Российская бизнес-элита (как вся в целом, так и каждый её представитель в отдельности) находится сегодня на перепутье: для двойной лояльности уже нет места, надо либо возвращаться на Родину, либо окончательно рвать с ней, надеясь, что на Западе не ограбят вчистую. Как отец в евангельской притче о блудном сыне, Россия рада возвращению любого своего гражданина, если он раскаялся и готов делом искупить ошибки буйной юности, послужив интересам страны и народа, особенно — в условиях перехода Запада к ограблению всех «блудных сынов» и страны в целом. Пока к этому готовы не многие, опасаясь, что на Родине спросят за «грехи прошлого», поскольку «большая приватизация» девяностых была не только несправедливой, но и незаконной даже по мутным законам переходного времени.
Однако в условиях войны может быть прощено почти всё, если только вместо «клятвы дарения» в отношении Запада человек готов принести «клятву служения» Родине, добровольно отдав «нажитое непосильным трудом» для защиты Отечества. Логика защиты Отечества в России побеждает логику смуты и гражданской войны: это происходило и в начале XVII века; и в 1812 г., когда вторжение Наполеона примирило фактически две нации (говорившее по-французски дворянство и жившее общиной и далёкое от западных идей крестьянство), дав толчок созданию единой русской национальной культуры; и в 1941-45 гг., когда, несмотря на все классовые и прочие противоречия, вторжение Гитлера поддержало не более 10% населения страны.
Согласно некоторым оценкам, сталинская индустриализация 30-х годов прошлого века («Пробежать за 10 лет путь, который Запад прошёл за 100 лет, иначе нас сомнут») была бы вообще невозможна без старообрядческого и царского золота (продажа церковных ценностей и зерна дала не более трети потребного для старта модернизации страны).
И сегодня мы видим, что 84% наших сограждан, находящихся за рубежом (это даже больше, чем 76% внутри страны), голосуют на президентских выборах за Путина, понимая в глубине своего неизжитого русского сознания, что Запад им такого волеизъявления не простит. Значит, есть для русского сознания вещи поважнее благополучия! «На Родину!» — выход для большинства наших соотечественников, живущих вне пределов Российской Федерации (а тот «человеческий капитал» в 2-3 млн. инженеров и учёных, который «ушёл» на Запад после 1991 года с целью самореализации и финансового благополучия, стоит 3-5 трлн. долл., что в 3-4 раза больше, чем убежавший из России за эту четверть века собственно финансовый капитал). Частью обратного потока может стать бизнес-элита.
Геополитическая и экономическая повестка дня
Если задаться вопросом, чего хочет от России Запад, то ответом на него будет следующая схема.
Нарратив-2018: Кремль — преступная организация («государство — мафия»), вслед за ФСБ, ГРУ и др., в отношении которых санкции Госдепа и Минфина США уже введены.
Следствие: Все, кто с Кремлём, — пособники преступной организации.
Задача: Сделать российскую бизнес-элиту «токсичной» — чтобы ограбить её и чтобы решить свои внешне- и внутриполитические задачи.
Обоснование (политическое, правовое и информационное): Тотальная диффамация русских. Доказательств в случае с русскими не нужно.
Перспектива: Отобрать у российских олигархов «всё лишнее» (оставив их самих на Западе до полного «окончания разбирательств»).
Считается, что цель «нанести удар по Минфину РФ, ограничив операции с госдолгом», пока не ставится, но ситуация может моментально измениться как только на западных рынках начнется масштабная «игра на понижение».
Соотношение долгов/активов России и Запада провоцирует последнего на грабёж: чистая международная инвестиционная позиция (МИП) России положительна. «По состоянию на 1 октября 2017 г. зарубежные активы Российской Федерации составили 1322,8 млрд. долл. Обязательства перед нерезидентами (остальным миром) были равны 1051,8 млрд. долл. Разница между активами и обязательствами (чистая международная инвестиционная позиция) составила 271,0 млрд. долл…
Кстати, ещё на 1 января 2017 г. чистая МИП России была равна 222 млрд. долл., то есть за девять месяцев прошлого года, когда международная атмосфера продолжала накаляться, Россия «подставилась» ещё почти на полсотни миллиардов долларов».
Если в условиях войны ежегодно отдавать врагу 5% ВВП (по текущему курсу) — много не навоюешь (да и рост ВВП невозможен в принципе)…
В целом легальные и нелегальные зарубежные активы российского происхождения составляют несколько триллионов (до 5 трлн. долл., включая оценки вывезенного из страны «человеческого капитала»). Их заморозка и конфискация могут существенно ухудшить финансовое положение РФ. Для сравнения: накопленные иностранные инвестиции в России составляют менее 500 млрд. долл. Это показывает, что в случае взаимной конфискации активов Россия будет в существенном проигрыше.
