Славянское единство и Евразийский союз
Олег ПЛАТОНОВ
24-25 мая 2013 года в Республике Сербской в Боснии и Герцеговине в этноцентре Станишич, недалеко от г. Биелина состоялась международная научная конференция ’’Евразийский союз’’, организованная содружеством ’’Сербско-русский мост’’. В конференции приняли участие ученые из Сербии, Боснии и Герцеговины, с Украины, из Белоруссии. От России в конференции участвовали генерал-полковник Л. Г. Ивашов, генерал-майор А. Н. Винидиктов, первый секретарь I Департамента стран СНГ МИД РФ С. А. Трофимов, академик А. И. Фурсов, директор Института проблем глобализации М. Г. Делягин, директор Института русской цивилизации О. А. Платонов, профессор МГИМО Е. Г. Пономарева.
Ниже публикуется доклад на конференции О. А. Платонова.
Институт русской цивилизации, который я представляю, начиная со Всеславянского съезда в Праге в 1998 году, занимается разработками вопросов славянской цивилизации и славянского единства. В этом направлении нами подготовлен ряд монографий и публикаций, в частности, выпущены труды великих славянских ученых B. И. Ламанского, А. С. Будиловича, А. Ф. Риттиха, О. Ф. Миллера, а также, конечно, и труды славянофилов.
Готовятся к изданию труды славянских мыслителей Ю. Крижанича, И. Добровского, Я. Коллара, П. Шафарика, Л. Штура.
Изучая и подготавливая к изданию труды этих великих русских мыслителей, мы должны отметить, что главными в них являются идеи славянского единства и создания Славянского союза в форме объединения вокруг России. Россия же, по их мнению, по своей сути является Евразийским союзом, включающим в себя, кроме славянских народов, народы других этносов. Уже в XIX веке славянские мыслители предостерегали нас об опасности размывания славянского ядра России в результате чрезмерного расширения Евразийского союза. Поддерживающие Евразийский союз славянские ученые считали, что, во-первых, он должен основываться на цивилизационных основах славяно-русской цивилизации, во-вторых, в этом союзе должна быть определяющей демографическая славянская доминанта (славяне – не менее 3/4 населения союза).
Названные мною ученые считали, что все славянские народы объединяет принадлежность к древней славянской цивилизации, что все славяне являются единым славянским народом. Когда-то, тысячелетия назад, славянские племена были частью единого этнического целого, зарождающейся славянской цивилизации. Впоследствии в результате исторических катаклизмов наше единство было разрушено, единый народ распался на части и каждая часть пошла своим путем. Тем не менее, духовные корни славянских народов проистекают из этого древнего славянского единства, создавая между ними глубокую генетическую и мистическую связь, которую невозможно разорвать ни одному нашему недругу. Из корней древней славянской цивилизации выросло дерево, каждая ветка которого потянулась в свою сторону.
Развитие славянской цивилизации осуществлялось в непрекращающейся борьбе с цивилизацией германо-романской (западной)
В славянской цивилизации преобладали общинные начала над личными, духовное над материальным.
В западной – царствовали индивидуализм и рационализм, материальное преобладало над духовным.
В отношении к другим народам у Запада преобладало завоевание. Тогда как миродержавной ролью славянского племени было не завоевание, а хозяйственно-культурный подъем страны и народов, ее населяющих.
Народам славянской цивилизации выпала тяжелая историческая задача – быть бастионом на пути сил мирового зла. Но самое великое бремя в решении этой исторической задачи легло на Россию – самый великий евразийский союз, основу которого составляли славяне.
Славянским народам определено Богом особое служение, составляющее смысл славянской цивилизации во всех ее проявлениях. История славянских народов есть история их призвания к этому служению, история борьбы славян с силами мирового зла, славянофобии и расизма. У славянских народов особый путь. Их всемирная задача состоит в том, чтобы освободить человечество от того одностороннего и ложного развития, которые получила история под влиянием Запада.
Славянские народы сыграли главную общечеловеческую роль в борьбе со всеми проявлениями геноцида и агрессии. Именно славяне совершили ряд грандиозных побед, изменивших положение в мире в пользу добра, приняв решающее участие в уничтожении преступных государственных объединений – Хазарского каганата, Тевтонского ордена, Золотой орды, Османской империи и империи Наполеона, III рейха Гитлера. И до сих пор славянские народы являются сдерживающим фактором для всех современных мировых агрессоров и, прежде всего, США.
