Главная вина правящего сословия вычитателей перед обществом и страной – в успешно реализованном стремлении архаизировать Россию. В то время, как сильные мира сего устремились в будущее, стране навязываются споры исключительно о прошлом. О Николае Втором и Матильде. Об Иосифе Сталине и Льве Троцком. О либералах и патриотах и т.п. Это происходит на фоне нарастающего научно-технического отставания страны от мировых лидеров. Именно научно-технологическая отсталость является сегодня главной угрозой национальной безопасности страны. Спорить надо не о том, сколько напечатать денег и кому раздать, не о том, сколько проверок бизнеса проводить, а о том, что делать с образованием, наукой и технологиями.
Пару лет назад, как по команде, российские СМИ, и даже официальные лица дружно заговорили о Четвертой промышленной революции. Это случилось после речи основателя и бессменного президента Всемирного экономического форума в Давосе Мартина Шваба на открытии Форума. Это неудивительно, поскольку форум для периферийных элит выполняет примерно ту же роль, что съезды КПСС для рядовых коммунистов. Между тем, М.Шваб, используя термины фильма «Место встречи изменить нельзя», подсунул миру «картонную дурилку».
В своем выступлении он попытался скрыть один из тщательно оберегаемых секретов, который на самом деле является секретом Полишинеля. Шваб рассказал, что Четвертая революция наследует Третьей, развернувшейся в мире во второй половине 80-х гг. Здесь и заключается обман. Никакой Третьей интернет-производственной революции не было. Любая производственная революция, и это хорошо известно историкам и экономистам, предполагает ускорение темпов роста ВВП, эффективности производства и производительности труда. Между тем, с 1985 по 2012 г. темпы в странах ОЭСР снижались. При падении темпов революций не бывает.
На самом деле последние почти 30 лет в мире идут процессы отрицательной конвергенции. Бывшие социалистические страны приобрели худшие черты капитализма, феодализма и еще более архаичных формаций. В то же время капитализм впитал в себя наиболее отрицательные стороны реального социализма и корпоративизма в фашистском и отчасти национал-социалистическом вариантах. В общем, события стали развиваться от плохого к худшему.
Это не укрылось от внимательного взора наиболее продвинутых представителей новых элит. Например, Питер Тиль – один из архитекторов победы Трампа – еще в 2012 г. написал статью «Конец будущего». В ней он четко обосновал факт остановки в середине 80-х гг. научно-технического прогресса и начала отрицательной конвергенции, а соответственно необходимость новой производственной революции. Новая производственная революция развернулась не благодаря, а вопреки традиционным глобалистам и финансистам-либералам, ориентированным на Давос. Ее возглавили и разворачивают иные силы. Они – отнюдь не друзья России. Однако они придали миру принципиально новое ускорение.
По оценкам Джереми Рифкина, который собственно и провозгласил начало новой – Третьей – производственной революции, ее старт датируется серединой десятых годов. Посмотрим, с каких стартовых позиций началась гонка за будущее для России. По данным ОЭСР ежегодный оборот на мировом рынке высоких технологий и наукоемкой продукции в несколько раз превышает оборот рынка сырья, включая нефть, нефтепродукты, газ и древесину и составляет почти 3 триллиона долларов. Из этой суммы 35 % приходится на продукцию США, 20% – Японии, 13% – Германии,12% – Китай, 5% – Южную Корею. Россия на этом рынке представлена более чем скромно – 0,3%.
В последние годы специалисты анализируют положение страны в международном разделении труда и производства, опираясь на три ключевых индекса. Первый – это The Global Competitiveness Index – индекс глобальной конкурентоспособности. По этому рейтингу Россия находится на 43 месте в мире. Второй индекс – Global Innovation Index. Здесь Россия – на 45 месте. Третий индекс – Economic Complexity Indicator. Он характеризует, насколько диверсифицирована структура экономики и разнообразна ее экспортная корзина. По этому индексу Россия также занимает 45-е место. Таким образом, три индекса, рассчитываемые по несхожим методикам, с использованием различных базисных показателей, ставят Россию примерно в мировой экономической табели о рангах примерно на 43-45 место. Это унизительное, и даже можно сказать позорное, для нашей страны место.
