21 июня исполнилось десять лет с момента создания фонда «Русский мир».
Его основал Владимир Путин, и тогда, в 2007 году, это не вызвало никакого скандала. Еще не существовало теории «неограниченной пропаганды», изобретённой недавно западными «яйцеголовыми» интеллектуалами от журналистики и политологии. Владимиром Путиным ещё не пугали детей. Государственный переворот на Украине, хотя уже и готовился, ещё не совершился. Крым ещё был частью Украины, хотя колонизация Украины уже произошла — в виде местной «оранжевой революции» Ющенко и Тимошенко. Немногие на Западе обратили внимание на основание фонда, по поводу которого иронизировали: говорили, что это попытка Кремля заново определить русскую идентичность, непоправимо повреждённую за те годы, которые прошли после крушения Советского Союза. Теперь обстоятельства резко изменились, и «Русский мир» совершенно серьёзно включили в список организаций, фабрикующих пресловутые “fake news” и пропагандирующих “russian way of life” — русский образ жизни, противопоставляемый американскому — “аmerican way of life”, созданному Голливудом. Другие две организации, занимающиеся тем же, — “Russia Today”, то есть «Россия сегодня», и новостное агентсво «Спутник», которое на Западе считают чем-то угрожающим, если не прямо провокационным — транслирующие в масштабах планеты точку зрения Кремля.
Обвинение, повторяемое всеми западными СМИ, исходит от страны, которая с незапамятных времён доминирует на мировом рынке пропаганды, будучи изобретательницей современного телевидения, в распоряжении которой — бронированное CNN и такие проповеднические кафедры журналистики, как «Нью-Йорк Таймс» и «Вашингтон Пост». По эту сторону океана их поддерживает Би-Би-Си, тоже англосаксонское, и всех их вдохновляет, конечно же, Голливуд, очевидно, давший начало «обществу спектакля», о котором говорил покойный Ги Дебор.
И, однако, на более чем скромную «пропагандистскую армию» Кремля указывают как на чрезвычайную опасность и утверждают, что она может поставить под сомнение информационно-коммуникационное превосходство Запада. Это навевает воспоминания детства: вспоминается басня Эзопа, в которой волк, стоя на холме, хотел съесть ягнёнка, которого увидел в долине, и обвинил его в том, что он мутит воду в ручье. Это наглядно продемонстрировал фильм Оливера Стоуна «Сноуден», в котором рассказывается история бегства в Россию второго западного диссидента (первый, Ассанж, уже пять лет живёт в тюрьме — в посольстве Эквадора в Лондоне). Сноуден понял, что Агентство Национальной Безопасности, на которое он работал, шпионит больше за американцами, чем за русскими.
Как человеку, приглашённому на последние три ежегодные конференции «Русского мира», включая десятую юбилейную, мне не составило труда понять, что деятельность фонда имеет мало общего с пропагандой. Фонд существует, чтобы поощрять и распространять русский язык как в России, так и за её пределами, основываясь на идее (которую я лично считаю верной), что язык отдельного человека или народа связан с его идентичностью, самосознанием, с его душой. К пропаганде это не имеет никакого отношения. Здесь снова приходит на ум басня Эзопа, и очень кстати, если вспомнить, как велико количество фондов, которые на частные и государственные деньги наводняют мир английским языком и англосаксонской культурой. Различие состоит в следующем: Россия не располагает такими суммами денег, государственных и частных, какими располагают Соединённые Штаты и их Федеральная Резервная Система. И российские олигархи, как правило, не основывают фондов для поддержки русской культуры по всему миру. Разве что покупают футбольные клубы. А это имеет мало общего с распространением русской культуры. Поэтому, если распространение американской культуры принимает невинные «частные» формы (хотя на их финансирование щедро выделяются и государственные деньги), распространение русской культуры приобретает, можно сказать, по необходимости (кроме того, это явление имеет и исторические корни) формы государственные.
На этой десятой конференции, как и на предыдущих, подводились итоги деятельности более чем двухсот пятидесяти культурных центров, которые открыты, по крайней мере, в семидесяти трёх странах мира. Главное «оружие», которое они используют для «пропаганды» русской культуры, носит известные имена: Толстой, Достоевский, Гоголь, Чехов, Лермонтов, Тургенев и многие другие. В заграничных русских школах не только учат читать по-русски, но учат читать больше и лучше. Просто скандал! Факт, который становится всё понятнее русским интеллектуалам: число людей, которые говорят и думают по-русски, — гораздо больше, чем 140 миллионов российских граждан, оставшихся в России после распада Советского Союза. И что нельзя допустить, чтобы «русская нация» (понятие, которое непросто определить, даже им самим) потеряла себя в виртуальном океане глобализации, в котором растворяются и стираются все краски, в котором все народы теряют исторические различия и становятся бесцветными.
Если бы это поняли лучше — в том числе, и в России; если бы принимали в расчёт, что, например, на Украине более 14-ти миллионов человек (29,6% населения, по данным переписи 2001 года) говорят по-русски; что в Белоруссии 70% населения, то есть почти 7 миллионов человек, говорят по-русски; что в Казахстане (перепись 2016 года) говорят по-русски более четырёх миллионов человек, то есть 23,7%, а в Узбекистане, соответственно — 4 185 253 и 14,2%; что в Эстонии говорят по-русски 383 118 человек, то есть 29,6% (перепись 2011 года); что в Литве говорят по-русски 33,8% населения, то есть 698 757 человек (перепись 2011 года), — если бы эти цифры были известны, в том числе и в Европе, многие конфликты и проблемы в эти последние 25 лет не возникли бы или нашли бы решение.
И любопытно, к каким культурным и политическим последствиям приведёт то обстоятельство, что целых 1 155 960 израильских граждан, то есть15% населения, говорят по-русски. Этих данных, думаю, достаточно, чтобы понять не только законность старания России поддержать единство «русского мира», но также и необходимость ценить всякий вклад в это дело. Как говорил русский историк Михаил Гефтер, «Россия — это мир миров», и это, может быть, её главное богатство: его может хватить на гораздо более долгое время, чем её запасов нефти и газа.