И славянский, и германо-романский миры развивались каждый на основе своих собственных цивилизационных ценностей. И славянский, и германо-романский миры опирались на собственные начала объединения народов в государственные и межгосударственные союзы.
Германо-романская западная цивилизация создавала свои союзы, опираясь на насилие, завоевания и жестокую эксплуатацию присоединяемых территорий. В течение последнего тысячелетия германцы предпринимали несколько попыток уничтожить славянское население «восточных территорий». Германцами были почти полностью истреблены полабские и поморские славяне, а также племя пруссов. Геноцид осуществлялся в духе испанских конквистадоров с поголовными убийствами всех, включая женщин и детей, сжиганием заживо целых семей.
Разгром Тевтонского ордена св. Александром Невским на 700 лет остановил германский натиск на славянские земли вплоть до второй мировой войны, когда германцы пытались сделать еще одну попытку уничтожить славянские народы. Массовые убийства русских (включая белорусов и малороссов), поляков, сербов, чехов показали всем, что как во времена Тевтонского ордена, в ХХ веке германскому миру важно освободить «жизненное пространство» от славян. В войне с германскими оккупантами погибло около 40 млн славян. Это был главный трагический итог второй мировой войны, самая страшная трагедия мировой истории.
Совершенно на иных началах строился великий Евразийский союз – Россия. За более чем тысячелетнюю историю России в ее состав вошли свыше 100 больших и малых народов, различных по языку, культуре, особенностям быта. Такого интенсивного национального строительства не знала ни одна другая страна в мире.
Чтобы понять главный принцип национального строительства России, осознать, почему она выросла в великую державу, сумела объединить и сплотить вокруг себя множество народов и племен, следует прежде всего обратиться к словам св. блгв. кн. Александра Невского: «Не в силе Бог, а в правде». Эти слова, ставшие народной пословицей, духовно пронизывают всю русскую историю, придавая положительный тонус национальному и государственному строительству.
«Россия, – писал великий русский мыслитель И. А. Ильин, – есть не случайное нагромождение территорий и племен и не искусственный слаженный «механизм» «областей», но живой, исторически выросший и культурно оправдавшийся организм, не подлежащий произвольному расчленению. Этот организм есть географическое единство, части которого связаны хозяйственным взаимопониманием; этот организм есть духовное, языковое и культурное единство, исторически связавшее русский народ с его национальными младшими братьями духовным взаимопитанием; он есть государственное и стратегическое единство, показавшее миру свою волю и свою способность к самообороне; он есть сущий оплот европейско-азиатского, а потому и вселенского мира и равновесия».
Величие России заключалось в том, что она никогда не полагалась на насилие (это, конечно, не означало полный отказ от его использования). Всем народам, входившим в Российское государство, давались права, равные с русским народом, и вместе с тем сохранялись их многие древние права. Русское государство не уничтожало правящей иерархии малых народов, а, как правило, включало ее в состав своего правящего класса. Более того, Русское государство освобождало представителей некоторых народов от обязанностей уплаты налогов и рекрутской повинности.
Российское государство строилось не на насилии, а на духовных началах русского народа, величие которых сознательно и бессознательно понималось многими малыми народами. Великая русская культура духовно подчиняла себе, заставляя служить не за страх, а за совесть.
«Русский человек всегда наслаждался естественной свободой своего пространства, вольностью безгосударственного быта и расселения и нестепенностью своей внутренней индивидуализации; он всегда «удивлялся» другим народам, добродушно с ними уживался и ненавидел только вторгающихся поработителей; он ценил свободу духа выше формальной правовой свободы – и если бы другие народы и инородцы его не тревожили, не мешали ему жить, то он не брался бы за оружие и не добивался бы власти над ними» (И. А. Ильин).
Коренное отличие Российского государства от всех существовавших ранее империй: Римской, Византийской, Британской, Германской – состояло в том, что оно не эксплуатировало нерусские народы, входившие в его состав, а, более того, предоставляло им значительную помощь и поддержку, создавая равные для всех экономические условия существования. Если в отношении всех перечисленных выше империй можно сказать, что в них центр и имперский народ жил за счет грабежа и эксплуатации окраин и колоний, постоянно богатея за их счет, то в России многие окраины жили за счет центра и щедрости русского народа, имея равный доступ ко всем богатствам Российского государства и практически бесплатно получая военную защиту от внешнего врага.
