В учении Святых Отцов православной церкви есть один пункт, который лично у меня до сих пор вызывает изумление. Оказывается, центр человека и средоточие всех его сил, талантов, свойств — это сердце. Не мозг, не интуиция, а именно сердце. Именно оно собирает воедино наше тело и душу, предопределяет характер и соединяет человека с Творцом. Речь, конечно, идёт не просто о мышце размером с кулак, гоняющей кровь по организму, а о чём-то неизмеримо более значительном и таинственном. Взять хотя бы тот факт, что, согласно Священному Преданию, в частности, Синаксарию, читаемому на Страстную седмицу перед Великим постом, сердце новорождённого «живописуется» на третий день после зачатия в утробе матери, за пять недель до того, как плод образуется в «полный вид». Мало того, наше сердце проявляет поразительную жизнеспособность, поскольку даже через сорок дней после кончины «едину сердцу живу быти». Вот, кстати, достойный ответ тем «умникам» и «немного учёным», которые ратуют за аборты, прикрываясь нелепыми утверждениями, будто человек появляется на свет только после родов, а умерщвление в утробе убийством считаться не может.
Когда в начале нулевых милостью Божьей в моей жизни и душе произошёл драматический перелом, и она получила бесценный дар веры, большинство, если не все мои представления о себе и окружающем мире претерпели глубокие изменения. Из книги святителя Луки (Войно-Ясенецкого) «Тело, душа, дух» я узнал, что человеческий мозг выполняет всего-навсего функцию «центрального телеграфа», который получает, систематизирует, распределяет по ячейкам памяти и вдальнейшим оперативно использует информацию, полученную от органов чувств и переработанную умом. В подтверждение вторичной и вспомогательной по отношению к сердцу роли мозга выдающийся хирург епископ Лука приводил такой аргумент: в годы войны, рассказывал он, как руководителю крупнейшего в стране перевалочного госпиталя в Красноярске ему доводилось удалять более половины мозга у раненных солдат, тем не менее многие из них после операции выздоравливали и оставались полноценными людьми. Другим любопытным фактом однажды поделился со мной известный православный писатель Василий Давыдович Ирзабеков: «Видите ли, Александр Иванович, слово «сердце» встречается в Ветхом и Новом заветах более семисот раз, а вот ум — всего раза два–три».
Народ тоже всегда чувствовал и знал эту истину: сердце в его эпосе и любит, и милует, и ведает, и вещает. Оно может «лежать» к какому-либо делу, и тогда дело спорится, тело не устаёт, а часы пролетают как секунды, но может оно и «не лежать», тогда самое простое занятие превращается в мучительную каторгу. Вот почему Святые Отцы настаивают на необходимости постоянно, чуть ли не ежеминутно «внимать себе», то есть чутко прислушиваться и присматриваться к тому, что творится не только в теле, но и в душе, каковой, собственно, сердце и является. Привыкая контролировать душу, следить за тем, какие мысли и эмоции её наполняют, да и не просто следить, а ограждать её от всего дурного и грязного, человек может, например, расположить своё сердце даже к нелюбимому делу. Для этого надо найти в порученном или неотложном занятии какие-то положительные моменты, сосредоточиться на них и не отпускать внимание. Тогда даже мытьё грязной посуды можно превратить в созерцание красоты льющейся воды и размышления о той пользе, которая приносится этим занятием. При известном навыке сердце может открыть дополнительные источники сил и энергий. Монахи, достигавшие высот в «умном внутреннем делании», рассказывали, что через прямое обращение к сердцу и «внутреннему человеку» — душе можно достичь таких результатов, на которые в обычных условиях тело не способно. К примеру, вы отжимаетесь от пола максимум десять раз. Попробуйте убедить своё внутреннее «я» отжаться пятнадцать раз, чтобы тело как бы следовало за душой, подчинялось ей. Сразу не получится, тогда с молитвой повторите упражнение, и в один прекрасный момент усталость рук будто бы схлынет, и то, что вчера казалось невозможным, станет реальностью.
