По мнению Роберта Фарли, профессора и эксперта по американкой национальной обороне и безопасности, 2018 год может стать годом Третьей мировой войны. Очевидно, общее внимание по-прежнему сконцентрировано на Северной Корее, тем более после того, как диктатор Ким Чен Ын, поздравляя свой народ с Новым годом, снова напомнил о ядерной кнопке на своём столе.
Стараясь понять, возможен ли на самом деле мировой конфликт, мы попросили Джульетто Кьезу, журналиста, эксперта по геополитическим сценариям, высказать своё мнение об этом.
– Насколько можно верить предсказаниям Фарли? Действительно ли дело идёт к Третьей мировой войне?
– Я не верю в этот сценарий, мне он кажется преждевременным, ещё слишком много должно для этого произойти. Это просто попытка разных личностей поднять шум вокруг своего имени и поднять свой авторитет. Такие предсказания мне кажутся слишком смелыми в теперешнем положении вещей. На горизонте не видно ничего такого, что могло бы побудить кого-нибудь начать войну.
– Если война будет, то это будет война между США и Северной Кореей или какая-нибудь другая?
– Ещё дней десять назад я бы с уверенностью стал утверждать, что возможный конфликт, конечно, разразился бы вокруг Северной Кореи, но сегодня я вижу, что вероятнее иранский сценарий. В этой стране идёт наступление, которое давно планировали и которое началось сейчас, когда Соединённые Штаты и Израиль проиграли войну в Сирии, где им не удалось устранить Асада. В Иране сейчас пытаются спровоцировать внутренний мятеж, настоящий государственный переворот, направляемый из-за границы. При этом применяется хорошо известная технология цветных революций. Это не значит, что в Иране не существует проблем, но боюсь, что там в очередной раз используют рычаг внутреннего кризиса, чтобы этот кризис привёл к разрушению политической системы. Сейчас, я думаю, очаг самой высокой международной напряжённости – Тегеран.
– Тем временем Ким Чен Ын снова угрожает США «ядерной кнопкой», но в то же время готов послать своих спортсменов на Олимпиаду в Сеуле. Какую игру он ведёт?
– Нет никакой игры. Это доказывает, что Ким на самом деле никому не угрожает, а только старается предотвратить возможную атаку против него. История этих последних лет показала, что маленькие страны, не имеющие инструментов сопротивления, подвергаются постоянному риску внешних разрушительных атак, направленных на то, чтобы устранить руководство этих государств. Это произошло с Саддамом Хусейном, с Каддафи, это пробовали проделать с Асадом.
– Вероятно, 2018 год может стать годом внутреннего взрыва в Евросоюзе? На эту мысль наводят недавние выборы в Каталонии.
– Не думаю. Европа уже некоторое время в состоянии серьёзного кризиса, и этот кризис обостряется, но я не считаю, что этот кризис приведёт к взрыву. Европа ещё слишком крепка, и слишком многие интересы удерживают её единство. Да, конечно, европейский кризис усиливается, будут усиливаться разнообразные внутренние противоречия, но не настолько, чтобы привести к коллапсу.
– Трамп и Путин в последние дни 2017-го, как кажется, снова пришли к согласию – это ход в игре, или новая «холодная война» между ними – только изобретение СМИ?
– Отношения между США и Россией будут зависеть от того, кто победит в той борьбе, которая идёт внутри американского государства. Для Путина нет никакой выгоды в обострении противостояния с Соединёнными Штатами. Если будет расти политическое напряжение в отношениях между Трампом и его противниками, в первую очередь – глубинными уровнями спецслужб, тогда будет расти и напряжение в отношениях с Россией. Трамп использует свою власть, чтобы укрепить своё внутреннее и внешнее положение: не случайно он, объявив, что переносит американское посольство в Иерусалим, восстановил те особые отношения с Израилем, которые поставил под сомнение Обама. Он сделал это, потому что отлично знает, что американское общественное мнение – в значительной степени произраильское. В США в данный момент борются друг с другом различные силы. Если победит Трамп, думаю, что он будет придерживаться своей предвыборной программы и заново строить отношения с Москвой. Вот всё, что можно сказать сейчас.