Маловероятно, что на географической карте существовали бы сегодня такие государства, как Грузия, Армения, Азербайджан, Молдавия, если бы Россия в свое время не спасла их от разгрома Османской империей, или такие географические территории, выступающие сегодня в роли государств, как Эстония и Латвия, если бы русская нация не остановила немецкое движение, подчинившее себе все и физически уничтожившее коренные народы, как это было сделано с жителями той же Прибалтики – пруссами.
Обладая высоким чувством национального достоинства, русские никогда не считали себя выше других народов, терпимо и с понимание относились к проявлению национальных чувств других народов.
«Православная терпимость – как и русская терпимость, происходит, может быть, просто-напросто вследствие великого оптимизма: правда все равно свое возьмет – и зачем торопить ее неправдою? Будущее все равно принадлежит дружбе и любви – зачем торопить их злобой и ненавистью? Мы все равно сильнее других – зачем культивировать чувство зависти? Ведь наша сила – это сила отца, творящая и хранящая, а не сила разбойника, грабящего и насилующего. Весь смысл бытия русского народа, весь «Свете Тихий» православия погибли бы, если бы мы хотя бы один раз, единственный раз в нашей истории, стали бы на путь Германии и сказали бы себе и миру: мы есть высшая раса…» Совсем иначе к другим народам относятся представители западной цивилизации. «Европеец, воспитанный Римом, презирает про себя другие народы и желает властвовать над ними» (И. А. Ильин).
Русское государство спасло многие народы от уничтожения, предоставив им равные с русскими людьми права и возможности развития, которые вплоть до 1917 реализовывались безо всяких существенных ограничений. Русский центр проводил политику гармонизации отношений между отдельными народами, начисто отрицая типично имперскую политику «разделяй и властвуй», которая была бессмысленна в отношении с народами, имевшими права, равные с русскими.
В силу всего сказанного к Российскому государству неприменимо название «империя». Тот, кто использует его, видит только некоторые формальные признаки (объединение народов при одном центре), но не понимает существа дела (отсутствие эксплуатации центром народов периферии). Всю катастрофичность существования вне Российского государства отпавшим от нее народам предстоит еще испытать, чему пример – сегодняшние события в Закавказье и Средней Азии.
Разница в подходе к государственному строительству Руси и государств будущей западной цивилизации (находившейся тогда в эмбриональном состоянии) видна на примере отношений славян и германцев.
В XI в. славяне жили в самом центре Европы: от Киля до Магдебурга и Галле, за Эльбой, в «Богемском лесу», в Каринтии, Кроации и на Балканах. Как отмечает И. А. Ильин, «германцы систематически завоевывали их, вырезали их верхние сословия и, «обезглавив» их таким образом, подвергали денационализации». Такое решение национального вопроса через денационализацию и истребление германцы применяли и к другим народам.
Присоединение к Руси новых земель происходило, как правило, мирно и бескровно. Главным аргументом здесь было не оружие и террор, а осознание народами вновь присоединенных земель преимуществ существования в составе Руси как мощного фактора государственного порядка, помощи и защиты от внешних посягательств. Карелия и часть Прибалтики стали частью Русской земли еще в IX–X вв., а с XV в. идет массовое заселение этих земель русскими крестьянами. Земли Коми вошли в Русское государство в XI–XV вв.
Гибель разбойничьего государства Казанского ханства предопределила переход под руку России земель башкиров, марийцев, татар, удмуртов, чувашей.
Присоединение Сибири началось после победных походов Ермака и завершилось к к. XVII в. «Россия, – писал лорд Дж. Керзон, – бесспорно обладает замечательным даром добиваться верности и даже дружбы тех, кого она подчинила. Русский братается в полном смысле слова. Он совершенно свободен от того преднамеренного вида превосходства и мрачного высокомерия, который в большей степени воспламеняет злобу, чем сама жестокость».
В имперском своем могуществе Россия объединяла – в прошлом. Должна быть терпима и не исключительна в будущем – исходя именно из всего своего духовного прошлого. Истинная Россия есть страна милости, а не ненависти (Б. К. Зайцев).
