Опрос «Левада-центра» о величайших деятелях российской и мировой истории потряс публику заоблачно высокими рейтингами Иосифа Виссарионовича Джугашвили – 38% считает его величайшим гением всех времен и народов. На самом деле для истерики оснований нет – Сталин находится не в повышательном, а в понижательном тренде. По сравнению с прошлым опросом того же Левады и он и Ленин несколько потеряли в популярности – 4% Сталин и 5% Ленин. Зато возросли значительно рейтинги двух крупных исторических деятелей на букву П – Путина и Пушкина. А вот Петр I потерял аж 8%. Всё это в совокупности говорит об изрядном умягчении нравов в духе разумной, консервативной свободы – деятели наклонные железной рукой загонять человечество к счастью популярностью не пользуются.
В перечне выдающих исторических личностей России тревожит другое, – слишком узок их круг. Похоже, что опрашиваемые мучительно выскребали самые укромные уголки своей памяти, чтобы вспомнить хоть какие-то имена, оставшиеся в ней со школьной поры. Если Сталиным, Лениным, Пушкиным, Петром, Гагариным, в меньшей степени Львом Толстым и маршалом Жуковым, окружающая нами действительность хоть действительно нашпигована, то вот все следующие позиции явно возникли по принципу «что-то в памяти зацепилось». Екатерина – про нее вот сериал показывают. Лермонтов – только что на прямой линии обсуждали. Ломоносов – в детстве показывали сериал и висит в школьных классах портрет. Суворов – перешел через Альпы. Менделеев – опять же вот висит таблица в кабинете химии. Брежнев – умер когда я пошел в первый класс. Есенин – «Ты жива еще, моя старушка?». Кутузов – этот одноглазый дед, побил Наполеона. Горбачев… не допущено совестью.
За пределами этого узкого и произвольного пантеона, куда еще, быть может, подтянутся Александр Невский, про которого олдскульный фильм, Минин и Пожарский, которым памятник, да хорошо если академик Королев с писателем Достоевским, в памяти среднего россиянина простирается выжженная пустыня.
Причем это, в общем, не зависит от возраста – молодежь ничего не хочет учить, а старикам учить было негде, так как именно в советский период и создалась в школьных программах эта роковая черта – недонаселенность нашей истории героями. Именно тогда наша формируемая прежде всего школой историческая память стала невыносимо скудной.
Герой – это творец истории, человек, чьи поступки изменяют ход исторических событий, вопреки давлению социальных, экономических, политических и бюрократических инерций, вопреки предубеждениям и ошибкам общественного мнения. Герой воплощает интуиции и едва ощущаемые интересы народа в конкретное творческое действие, задает новые горизонты действительности, выступает образцом для других людей и дает пример новым героям. Героическое начало в русской истории выражено очень ярко. Множество её участников выступают именно в роли тех, кто переломил историческую инерцию.
Но идеологический формат советской историографии и советской школы превратил русскую историю в унылую поэму без героев. На вопрос юноши обдумывающего житье, спрашивающего делать жизнь с кого, существовал только один правильный ответ: «с товарища Дзержинского», и тысячи Алексиевич, озвучивавших эту формулу на все лады.
Многое умалчивалось по политическим и идеологическим причинам. Многое, чтобы не перегружать школьникам мозги и не отвлекать их от постижения основ классового подхода. Было время, когда советские учебники обходились вообще без героев, строились на одних голых социологических схемах. Потом в 1930-е годы потребовали хотя бы часть живой конкретики вернуть. Но так, чтобы не слишком прославлять феодалов, церковников, царей и их прислужников и чтобы обязательно была «подчеркнута, – как гласили замечания товарищей Сталина, Кирова и Жданова на учебник истории СССР, – аннексионистско-колонизаторская роль русского царизма, вкупе с русской буржуазией и помещиками».
Одни русские герои устранялись из учебников потому, что были «реакционными попами», как святитель Алексий Московский или Митрополит Макарий, другие – потому что были слугами империализма и колониализма, как генерал Скобелев или все герои Кавказской войны. Наконец все «реакционные» деятели просто не имели шанса быть упомянутыми, а тем более – запомниться.
Достаточно вспомнить обложку знаменитого учебника Нечкиной-Лейбенгруба для 7 класса, которым охватывались первые 900 лет русской истории и в котором ухитрились не упомянуть даже Владимира Мономаха. Стенька Разин, Пугачев, Радищев – весь комплект освободительного движения. За официальную русскую историю отдувался одинокий генералиссимус Суворов. Впрочем, можно было совместить одной картинкой, – Суворов везет арестованного Пугачева в Москву, но, почему-то, не захотели, хотя в некоторые книги эта шикарная иллюстрация включалась. К тому моменту, как в школу пошел я, дизайн обложки чуть изменился и на помощь Суворову, осажденному бунтовщиками, пришел Ломоносов.
