Журналист и публицист Максим Шевченко выиграл судебный иск у Российского еврейского конгресса. О том, что это был за процесс и как он проходил, мы беседуем в редакции «Завтра».
«ЗАВТРА». Максим, подскажи, что за история с судом: как всё это начиналось, как это развивалось, самое главное — чем закончилось?
Максим ШЕВЧЕНКО. Это был суд по иску главы Российского еврейского конгресса Юрия Исааковича Каннера. В принципе неплохого и достаточно весёлого, обаятельного человека, которого многие уважают, но с которым у меня завязалась заочная полемика в блогах «Эха Москвы» по поводу палестино-израильского конфликта. Собственно говоря, господин Каннер выступал апологетом политики, которую проводит правительство Израиля по отношению к палестинцам, говоря о палестинцах таким высокомерно-насмешливым тоном, как о недочеловеках. Я, как убеждённый интернационалист и антифашист, на это очень болезненно отреагировал. Я не принимаю, когда таким тоном говорят хоть про палестинцев, хоть про евреев, хоть про русских, хоть про украинцев. Я принципиальный интернационалист. Между нами завязалась достаточно ожесточённая полемика, которая переходила порой, может быть, какие-то допустимые градусы. Но интернет-полемика и есть полемика. Блоги на то и блоги, чтобы полемизировать. Но тут вдруг, в ноябре или в октябре прошлого года, я не помню точно, я получаю заказным письмом пакет, где находится иск господина Каннера ко мне, поданный в связи с одной моей статьёй о реакции господина Каннера на всенародное шествие 9 Мая, когда проводился Бессмертный полк и Вячеслав Никонов, который, как известно, внук другого Вячеслава — Молотова, вышёл с портретом своего деда. На это событие господин Каннер разразился, на мой взгляд, достаточно хамской и грубой статьёй, где обозвал Вячеслава Михайловича Молотова «каменной задницей». Что Молотов всех пересидел. И главная вина Вячеслава Молотова, по мнению господина Каннера, в том, что он свою жену Жемчужину, известного деятеля лево-сионистского движения, «сдал» Сталину. Как бы закрыл глаза, когда товарищ Сталин посадил её в тюрьму. Надо сразу добавить, что тюрьма её была очень не жёсткая. Режим товарища Жемчужиной был крайне вольготный. Фактически она провела в тюрьме очень короткое время, и эта «отсидка» — отдельная история. Процесс этот показательный: Сталин показал, что для него, во-первых, нет неприкасаемых, в том числе среди близкого окружения. И, во-вторых, что когда ты лоббируешь сионистские интересы, они не должны быть вопреки интересам Советского Союза и советской страны, при всём уважении к евреям, которых Советский Союз тогда спас от нацизма. И тон статьи Каннера показался мне унизительным и оскорбительным. Не то чтобы я был поклонником Молотова. Наверное, его есть за что критиковать. Но этот человек точно заслуживает большего, чем мерзкое хихиканье, какое-то такое блудливое, коим была пронизана статья Каннера. И я написал текст «Почему фашисты не любят Молотова». Потому, — я написал, — что Вячеслав Михайлович Молотов был одним из конструкторов Победы, человеком, благодаря дипломатическим усилиям которого Советский Союз сумел преодолеть международную изоляцию и создать антигитлеровскую коалицию, и который, без всякого сомнения, был храбрецом. Я напомнил в статье, как Молотов в 1942 году летал в Англию на переговоры через линии фронтов в бомбардировщике, где были он и лётчик. И был у него приказ: если самолёт будет сбит, он должен покончить с собой, чтобы не попасть к немцам в плен. Это, без всякого сомнения, подвиг! После Англии он ещё летал за океан. И я сказал, что мне понятно, почему современные фашисты не любят Молотова. Потому что Молотов был одним из тех, кто внёс вклад в разгром фашизма.