В «Повести временных лет» дается достаточно ясная картина распределения славян по Европе и возникновения отдельных славянских народов(1). Самая значительная часть славян расселились по территории будущей российской империи и изначально стали объединительным центром славянского мира.
С Владимира Мономаха до Николая II русская власть стремилась включить в сферу своих государственных интересов родственные им по языку, культуре и вере славянские народы.
Идея «Ромейского царства» – Москва – Третий Рим пронизывает славяно-русскую власть начиная с XV века. Идеолог Русского царства Филофей совсем не отождествляет «Ромейское царство» с реальными государствами – Византией (Вторым Римом) или Древним Римом (Первым Римом). В его представлении это царство Господа Бога – идеальное царство, которое называется «Ромейское» только потому, что именно в Риме произошло впервые соединение христианской религии с государственной властью. В отличие от реальных государств «Ромейское царство» неразрушимо. Реальные же государства подвержены гибели. Древний Рим и Византия являли собой лишь носителей образа идеального царства. После того, как они рухнули, образ «Ромейского царства» перешел на Московское царство. Таким образом, Русское славянское государство предстает в сочинении Филофея не наследником реально существовавших и погибших государств Византии и Древнего Рима, но и в качестве нового носителя идеала православного христианского государства. Иначе говоря, Филофей видел предназначение Русского славянского государства быть не Империей, а Святой Русью, средоточием не материального, а духовного – воплощением не грубой материальной силы, а силы духовной(2).
Заявлением о том, что два Рима пали, третий стоит, а четвёртому не бывать, Филофей выражал не свою уверенность в несокрушимости Русского государства, но мысль о том, что в случае, если и оно падет, как пали Древний Рим и Византия, другого носителя образа «Ромейского царства» на земле не появится. Русь — последний земной носитель идеала православного христианского государства. Если Русь погибнет, «Ромейское царство» не умрет вместе с ним — идеалы бессмертны. Поэтому идеал православного государства будет продолжать жить, однако стремиться к нему на земле станет уже некому(3).
Как отмечал В. И. Ламанский, «идея о перенесении христианского царства с греков на русских, мысль о Москве как о Третьем Риме, отнюдь не была пустым горделивым вымыслом так называемой у нас московской кичливости и исключительности. Это была гигантская культурная и политическая задача, всемирно-исторический подвиг, мысленно возложенный миллионами единоверцев и современников на великий русский народ и его державных вождей. То, что Москва умела понять величие этой идеи, всего лучше говорит против ее косности и национальной исключительности. Только великие, всемирно-исторические народы способны откликаться на мировые задачи, воспринимать вселенские идеи и отдаваться их осуществлению. Эта великая идея завещана была Москвой и новому периоду русской истории. Она всецело была принята Петром Великим. И в начале, и в середине, и в конце царствования Петр энергически поддерживал и распространял связи России как со всеми единоверными, так и западнославянскими народностями и землями. Со времени императора Мануила Комнина не было на Востоке царя более энергического и смелого в этом отношении, как и в национальных движениях славянства после гуситов никто еще, кроме Петра, не выступал так открыто в смысле самого решительного панславизма. К мысли о Царьграде в русских руках часто обращался деятельный ум Петра. С этой мыслью были связаны его общие преобразовательные планы».
Впоследствии эти идеи были продолжены в Константиновском проекте Екатерины II и, так или иначе, подразумевались в русско-турецких войнах XIX века.
Российский панславизм был естественной внешнеполитической установкой русских царей, установкой, так же естественно опиравшейся на славянскую взаимность – стремление всех славянских народов на сближение с Россией.
В к. XVI в. хорват Мавро Орбини (ск. 1614 г.) подготовил книгу «Славянское царство» (1601 г.), в которой проводил мысль о единстве славянских народов, естественным центром которой может быть Россия. Он исследовал места расположения славян по всей Евразии. Орбини отмечал, что земли прибалтийских славян, ободритов, лютичей немецкие источники называли Славией.