Но бог бы с ними с советскими учебниками – к сожалению, над всей нашей историографией и научно-популярной исторической литературой нависает некое «толстовство», утверждение о незначительности индивидуального вклада в русскую историю, о мнимой ничтожности личных героических амбиций.
Стандартный (и глубоко ошибочный) метасюжет биографии русского героя: «отдал всего себя Родине, разбился о систему, выразил душу народную, но, в сущности, ничего не добился – все результаты пропали, сам герой скончал жизнь в забвении, но его имя будет жить в памяти благодарных потомков» – с такой или почти такой интонацией создается большинство русских исторических биографий.
Те немногие герои, которых действительно признает официальный канон возводятся на расчеловечивающий их героический пьедестал, интерес к живым чертам их личности, успехам и неудачам, сильным и слабым сторонам, к сути и методу их исторического действия считается недопустимым и приравнивается к святотатству. Как следствие, русская история в преподавании предстает как унылая безлюдная пустыня, уставленная редкими бронзовыми изваяниями – иногда полуразрушенными.
Отсутствует пространство того живого человеческого примера в котором вырабатывается матрица поступков, которым подражает молодежь. Если наши учебники и книжки еще кое-как учит наших детей героической смерти за Родину и терпеливому снесению неудач и непонимания государством и окружающими, то успеху, активному и эффективному действию на благо Родины, достижению позитивных целей научиться от нашей исторической схоластики было попросту немыслимо. Мало того, они так сознательно икажали исторический материал, что даже хрестоматийные случаи успеха были в нем совершенно извращены.
В советском учебнике Федосова посвященном России в XIX века и уже в детском саду поражавшем меня пустопорожней марксистской русофобией (да, читатель, я пытался осилить советские учебники еще в детском саду, в старшей, конечно, группе) о деятельности адмирала Невельского говорится так: «Важнейший вклад в изучение дальневосточных морей внес Геннадий Иванович Невельской. Он открыл устье Амура, пролив между материком и Сахалином и впервые доказал, что Сахалин не полуостров, как считали раньше, а остров».
По форме верно, а по сути издевательство, так как Невельской был не педантом, который хотел доказать островной характер Сахалина, а отважным морским офицером, который во главе крохотной группки людей сумел присоединить к России невообразимо огромные просторы Амурского и Уссурийского краев и Сахалин. И сделал он это буквально за месяцы до того, как на горизонте появилась американская эскадра, с которой сталось бы заявить права на эти якобы манчжурские территории… Невельской практически в одиночку серьезно скорректировал ход русской и мировой истории, не испугался ни трудностей многолетних плаваний и зимовок в диких местах, ни враждебности петербургских чиновников, больше всего боявшихся обидеть Китай (а на деле – задеть английские интересы). Его подвиг закончился полным триумфом, и по сей день лежащим в основе нашей географической карты.
Разумеется находились учителя, которые по своей инициативе рассказывали о подвиге Невельского, особенно на Дальнем Востоке. Но для фигуры общенационального масштаба, человека, открывшего нам Приамурье и Приморье, эта вышецитированная строчка в учебнике была просто оскорбительна, вводила в прямое заблуждение.
Сегодня нам необходима решительная работа по возвращению русской истории её личностного героического измерения. В учебниках и хрестоматиях должны быть обильно представлены подвиги, то есть героические поступки отдельных лиц, причем это должны быть подвиги не только правителей и высших полководцев, но и простых героев.
Необходимо существенное расширение списка исторических героев который должен знать и хорошо ориентироваться учащийся. Список должен включать в себя военачальников, деятелей Церкви и государственных мужей, деятелей культуры и общественной мысли, первопроходцев и первооткрывателей. Должны быть известны не только суть и обстоятельства их подвига, но и в чем конкретно их личные решения и поступки переломили инерцию истории.
Со, временем, несомненно, должны появиться такие списки наших исторических героев, не знать которых даже старшекласснику будет уже стыдно. Перестанут, наконец-то, быть анонимными Древняя, Удельная и Московская Русь, гораздо обогатится перечень тех, кого мы знаем из имперской эпохи, произойдет переоценка многих героев ХХ века и вернутся новые времена.
Пока же просто посоветую читателю провести несколько часов в интернете и поискать кто такие Претич, Довмонт Псковский, Стефан Пермский, Федор Басенок, Данила Щеня, митрополит Филипп I, дьяк Иван Выродков, воевода Дмитрий Хворостинин, дьяк Андрей Щелкалов, Ульяна Осорьина, Петр Бекетов, князья Семен Пожарский да Даниил Мышецкий, воевода князь Трубецкой, боярин Фёдор Ртищев, сенатор Яков Долгоруков, Григорий Шелихов, Михаил Щербатов, адмирал Василий Чичагов, генерал Петр Котляревский, капитан Казарский, граф Муравьев Виленский, Кузьма Крючков, великий князь Олег Романов, капитан Петр Черкасов, Мария Бочкарева, генерал Дроздовский… Право же, узнаете много интересного.