Однако есть основания полагать, что в будущем ситуация может только ухудшиться. Посмотрим, как обстоят дела по основным направлениям производственной революции. Начнем с роботов. Куда же без них. По данным Международной федерации робототехники (IFR) лидером в автоматизации производства и применении промышленных роботов является Южная Корея. На 10 тыс. занятых в промышленности в стране приходится 478 роботов. За ней следуют Япония – 314 и Германия -292. США с 164 роботами на 10 тыс. занятых занимают седьмое место. Зато, с ежегодно производимыми 34 тыс. роботов с элементами искусственного интеллекта, Америка занимает уверенное первое место в мире по выпуску самообучающихся роботов. В среднем в мире приходится 65 роботов на 10 тыс.занятых в промышленности. Китай, обладающий наибольшим числом промышленных роботов, в основном относительно простых, по рангу занимает только 28-е место с 36 единицами. Но стремительно сокращает отставание от лидеров.
Что же касается России, то в настоящее время, по данным доклада IFR, в стране ежегодно продается порядка 600 роботов. Общее число промышленных роботов по состоянию на конец 2016 г. было 3,3 тыс. штук, а плотность роботизации составляет около 2 роботов на 10 тыс.рабочих. Эти данные подтверждает Национальная Ассоциация участников рынка робототехники в России.
Вторым важнейшим направлением новой производственной революции является производство материалов с заранее установленными свойствами, необходимых для современных обрабатывающих технологий, типа 3D печати. По данным Массачусетского технологического института, 50 лидирующих компаний, обладающих в совокупности более чем 80% патентов в этой области, и, по сути, являющихся монополистами в производстве такого рода материалов, следующим образом распределены по странам. Соединенные Штаты – 27 компании, Китай – 7 компаний, Великобритания, Германия, Тайвань – по 2 компании. И по 1 компании у 10 стран – Дании, Швейцарии, Индии, Финляндии, Швеции, Италии, Нидерландов, Израиля, Аргентины, Австралии.
В области искусственного интеллекта 50 лидирующих компаний контролируют 90% мирового рынка харда и софта в этой области. 39 компаний–лидеров приходятся на Соединенные Штаты, по 3 – на Великобританию, Китай и Израиль, по 1 – на Францию и Тайвань. Зачастую можно услышать мнение, что отставание в области искусственного интеллекта для России не критично. Поскольку у нас замечательные математики и программисты. Это правда. Но лишь в небольшой части. Искусственный интеллект контролирует тот, кто самодостаточен, кто имеет собственные хард, софт и огромные массивы больших данных. Даже сегодняшний хард, или железо, по сути, контролируют лишь две страны: в решающей степени Соединенные Штаты, и до некоторой степени – Китай. Если же говорить о новом поколении харда для искусственного интеллекта завтрашнего дня, связанного с мемристорами, графическими и углеродными процессорами, квазиквантовыми компьютерами, то здесь по сути монополистами являются три страны: США, Великобритания, и отчасти Китай.
Не менее печальная для нашей страны картина сложилась и в области биотехнологий. Это – едва ли не самый развивающийся глобальный рынок. Продукция биотехнологической промышленности, новой фармацевтики и синтетической биологии растет в среднем по 20% ежегодно. В настоящее время рыночная капитализация 25 ведущих компаний мира в этой области – более чем в 1,2 раза превышает капитализацию всей российской экономики. Причем еще 17 лет назад ни одной из 25 лидирующий компаний под сегодняшним названием не существовало. По странам 25 лидирующих компаний распределяются следующим образом: Соединенные Штаты – 20, и по 1 компании из Китая, Бельгии, Швейцарии, Великобритании и Индии. Не менее чем в половине этих компаний ключевые должности занимают российские биофизики, биохимики, биоинформатики, талантам которых не нашлось применения на Родине.