Другой хорват Юрий Крижанич (1618–1683 гг.), призывал все славянские народы к единству, писал в сер. XVII в.: «Всем единоплеменным народам глава – народ русский, и русское имя потому, что все словяне вышли из русской земли, двинулись в державу Римской империи, основали три государства и прозвались: болгары, сербы и хорваты; другие из той же русской земли двинулись на запад и основали государства ляшское и моравское или чешское. Те, которые воевали с греками или римлянами, назывались словинцы, и потому это имя у греков стало известнее, чем имя русское, а от греков и наши летописцы вообразили, будто нашему народу начало идет от словинцев, будто и русские, и ляхи, и чехи произошли от них. Это неправда, русский народ испокон века живет на своей родине, а остальные, вышедшие из Руси, появились, как гости, в странах, где до сих пор пребывают. Поэтому, когда мы хотим называть себя общим именем, то не должны называть себя новым словянским, а стародавним и коренным русским именем. Не русская отрасль плод словенской, а словенская, чешская, ляшская отрасль – отродки русского языка. Наипаче тот язык, которым пишем книги, не может поистине называться словенским, но должен называться русским или древним книжным языком. Этот книжный язык более подобен нынешнему общенародному русскому языку, чем какому-нибудь другому словянскому».
Победы России в русско-турецких войнах XVII–XIX вв. послужили мощным фактором пробуждения славянских народов и их стремления к славянскому единству. Славянские народы во главе с Россией разрушили прежнее могущество Османской империи и тем самым создали условия для объединения славян.
В 30-к–40-е годы XIX в. в Хорватии и Славонии возникает политическое и культурное движение по объединению южных славян «Великая Иллирия». Иллирийцы считали себя потомками единого славянского народа и стали в этой части славянства зачинателями панславистского движения.
Самое мощное панславистское движение развивается в центре восточной Европы – Чехии и Словакии. И. Добровский, П. Шафарик, Я. Коллар, Л. Штур и многие другие великие славянские деятели говорят об особом цивилизационном пути славянства, призывая славян к объединению с Россией, выступают против германизации славянских народов. Ян Коллар ввел новое понятие «славянская взаимность» и термин «панславизм», охватывающие и касающиеся всех славян.
В книге «Славянство и мир будущего» Людевит Штур (1851) делает вывод, что дл славян единственно возможным и наиболее естественным путем завоевания во всемирной истории места, соответствующего их силам и способностям, является присоединение к России. «Для того, чтобы Россия увеличилась присоединением к ней славян, чтобы славянство, наконец, приобрело жизнь и действительность, она должна так устроиться внутри, как того требует дух славянства, истинная современная образованность и ее мировое положение». Будущее всеславянское государство, считал Штур, должно быть самодержавной монархией, управляемой одним Верховным Вождем, но приведенной в согласие с народоправными учреждениями, свойственными славянскому характеру: широкая автономия отдельных областей и народное представительство выборных земских людей. «Пора, в высшей степени пора России осознать свое призвание и приняться за славянскую идею: ибо долгое промедление может… иметь дурные последствия… Только Россия – одна Россия может быть центром славянской взаимности и орудием самобытности и целости всех славян от иноплеменников, но Россия просвещенная, свободная от национальных предрассудков; Россия – сознающая законность племенного разнообразия в единстве, твердо уверенная в своем высоком призвании и без опасения с равною любовию предоставляющая право свободного развития всем особенностям славянского мира; Россия, предпочитающая жизненный дух единения народов мертвящей букве их насильственного временного сцепления».
Такие же мысли о жизненной необходимости для славян присоединиться к России высказывали и великие южнославянские деятели – серб В. Караджич, черногорец П. Негош.
Среди сербов издавна существовала идея объединения всех славян вокруг России в составе общего славянского союза. Русские, говорили они, составляют три четверти всех славян. Именно вокруг них должны консолидироваться все славянские народы. Идеал – создание Всеславянской монархии, в условиях которой каждый славянский народ автономен. С давних пор сербы говорили – «нас с русскими 300 миллионов».
