Почему-то в прессе закон «Об особенностях государственной политики по обеспечению государственного суверенитета Украины над временно оккупированными территориями в Донецкой и Луганской областях» называют «О реинтеграции Донбасса». Не знаю, откуда взялись эти слова, потому что ничего общего с реинтеграцией этот закон — и его название, его сущность — не имеет. Наш МИД не стал отмалчиваться и назвал вещи своими именами — подготовкой к войне. Не напоминает ли происходящее сценарий уничтожения Сербской Краины? Не видим ли мы законодательное обоснование геноцида, который планируется совершить по хорватскому сценарию?
Я видел и вижу, что при проведении любой геополитической операции — будь то на Украине, на Балканах или на Ближнем Востоке — опыт прежних операций (которые сегодня называется гибридными войнами, ранее — гуманитарными операциями) обязательно учитывается. Исправляются какие-то недочёты. Но главное — берётся всё успешное. И операция, которую проводит США и ряд стран НАТО на Украине, безусловно, развивается последовательно, с учётом опыта прежних операций и обстоятельств, как говорится, на месте событий. Сначала был осуществлён государственный переворот, сразу же был взят курс на враждебное отношение к России, на подавление любого сопротивления этому перевороту нацистско-фашистского типа. Здесь же — имитация переговорного процесса. Ещё при Януковиче под эгидой международных посредников власти пытались договориться с оппозиционерами, и Янукович даже пошёл на уступки, но радикалы, ничего тогда ещё не представлявшие, категорически отказались, и никакие посредники ничего не гарантировали. Затем был нужен следующий этап эскалации событий. Минские договорённости, попытка как-то урегулировать кризис политическими методами, тоже сработали, создавая иллюзию возможности политического урегулирования, примирения и так далее. Наверное, Соединённым Штатам уже надоело играть в эти иллюзии, в Минские договорённости. Понятно, что никто их не собирался выполнять и со стороны Киева. И сегодня пришло время для законодательного объявления войны Российской Федерации, для силового подавления всякого сопротивления в Донецке и Луганске. По сути дела — это закон о военном положении, военных действиях, о наделении Порошенко полномочиями развязывать военные действия, создавать воинские группировки. Это закон о войне — причём не в теоретическом, а чисто в практическом плане.
И, безусловно, этот закон вписывает Украину в систему действий со стороны США и европейских членов НАТО против России. Мощно будет задействован в феврале-марте закон о санкциях против России. Мы видим: сегодня американцы поднимают военный бюджет почти до рекордного уровня 2011 года. Увеличение военных расходов подаётся как необходимая мера для сдерживания российской агрессии. Создание двух новых командований в НАТО, наращивание группировок у российских границ и наращивание военной активности — всё это говорит о том, что заработал более масштабный вариант мощного удара по России. Спираль насилия, круговерть лжи закручивается вверх и набирает обороты, засасывая в себя последние надежды на мирный исход противостояния в Донбассе.
Всё это реально, всё это финансируется этим же американским военным бюджетом, Украине выделяется 350 миллионов долларов — прежде всего «для безопасности», как говорят в США. Поставки летального, наступательного по сути дела оружия осуществляются сегодня в рамках большой операции против России.
Последние дни президент Казахстана Назарбаев находился в Соединённых Штатах. И сегодня оттуда пришла новость на ту тему, которую мы обсуждаем. Процитирую Назарбаева: «Мы говорили о том, что Минск-1 застопорился, в тупике. Нужен Минск-2. (Поясню, что вроде бы мертворождённый Минск-2 ещё не похоронен, так что, наверное, Назарбаев имел в виду Минск-3 — Л. И). Он, Дональд Трамп, говорит — давай в другом месте проведём. Я говорю — давайте. Вообще, это первоначально должно было быть в Казахстане, я поездки делал, чтобы собрать всех, чтобы встретились там. Так договорились, что в этом направлении будем работать. Минские договорённости зашли в тупик, я считаю. Сейчас миротворцев надо выводить в Донбасс и Луганск, чтобы они определили границу, надо сближать их границы, как-то подходить к взаимопониманию. Этого взаимопонимания сегодня нет».
Многих возмутили эти слова Назарбаева — мол, выступил против позиции России. Но давайте признаем: Минск-2 умер уже давно. На бумаге он вроде есть, есть Нормандская четверка (или пятёрка), а результат — обратный. Процесс идёт в обратном от урегулирования направлении. Понятно, что Украиной заправляют американцы, нечего говорить с Меркель или с французским президентом. Надо говорить с американцами. И поскольку сегодня мы говорить с ними не можем (Трампу даже не позволили встретиться с Путиным во Вьетнаме), то пусть говорит Нурсултан Абишевич Назарбаев. Нам нужно доверительно работать с ним. Пожалуйста, пусть переговорной площадкой будет Казахстан. Посмотрите — Астана стала столицей политического урегулирования в Сирии и набирает опыт. А почему нельзя его использовать и по вопросу Донбасса? Я думаю, что это лучший вариант и для России, и для Украины, если переговоры будут проходить в Казахстане.
О чисто военной составляющей проблемы. У Порошенко развязаны руки для применения военной техники. Может ли быть так, что теперь, раз нет ограничений на применение танков, самолётов, авиабомб, мы всё это увидим в Донбассе в ближайшее время?
