Доминирующей точкой зрения абсолютного большинства российского общества является констатация факта успешности российской внешней политики при полном несоответствии ей и неэффективности внутренней, особенно экономической, политики.
Доминирующе артикулируемым утверждением абсолютного меньшинства российского общества, меньшинства, явно непропорционально обильно присутствующего в СМИ в целом и на политических ток-шоу особенно, является уверение в относительной разумности внутренней экономической политики, при полной неуспешности и неэффективности внешней.
В чем представители и спикеры этого абсолютного меньшинства видят разумность внутренней экономической политики – вопрос отдельный. Очевидно, в падении примерно в полтора раза жизненного уровня населения, нарастающем вывозе из России капитала, дорогих кредитах для промышленности, предельно низком – в несколько раз по сравнению с временами застоя – росте ВВП и нарастающей социальной дифференциации. Но это, действительно, вопрос отдельный.
Зато неэффективность внешней политики они видят в критериях, которые выглядят формально здравыми: они утверждают, что у России в мировой политике нет друзей и союзников, что ее внешнеполитические действия вызывают осуждение всех стран мира, что воссоединение Крыма «весь мир» считает нарушением международного права и аннексией, что Россия изолирована и обложена экономическими, — а теперь уже и спортивными — санкциями.
Что из этого правда, а что нет — тоже отдельная тема. Во всяком случае, почему США и несколько от них явно зависящих стран объявляются «всем миром», а десятки остальных стран, включая Китай и Индию в состав «всего мира» объявляются не входящими, ровно как и то, почему практически все мировые игроки при решении основных актуализированных вопросов так или иначе решают их при обязательных консультациях с «международно-изолированной» Россией, — на эти вопросы они вменяемых ответов не дают.
Только интересно не столько это, сколько провозглашаемый ими критерий внешней политики: приобретение друзей. При этом они полностью игнорируют само понятие и определение того, кто такой в международной политике друг и могут ли вообще в международной жизни быть друзья.
Дружба – это конечно, одно из лучших нравственных качеств человека. Основанное на взаимной симпатии, общности увлечений, бескорыстии и взаимопомощи. Затрагивающее наиболее интимные, душевные стороны жизни. Одно из лучших нравственных качеств.
Не имеющее, однако, почти никакого отношения к международным отношениям государств. Потому что государства, если это государства, а не личные корпорации правителей, относятся друг к другу в соответствии с выражаемыми ими национальными интересами своих стран.
Государства не руководствуются интимными переживаниями и душевными сторонами своей жизни.
Международная политика, как и всякая друга политика – это сфера отношений по поводу власти, соподчинения и баланса интересов.
Чувствами и симпатиями могут руководствоваться правители. Хорошо, если они у них есть. Хорошо, если они иногда дружат друг с другом. Хорошо, когда они помогают достигать взаимопонимания и находить компромиссы. Очень плохо, если их дружеские чувства начинают приходить в противоречие с национальными интересами. И еще хуже – если правители начинают платить национальными интересами своих стран за личное внешне дружественное отношение лично к себе других правителей.
Дружба в международных отношениях – это свойство средневековых князей, для которых их государства были их личными хозяйствами. Лидер современного государства – не удельный владетель, он – присягнувший стране ее государственный деятель.
Это если даже не вспоминать о том, что в еще более ранней истории определение «Друг Рима» означало статус наиболее верного вассала, обладавшего формальной независимостью, но практически присягнувшего первенству Рима и принявшего его правила игры. Если упрекающие внешнюю политику России в том, что она не имеет друзей, упрекают ее в том, что у нее нет вассалов, — значит, они прочат ей в союзники слабые страны. Если имеют в виду сильные – значит, они предлагают самой России стать для них «другом», то есть вассалом.
Если иметь в виду под дружбой не «душевные интимные общности и устремления», которых между государствами быть не может, а прочное надежное союзничество, то для того, чтобы оно было, чтобы со страной такое союзничество хотели установить, прежде всего, нужно, чтобы будущий союзник убедился в силе этой страны и ее способности твердо отстаивать свои интересы.
Если дипломатия страны не умеет твердо говорить «нет» любым покушениям на интересы этой страны, а сама страна не умеет подкреплять это «нет» способностью выдержать любое давление и не уступить ни шага в отстаивании своих интересов, то и у другой страны не будет ни смысла, ни интереса в союзе с ней.
Дружба в мировой политике в этом отношении может быть результатом только длительного и жесткого противостояния.
У России не стало надежных союзников не в 2014 году, а после 1989-91. Когда она, во-первых, отказалась от своей борьбы, которую вела с остальным миром с 1917 года, а во-вторых, отреклась один за другим от всех своих прежних союзников.
Когда оказалось, что она не готова отстаивать свои позиции и начала заискивать в поисках «дружбы великих», всем стало ясно, что на нее нельзя полагаться как на союзника, потому что не умеющий отстоять свои интересы – тем более не сумет отстоять чужие.
Задача внешней политики – не приобретать друзей. Задача внешней политики – давать отпор покушениям на твои интересы. Последнее – есть константа. Интересы нужно отстаивать всегда. Друзей приобретать – когда они добавляются к соблюдению твоих интересов, а не вычитаются из них.
Выбирая между друзьями и интересами, адекватная и дееспособная страна выбирает интересы. Неадекватная и недееспособная – друзей.
Выбирающий свои интересы в итоге приобретает и друзей. Потому что, выбрав интересы, доказывает всем, что способен за них драться, а значит – при определенных обстоятельствах сумеет драться и за интересы союзника.
Выбирающий друзей в итоге теряет и интересы, и друзей, потому что демонстрирует всем, что не сможет драться ни за свои интересы, ни за чужие.
Даже в частных отношениях людей дружба слишком часто рождается из первоначальной ссоры и драки: так родилась кроме всего прочего и дружба мушкетеров Дюма.
В международной политике дружба вообще рождается не из симпатии к твоей покладистости: дружба рождается из такого положения вещей, когда враг устает с тобой враждовать и осознает, что вражда с тобой слишком дорого стоит.
И тут побеждает не тот, кто сильнее и богаче, а тот, кто готов стоять до конца и платить большим за свое достоинство и свои интересы.
Мир выстраивается на балансе интересов. Если ты успешно отстаиваешь интересы своей страны, значит, ты ущемляешь некие интересы твоего конкурента. Если ты ради комплиментарности отношений удовлетворяешь интересы другой страны, значит, ты ущемляешь интересы своей.
Если страна находится в таком состоянии, когда она слишком долго уступала, критерий эффективности ее внешней политики – не количество друзей, а количество и сила врагов.
А когда проходит этот этап и конкуренты страны устают от бесплодного противостояния с ней, критерием успешности ее внешней политики становится опять-таки не количество друзей, а количество врагов, готовых заплатить ей за то, чтобы она перестала считать их врагами.
С задачами первого этапа российская внешняя политика пока эффективно справляется. Не сломается дальше — сможет перейти к задачам второго этапа: и тогда критерием ее эффективности станет то, какой откуп она сможет взять с тех, кто сегодня объявил себя ее врагами.
На первом этапе эффективность внешней политики измеряется не количеством друзей, а количеством врагов. На втором она измеряется количеством сдавшихся врагов, то есть врагов, ставших друзьями.