Одним из главных идеологов славянского единства и панславизма в конце XIX века был А. Ф. Риттих. А своей книге «Славянский мир», вышедшей в Варшаве в 1885 году, он писал: «Великое славянское племя должно объединиться, но объединится не на федеративном начале (ибо федерация не соответствует характеру славян), а в форме присоединения к России». Масса славян, по мнению Риттиха, «давно уже смотрит на восток, откуда восходит солнце ее лучших надежд на будущее. Здесь, под сению едино- и самодержавия (Божья держава, Бог держит, помазанник) исчезали споры, и древние Споры-Славяне сделались русскими; здесь господствующая вера – православие, столь близкое всем славянам по их первоучителям св. Кириллу и Мефодию; здесь язык развивался в полную и могучую речь; здесь на громадном пространстве нравы, обычаи, вес, мера, счисление времени и все, чем живет величайшее государство, все стало единым, все слилось в один могучий аккорд, к звукам которого Европа прислушивается с недоумением и боязнью». «Да, только Россия, и по своей истории и по своему современному политическому положению, может соединить в своем лоне разорванный мир славянский».
Диссонансом в славянском мире была позиция Польши. Это славянское государство в XV––XVII вв. являлось одной из ведущих держав Европы. Историк Н. И. Бухарин считает, что тогда на ее долю выпала задача объединения славянского мира и создания противовеса Османской империи. По мнению автора, Литва, в отличие от Польши, до соединения в Люблинской унии 1569 г., имела шансы объединить православно-славянский мир и выполнить ту миссию, которую отчасти впоследствии выполнила Российская Империя.
Именно шляхетская политическая элита как носитель сарматской идеи избранности и «католицкой» догматически-репрессивной, тоталитарной нетерпимости не только сорвала этот объединительный проект, но и в последующем предопределила крах своей государственности(4).
Польский правящий класс – шляхта, считая, что у шляхты особые этнические корни – сарматские, а не славянские, как у «хлопов» и «быдла» (так они называли малороссов и белорусов). Польская шляхта объявляла себя «хранителями мифических сарматских добродетелей». Польский мессианизм достиг невероятных масштабов. Речь Посполитая представлялась как некое идеальное пространство – государственное («золотая свобода», конфессиональное (католицизм), национальное (избранный народ). Это – крепость, призванная обороняться от язычников, то есть татар и турок, от схизматиков, то есть москалей и украинских и запорожских казаков(5). Позиция польской элиты сильно вредила славянскому единству.
Тем не менее, панславистские настроения были сильны среди славянских народов вплоть до 1917 года. Перед первой мировой войной славян очень беспокоила нарастающая угроза пангерманизма. В России славянские народы видели единственную силу, способную противостоять германской угрозе. Об этом много говорилось в выступлениях депутатов на Славянском съезде 1908 года в Праге.
Крушение Российской Империи на десятилетия отодвинули решение вопросов славянского единства. Вместе с тем на разрушительных импульсах большевистской революции возникло новое течение мысли, которое пыталось подвести идеологическую основу под катастрофические деформации, совершенные большевиками, и найти в них некую высшую закономерность для объединения народов. Так возникло движение «евразийцев», основателями которого были П. Н. Савицкий, Н. С. Трубецкой, П. П. Сувчинский, Г. В. Вернадский и др.
Для евразийцев Россия — это континент, территориальное понятие, соединение по формальному геополитическому признаку. Духовный смысл русской цивилизации, Святой Руси, ее ценности полностью выхолащиваются, заменяясь рассуждениями о взаимовыгоде союза народов, о каких-то мистических закономерностях континентов Европы и Азии, о соединении азиатских и европейских начал. Это учение смешивает несоединимые элементы разных замкнутых цивилизаций, пытаясь создать из них какую-то среднюю цивилизацию, которая должна устроить всех.
Сторонники евразийства фактически растворяли русскую духовную культуру в некоем «едином евразийском пространстве». Высокий потенциал православной духовности евразийцы приравнивали к религиозным верованиям др. народов, населявших Россию. В Православии, исламе и буддизме, распространенных в Евразии, они ошибочно видели ряд общих черт, особенно нравственно-этических. Православие же в их философии вообще выступает как «симфоническая» форма религиозности, характеризующаяся «стремлением к всеединству и синтезу всего духовно здорового». Однако на практике такой взгляд вел к умалению значения Православия перед лицом других религий, к возникновению неприемлемого для Русской веры сближения с другими религиями.
Духовное ядро России — русский народ и его культура — рассматривались евразийцами наравне с местными культурами др. народов. Как и в случае с Православием такой подход вел к умалению значения русской культуры перед лицом др. культур и тем самым стимулировал разрушение духовного ядра России и ее окончательную гибель.