Так как современная политика правых израильских партий — это политика сегрегации, апартеида и дискриминации коренного населения, зачистки территории от коренного населения с заселением этой зачищенной территории вооружёнными мигрантами, которых свозят со всех концов света — то это политика, на мой взгляд, фашистская. И так как господин Каннер, предположил я, поддерживает политику тех, кого я бы назвал фашистами, то, естественно, ему не нравится Вячеслав Молотов. При этом я привёл определение фашизма, данное на процессе по делу о поджоге Рейхстага болгарским коммунистом Георгием Димитровым, что фашизм является диктатурой самых шовинистических реакционных сил, которая проводится в интересах крупного капитала. Господин Каннер и другие сионистские израильские магнаты — это крупный капитал, как правило; естественно, что они и заинтересованы в фашизации и еврейского народа, и русского народа, и многих других народов. За спинами всех фашистов, кто проповедует сегрегацию, этнонационализм, ущемление прав других народов, всегда стоит крупный капитал. Что мы видим, в том числе, и по современным событиям на Украине, где олигарх господин Коломойский, глава Европейского еврейского конгресса, стоял за Майданом и участвовал в формировании самых одиозных нацистских батальонов. За эту статью господин Каннер подал на меня в суд. И этот суд начался. Защищать меня взялся очень известный адвокат Мурат Мусаев, представитель компании «Мусаев и партнёры». Мурат выиграл до этого много исков, защищая Коран, защищая права верующих. Честно говоря, я не хотел никакого обострения, потому что, на мой взгляд, по-любому господин Каннер оказывался в дураках. Во-первых, хорошо, если бы он один оказался в дураках — меня не волнует его личность. Но так как он позиционирует себя представителем еврейского народа, будучи главой Российского еврейского конгресса, лидером евреев России, то его поступки падают тенью на всех российских евреев, среди которых огромное количество достойнейших людей, патриотов нашей страны, которые делали и продолжают делать очень много для нашей культуры, для нашей политики, экономики, науки. И одна паршивая овца, на мой взгляд, не должна была портить прекрасный облик выдающегося из истории современности российского еврейства. Каннер по-любому проигрывал. Осуди меня суд — и все бы говорили, что сионисты засудили российского журналиста. Так как дело в итоге решилось в мою пользу (я забегаю чуть дальше), получается, суд согласился с моими аргументами относительно того, что Израиль является государством сегрегации, апартеида.
Поэтому я сначала не актуализировал вообще процесс. Я думал, что всё на тормозах будет спущено, что господин Каннер просто погорячился, что ему хватит ума выйти из этой щекотливой ситуации. Но он рьяно влез в тяжбу. Притащил на одно из заседаний и Аллу Гербер, и каких-то ветеранов-евреев, притащил кучу журналистов с израильских телеканалов и СМИ. Из чего я сделал вывод, что дело это совершенно не личное, и что это вообще не он подал на меня в суд, а израильское посольство его руками подало на меня в суд.
Хотел нас помирить Игорь Вячеславович Баринов, глава Федерального агентства по делам национальностей. Я его знаю достаточно давно. Он мне позвонил и спросил: «Максим Леонардович, что такое, что у вас случилось? В принципе, мне кажется, это нормальный публичный спор двух журналистов, общественных деятелей, политиков. Может быть, дело можно закончить миром?»
Я ответил, что считаю себя правым, но так как этот процесс, по моему убеждению, принесёт вред общественному согласию в нашем обществе, то я готов, как говорится, пойти на мировую, но, конечно, на достойных условиях. Потом он при мне позвонил Каннеру. Каннер согласился на примирительную встречу. В назначенный день, секунда в секунду, я был в кабинете у Баринова — Каннера нет. Баринов снова позвонил и Каннер ему сказал следующее: я бы и рад, но поймите, это не я решаю уже, уже и адвокаты, и многие другие вокруг меня говорят, что надо довести дело до конца. Примирение не состоялось.
Более того, господин Каннер стал давать интервью разные, в которых он обещал хорошенько проучить Максима Шевченко, воспитать его, он такой употребил термин по отношению ко мне. И это уже было оскорбительно. У меня был отец, царствие ему небесное, очень достойный человек, и матушка моя ещё жива, поэтому меня есть, кому воспитывать.
При этом, спустя некоторое время я встретил господина Каннера в одном московском ресторане, и он сам подошёл ко мне, пожал руку, представил мне своего сына, известного врача московского, который очень достойный человек, как, наверное, и сам Каннер в другой ипостаси, и сказал мне, что в суде нет ничего личного, мол, политика.
