердикт.
Если бы эта норма существовала, вряд ли бы удалось «протащить» через парламент включение детоубийства (абортов) в систему ОМС, внедрение ювенальных норм и действующее законодательство о СМИ.
Современное демократическое государство – это плод не чьего-то, а нашего с вами грехопадения, ведь Бог предоставил нам бесконечную свободу выбора между добром и злом. Мы в 90-х сделали свой выбор и согласились с таким государством. Поэтому здесь и сейчас мы достойны именно его, а не монархии. Более того, монархия на сегодняшний день невозможна, потому что ни подданные, ни сама власть этого не достойны. Призвание на трон в современной России наследников Романовых и/или Рюриковичей превратится в жалкую карикатуру, пародию на подлинную монархию.
Нынешняя власть – плоть от плоти нашего общества, нашего духовного состояния и наших же пороков. По мере нашего исправления Господь дает нам новых правителей, которые властвуют, и которым мы должны. Об этом говорит нам сам апостол Павел: «Всякая душа да будет покорна высшим властям; ибо нет власти не от Бога, существующие же власти от Бога установлены. Посему противящийся власти противится Божию установлению; а противящиеся сами навлекут на себя осуждение. Ибо начальствующие страшны не для добрых дел, но для злых. Хочешь ли не бояться власти? Делай добро, и получишь похвалу от нее; ибо начальник есть Божий слуга, тебе на добро. Если же делаешь зло, бойся, ибо он не напрасно носит меч: он Божий слуга, отмститель в наказание делающему злое. И потому надобно повиноваться не только из страха наказания, но и по совести. Для сего вы и подати платите, ибо они Божии служители, сим самым постоянно занятые. Итак, отдавайте всякому должное: кому подать, подать; кому оброк, оброк; кому страх, страх; кому честь, честь» (Рим. 13. 1-7). Какая бы власть не была, мы ее достойны. Исправимся мы – исправится по молитвам и делам нашим и власть.
Российское государство, как и любое другое, становится необходимым элементом в испорченном грехом мире, где личность и общество нуждаются во внешнем сдерживании от греха. Таким сдерживающим или, иначе, удерживающим (понятие восходит к словам апостола Павла, где он говорит о невозможности наступления конца мира, пока не «взят от среды удерживающий теперь» (2Фес. 2:7)) фактором выступает государство.
В то же время потребность в государственной власти вытекает из последствий грехопадения и необходимости ограничения греха в мире. Священное Писание призывает власть имущих использовать силу государства для ограничения зла и поддержки добра. Хуже любого, даже самого плохого государства, может быть лишь отсутствие государства (Рим. 13. 3-4). Поэтому любые либеральные или анархические попытки борьбы с властью напрямую противоречат христианскому мировоззрению (Рим. 13. 2). Когда государство слабо и беспомощно – это беда. Карамзин в своей Истории государства российского так описывает период ложного отказа от Насилия со стороны святого Владимира. Он щадил жизнь убийц и наказывал их только денежным оброком. Число преступников умножалось, а дерзость их ужасала добропорядочных граждан. Наконец, сами духовные пастыри вывели набожного князя из заблуждения. «Для чего не караешь злодейства?» – спросили они. Боюсь гнева небесного, отвечал Владимир. «Нет, – сказали епископы: – ты поставлен Богом на казнь злым, а добрым на милование. Должно карать преступника, но только с рассмотрением». Великий князь вернул после этого смертную казнь как наказание преступникам.
С другой стороны, православные не должны абсолютизировать власть. Государь, любые чиновники, законодатели и судьи должны осознавать временный, земной, преходящий характер их власти. Ровно поэтому недопустимо вмешательство государства в личную и семейную жизнь, бесчинства ювенальной юстиции и пропаганда порока на федеральных телеканалах. Власть не должна также посягать на Божественное. К светскому правителю необходимо относиться как к имеющему право начальнику, но ни в коем случае нельзя абсолютизировать его конечную земную власть. Многочисленные исторические примеры такой государственной власти показывают, что земная власть в таком случае теряет свое подлинное предназначение.
В досинодальный период существования Церкви и даже после патриархи священство обладало авторитетом – и могло без заискиваний разговаривать с властью, обличать и призывать к покаянию. Такой тон общения важен и необходим сейчас. По крайней мере, на уровне местной власти, где порой епархиальное управление до неприличия срастается с администрацией губернии. Власть должна четко понимать, что находится под неусыпным моральным контролем православного сообщества, а сама Церковь является весомой силой, в том числе политической.
Подводя итоги, можно сказать, что желаемые для нас отношения Церкви и государства в стремительно возвращающемся к религиозным принципам мире определяются природой обеих инстанций. Если первая основана непосредственно Самим Богом – Господом Иисусом Христом для спасения и жизни вечной, то вторая лишь удерживает от преждевременного сползания в ад. Соответственно, разнятся и цели. Совокупность верующих устремляется к вечной жизни, а государство неусыпно поддерживает земной порядок. Только такое сдерживающее и отстаивающее порядок государство приобретает высший православный смысл, а Церковь в сотрудничестве с ним гармонично занимается проповедью и душепопечением.
Именно в этом заключается подлинная симфония светской и духовной властей. Такая политическая система, опирающаяся на моральные императивы православной веры и жестко поддерживающая монополию на насилие, показала свою историческую устойчивость и жизнеспособность. С таким принципом устроения власти мы расширили государство практически до границ континента и отстояли свое право на существование во множестве конфликтов.
Отказ от богоборческого проекта и десекуляризация по-русски означают симфонию государства и Церкви, техническую модернизацию и верность православной традиции. Иначе зачем нам такая модернизация, танки «Армата» и ядерное оружие? – Чтобы защищать свои ценности и верность Христу, оставить нашим потомкам в наследство великую державу, дарованную нам Господом Богом и государственными мужами от князя Владимира до Владимира Путина.