Героическая борьба русского народа под водительством Православной церкви против татаро-монгольского ига представлялась евразийцами в извращенном виде, а жестокое татарское иго как благо для России. Страна, в течение веков сдерживавшая агрессивный натиск и с Запада, и с Востока, рассматривалась евразийцами как часть военного механизма татаро-монголов в их схватке с Западом. Евразийцы представляли Московскую Русь как западный авангард татаро-монгольской империи, противостоящий агрессивному натиску европейского воинства. Более того, они прямо заявляли, что русские были «спасены» от физического истребления и культурной ассимиляции Запада лишь благодаря включенности в монгольский улус. Галицкая же Русь, Волынь, Чернигов и др. княжества, которые отказались от союза с Ордой, стали жертвами католической Европы, объявившей крестовый поход против русских и татар. В русле данной концепции евразийцы сделали ложный вывод, что Российская Империя — политический преемник монгольской. В той связи падение Золотой Орды было, по их мнению, лишь сменой династии в Евразии и перенесением ее столицы из Сарая в Москву. Евразийцами полностью игнорировалась великая заслуга русского народа, спасшего Запад от татаро-монгольского ига. Решающая роль Православной церкви, сплотившей русский народ против интервентов, полностью исключалась. По мнению евразийцев, Россия обязана развитию своей государственности монгольской администрации и ханским баскакам.
Сторонники евразийского учения рассматривали большевистский режим как объективное продолжение тенденции к «евразийскому единству», забыв о том, что большевики намеренно сломали славянское ядро России, установив между частями единого целого произвольные границы, разрушившие единое государство в 1991 году.. Как и ортодоксальные большевики, евразийцы искали в России прежде всего формальное государственное начало, не понимая, что оно само по себе есть следствие более глубоких закономерностей национальной жизни. Евразийство дезориентирует русское общественное движение, сужает его программу до требований построения формального государственного союза разрозненных частей, создавая иллюзию, что она может осуществляться вне др. начал русской жизни или даже вне этих начал опираться на европеизм и ислам. Сегодня евразийство по своей духовной сути является современной модификацией либерального космополитизма и большевистского интернационализма, новой оболочкой мондиалистского мышления(6).
Настоятельная необходимость в объединении славян возникла в начале второй мировой войны. Как и первая мировая война, эта война, по точному определению Сталина, прошла на славянских спинах. В июле 1941 г. в Питтсбурге состоялась антифашистский славянский митинг. В августе 1941 в Москве создан Всеславянский комитет. В апреле 1942 в США возник Американский славянский конгресс, объединивший 15 млн граждан США славянского происхождения.
Всеславянский комитет установил тесные контакты с зарубежными славянскими организациями – Американским славянским конгрессом, Канадской всеславянской ассоциацией в Монреале, Всеславянским комитетом в Лондоне, а после освобождения славянских стран от немецких захватчиков и их сателлитов – с созданными в них национальными славянскими комитетами, ядром которых стали члены ВСК. Славянские конгрессы, митинги проводились не только в Москве, но и в Софии, Белграде, Варшаве, Праге, в местах дислокации славянских воинских частей, сформированных на территории СССР, в других странах антигитлеровской коалиции. Начиная с июля 1941 года и до конца Великой Отечественной войны славянская тема не сходила с газетных полос и страниц журналов Советского Союза, звучала по радио на многих языках м Ира. За годы войны было опубликовано более 900 книг, брошюр, статей и других материалов славянкой тематики. Распространение знаний о славянской истории и культуре способствовало росту интереса к славянским народам в западных странах, развитию славяноведения и установлению связей с зарубежными славистическими центрами(7).
В 1945 году по инициативе Сталина был взят курс на создание Содружества независимых славянских государств, поддержанный правительствами всех славянских стран. Славянский Собор в Софии в марте 1945 года, особенно Белградский славянский конгресс 1946 года показал, что победители фашизма готовы объединиться в славянский союз(8).
Однако объединение в Славянский союз не состоялось как в результате серьезных противоречий, существующих между коммунистическими партиями СССР и славянских государств, так и вследствие подрывной деятельности, которую вели против славянского единства западные страны. Директива Совета национальной безопасности США № 20/1 от 18 августа 1948 года, известная как «План Д