Своего рода обобщающей технологией третьей производственной революции станет технология дополненной реальности. Еще до нового года посвящу этой теме специальный пост. Пока же отмечу, что по своим последствиям дополненная реальность вполне вероятно превзойдет привычный интернет. В отличие от четырех приведенных выше технологических направлений дополненная реальность находится на самой начальной стадии развития. Первые серьезные продукты в этой сфере ожидаются в конце 2017 – первом полугодии 2018 гг.
Более 80% ключевых патентов в области дополненной реальности, без которых невозможно производство соответствующего харда, принадлежит, в конечном счете, пяти компаниям: Google, Nvidia, Microsoft, Apple, Magic Leap. За ними в погоню устремилась небольшая группа, представленная компаниями – производителями харда из Китая, Тайваня, Великобритании, Израиля и Канады. Наших здесь привычно нет. Хотя также как и по другим направлениям производственной революции в компаниях-лидерах много разработчиков, исследователей, программистов из России.
Несложно заметить, по всем пяти направлениям производственной революции ситуация для страны складывается угрожающая. Но это еще полбеды. Подлинные масштабы катастрофы становятся понятными, когда принимаешь во внимание парадокс экспоненциального роста. В прошлом году в Соединенных Штатах, а затем и в мире одной из наиболее читаемых книг стала работа Салима Исмаила «Взрывной рост. Почему экспоненциальные организации в десятки раз продуктивнее вашей (и что с этим сделать)». В этом году книга была переведена на русский язык «Альпиной Паблишер».
Главный тезис международного бестселлера таков: «Закон удвоения, открытый Гордоном Муром,… относится к любой информационной технологии, Курцвейл называет это «законом ускоряющейся отдачи», который действует с 1900 года… Двигателем, лежащим в основе этого феномена, является информация. Как только любая область деятельности, дисциплина, технология или отрасль становится зависимой от информации и приводится в движение информационными потоками, соотношение стоимости и производительности в ней, начинает удваиваться примерно каждый год. Т.е. на единицу стоимости примерно в два раза повышается эффективность или производительность».
В книге приведена таблица, как этот принцип работает для основных направлений новой производственной революции. Так, например, средняя стоимость единицы функциональности для промышленных роботов снизилась в 25 раз за 6 лет – с 2009 по 2015 гг. Для дронов снижение составило 142 раза за 6 лет, 3D печати – 400 раз за 6 лет, биотехнологии (полная расшифровка одной человеческой ДНК)- 10 000 раз за 6 лет, себестоимость выработки солнечной энергии – 200 раз за 20 лет и т.п.
О чем это говорит? Об ускорении времени. В технологическом мире один год идет за 10 – в медленном мире. Нам только кажется, что один год в нашей стране и, скажем, в Южной Корее, это – 365 дней. За один год высокотехнологичные страны успеют прожить пять-семь российских лет.
Если процесс будет продолжаться, то не в каком-то далеком будущем, а буквально через пять-семь лет разница между технологическим уровнем нашей страны и стран-лидеров производственной революции может оказаться больше, чем разница в оснащенности британских колонизаторов XIX века и племен зулусов. Могут возразить: «Ну, так ничего страшного. Просто мы будет покупать новые айфоны, теслы и линзы дополненной реальности». До определенного момента колонизаторы действительно выменивают у туземцев стеклянные бусы на нужные им ресурсы. Но все это до поры, до времени. К тому же, в недалеком будущем главными вожделенными ресурсами станут не нефть и газ, а чистая вода, плодородные почвы, леса, пригодные для проживания территории, не загрязненные промышленной деятельностью.
В этом – подлинная, главная, если не сказать терминальная угроза национальной безопасности. Перед ее лицом совершенно малозначимыми и второстепенными кажутся любые политические и иные разногласия.