Действительно, сейчас ситуация складывается очень опасная и, прежде всего, для Донбасса. Надо признать, что сегодня и боевой состав вооружённых группировок этих двух непризнанных республик, и моральный дух населения совершенно не те, которыми были ещё пару лет назад. Сегодня много проблем. Добровольцы, которые там воевали, в основном разъехались по домам. Многие сегодня деморализованы тем, что они прибыли из центральных и восточных областей Украины воевать, и по окончании активной фазы боевых действий оказались ненужными и уехали в Россию — кто-то в Крым, кто-то в Центральную Россию. Но сегодня идёт процесс их депортации на Украину. Понимаете, какой предательский акт? Российские суды их массово депортируют. Назову только одно имя, как раз сегодня оно обсуждается в интернете — суд постановил выдать Украине ополченца, участника обороны Славянска Николая Трегуба. Если бы он один был — это было бы исключение. Но это касается всех. Ко мне подходили в Крыму во время моего отдыха люди, над которыми занесён «меч правосудия», и в Москву едут за защитой. И каждый факт депортации ополченца становится общим достоянием. Сегодня уже из Винницы и, тем более, из Закарпатья защищать Донбасс не поедут. Им жить потом негде.
А украинские вооружённые силы, будем честно признавать, сильно укрепились. Наведён порядок, заработали оборонные предприятия, они поставляют армии собственную технику. Плюс поставляют американцы, плюс бандеровцы сами закупают оружие на американские деньги. И поэтому соотношение сил сегодня тревожное для народных республик.
К тому же Россия ведёт себя в политическом плане как-то не вполне ответственно. Власти заявляют: «На Украине произошёл государственный переворот». Однако с нацистским режимом худо-бедно, но взаимоотношения выстроены. А результаты законного референдума в Донбассе мы не признаём и официальных отношений, естественно, не устанавливаем — есть только неформальные отношения. Я не пойму позицию российской власти в отношении Донецка и Луганска: что она хочет? И у меня создаётся впечатление, что Москва хочет их выпихнуть, именно выпихнуть, киевскому режиму, потому что другого я что-то не вижу.
Собственно, Минск-2 и был попыткой избавиться от восставшего Донбасса и отдать его Киеву — с соблюдением, конечно, всевозможного словесного политеса. Но что сейчас будет делать высшее руководство России, что сейчас будет делать конкретно Путин? Олигархат прекрасно дружит по обе стороны границы, товарооборот растёт, филиалы «наших» банков как работали на Украине, так и работают. То есть здесь у «элит» полное согласие. А мы знаем, как олигархи влияют на того же Путина. Начнётся война, самолёты сбросят бомбы на Донецк, на Луганск — и что, Путин опять повторит: «Мы будем следовать курсу Минска-2»? А Минск-2 скончался. Что же будет?
Ситуация для Путина действительно непростая. Во-первых, 18 марта пройдут президентские выборы, и, если его изберут, он не сразу 19 марта вступит в полноту своих полномочий, во власти будет «пересменка», которой могут попытаться воспользоваться. Во-вторых, мы знаем, что именно в феврале и марте пойдёт атака на наш олигархат, на чиновников. Будут арестовывать их счета, недвижимость, принуждать принимать американское гражданство или вербоваться под американцев и так далее. И в этой ситуации, как мне кажется, Путин именно ограничится всего лишь заявлениями, что «это агрессия», может быть, что «это геноцид». Но действия вряд ли последуют. Ведь за четыре годы ничего не было сделано, чтобы обеспечить безопасность непризнанных государств Донбасса и сделать из союзниками России. А надо было признавать результаты референдума. Не возвращать ДНР и ЛНР в Россию, может быть (ну, они этого и не просили), а признать и подписать соответствующее соглашения. И действовать методами, которыми мы действуем с законными, признанными государствами — к примеру, с Сирией. Это наше право.
А сейчас предположить что-то позитивное, честно говоря, весьма сложно. Потому что у Путина уже не та политическая решимость, что была в 2014 году при приёме Крыма в состав России. Сегодня мы видим, что усилился нажим со стороны Запада, комплексный нажим, и бить нас будут мощно. Усилился нажим на третьи страны и компании, которые могут сотрудничать с нами в политических, экономических и тем более военных вопросах. То есть американцы перешли в решительное наступление, и в этом я ничего хорошего для Донбасса не вижу.
Я военный человек и прекрасно понимаю — если перешёл в наступление, то нельзя его останавливать. Бывает временная передышка, замена состава войск, но нужно наступательную операцию продолжать. И есть ещё один военный, наступательный принцип: если на каком-то направлении обозначился успех, то его нужно развивать, бросать дополнительные силы. В данном случае — задействовать политические, военные, экономические рычаги. Развивать тактический успех в оперативный — и потом в стратегический. А российская «элита» на каком-то этапе остановилась и стала праздновать победу. «Победители» стали подытоживать чего-то и отказались дальше идти в наступление. Естественно, противная сторона в такой ситуации перегруппировывается, уточняет свои планы и наносит ответный удар. Мы это получили. Наша решительная, наступательная внешняя политика не подкрепляется нашим тылом — нашим внутренним состоянием, нашей экономикой и нашим финансовым положением. Тыл — это наше слабое место. И сейчас американцы, как и предусмотрено принципами военных действий, бьют по самому слабому месту. Главные удары противной стороны наносятся по кадровой политике, системе управления государством и экономикой — и самой экономике.