Таким образом, процесс принял для меня черты уже не просто конфликта с господином Каннером, а политического противостояния. И суд состоялся. Получилось как в сказке про смоляного бычка. Каннер и стоявшие за ним правые израильские силы посчитали себя страшными и большими, а меня таким одиноким беспомощным журналистом. Но, как известно, чем больше медведь бьёт по смоляному бычку, тем больше он в него вляпывается и увязает. А потом пришёл охотник в виде российского правосудия и признал, что господин Каннер не прав, а мои аргументы признал состоятельными. Таким образом, всё, что я написал в статье «Почему фашисты не любят Молотова», российский суд признал справедливым.
Ещё раз подчеркну: я лично против господина Каннера ничего не имею. За рамками своего верного служения израильским интересам, то есть интересам другого государства и более того — интересам двух правых партий: «Ликуда» и блока Авигдора Либермана, наиболее одиозных фашистских партий внутри Израиля, — он за рамками этого служения очень обаятельный и весёлый такой еврей с традиционной еврейской харизмой, весёлой манерой общения.
«ЗАВТРА». А что за ситуация с Фейсбуком произошла, почему закрыли твою страницу? Как получилось? Это было как-то связано с судом?
Максим ШЕВЧЕНКО. Я это связываю именно с этим решением суда. Я анализирую израильские русскоязычные СМИ. Был сначала дикий шок от того, что они проиграли этот процесс. Потом дикая волна ненависти и оскорблений в отношении меня. Причём то, что мне там пишут в блогах, вот я клянусь: в России это невозможно. Даже самые оголтелые нацистские блоги в России, самые скиновские, такие антикавказские — по сравнению с тем, что пишут на израильских русскоязычных форумах, это, считай, просто такая гуманитарная беллетристика. Там открыто призывают к убийству меня, и я отношусь, кстати, очень серьёзно, к этим угрозам! Я напомню, что сионистский фанатик убил Ицхака Рабина — человека, который пытался подарить мир Ближнему Востоку. И сионистский фанатик Гольдштейн в мечети в Хевроне в спину расстрелял из пулемёта молившихся там мусульман. И много чего другого они делали и продолжают делать. Не говоря уже про убийство иранских физиков. Поэтому я отношусь к этим угрозам крайне серьёзно. К сожалению, Юрий Исаакович не осудил эти угрозы в отношении меня и моей бывшей жены Надежды Кеворковой, известного журналиста, и это значит, что он их своим молчанием поддерживает.
Я никогда не просил ни о какой защите. Я считаю, что защищают меня Господь и мои друзья — слава Богу, у меня их достаточно много.
«ЗАВТРА». Так что же произошло с Фейсбуком?
Максим ШЕВЧЕНКО. Это мелкая месть, которую я всерьёз не воспринимаю. Его заблокировали. Это обычная их тактика. Заводится фейковый аккаунт, и потом с него начинают писать доносы, что мой аккаунт — это фейк, а вот их фейк — это реальный Шевченко. И в итоге Фейсбук аннулировал мою страницу в пользу самозванца. Я написал туда достаточно серьёзную жалобу, послал копию своего паспорта и верифицировал сейчас свой Фейсбук, он вернулся ко мне.
Так или иначе, я выиграл у Российского еврейского конгресса этот процесс и считаю, что этот выигранный суд имеет огромное политическое значение. Российский суд признал правоту палестинского народа и тех демократически настроенных израильтян, которые стоят на правильных позициях. Кроме Мурата Мусаева меня защищал в суде израильский гражданин, коммунист Артём Кирпичёнок, который не поленился приехать на мой суд, выступил и сказал, что многие израильтяне считают политику правых израильских партий нацистской политикой, позорящей еврейский народ, и уподобляют их деятельность тому, что делала нацистская Германия когда-то по отношению к евреям. Он сказал, что многим израильтянам и евреям прогрессивных левых взглядов стыдно ассоциировать себя с этой политикой, которая имеет к евреям такое же отношение, как политика гитлеровской партии по отношению к немецкому народу.
Беседовал Владислав ШУРЫГИН