Цель-максимум — списать на РФ вероятное обрушение американской и в целом западной финансовой системы. Хотя эта цель пока маскируется, мы точно увидим её проявление в ближайшие недели и месяцы — это вопрос повода, но не причины.
«Параметры порядка» и факторы дестабилизации глобальной системы
«Параметры порядка» для экономики США и РФ разные, хотя они и сопряжены через целый ряд прямых и обратных финансово-информационных и иных связей. Для США (и глобальной экономики в целом) это такие переменные, как доходность гособлигаций (для определённости возьмем десятилетние трежерис), индекс доллара, рост экономики, приток/отток капитала, дефицит торгового баланса, дефицит бюджета, индекс Доу — Джонса. Для экономики РФ важны несколько иные параметры, хотя они и связаны структурно с глобальными: цена на нефть, обменный курс рубля, динамика ВВП, отток капитала, динамика золотовалютных резервов и внешнего долга…
Поскольку сценарии динамики экономики США (и — с некоторым временным лагом — всего мира) коррелируют с соответствующими сценариями для экономики России, наша задача в этой «игре на понижение» формулируется примерно следующим образом: не стать «разменной фишкой», исключить усиление внешних воздействий. Так уже было в глобальном трансформационном кризисе 1980-х, когда катастрофа СССР стала «допингом» и дала ресурсы на купирование болезненной перестройки экономик Запада после «нефтяного шока» и шока рейганомики. Точно так же в 1998 г. азиатский кризис вызвал в России коллапс финансовой системы.
Обратные примеры умелого «отключения» от глобальных шоков и использования их себе на пользу показала наша страна в 1930-е годы (когда Великая депрессия в США помогла дать старт индустриализации в СССР) и в 2000 г., когда крах фондового пузыря «новой экономики» привёл к возвращению повышательной тенденции на сырьевых рынках и при изначально разумной макроэкономической политике позволил России погасить все внешние долги, а также на протяжении почти десяти лет иметь темпы роста ВВП выше, чем в мире в целом.
При нынешнем кажущемся благополучии мировой экономики, реальные риски, по оценкам ОЭСР, сейчас не меньше уровня, чем были до кризиса 2007—2009 гг. Тем не менее, по оценкам большинства международных организаций (Всемирного банка, МВФ, ОЭСР), рост мировой экономики в 2018 г. должен ускориться. При этом большинство оценок было пересмотрено в пользу повышения темпов роста по сравнению с предыдущими прогнозами. Очень напоминает «метод Мюнхгаузена» — вытаскивания себя из болота (вместе с конём) за «волосы» всё более позитивных ожиданий.
Наблюдавшийся в 2016—2017 гг. рост экономики в ведущих странах мира был следствием беспрецедентной господдержки экономики и рынков в виде программ количественного смягчения. Масштаб воздействия регуляторов предполагал бурный рост, однако темпы оживления оказались умеренными. Более того, ситуация продолжает требовать столь радикальных мер поддержки, что вопреки возникающим проблемам конфликта интересов, идеологии невмешательства регуляторов в инвестиции на фондовых рынках, центральные банки ряда стран начали напрямую участвовать в покупке акций и облигаций конкретных корпораций. Такое происходит, в частности в ЕС, Норвегии, Швейцарии и Японии (Банк Японии выкупил уже 75% японского фондового рынка). Наблюдается «забавный» феномен: сегодня доходность «мусорных» (в том числе околодефолтных) облигаций компаний «еврозоны» (благодаря «подвигам» ЕЦБ) — ниже, чем «первоклассных» американских облигаций Минфина США. Это показатель того, что обратные связи отключены, рынка просто нет.
Новая масштабная коррекция тем более вероятна, что рост фондовых рынков не подкрепляется ни соответствующей динамикой ВВП, ни улучшением показателей корпоративного сектора в целом. Более того, задолженность американских нефинансовых корпораций достигла тех максимумов, которые были характерны для уровней, предшествовавших кризисным провалам в прошлом. Аналогичные показатели фондового рынка также достигли очередных пиков.
Многолетней проблемой экономики США остаётся двойной дефицит: торгового баланса и федерального бюджета. Этот дефицит будет значительно увеличен вследствие как налоговой реформы Трампа, так и начатой им торговой войны. Согласно оценкам Комитета по бюджету Конгресса США (апрель 2018), дефицит бюджета уже в 2019 г. подойдёт к отметке 1 трлн. долл., а в 2020 г. — превысит её. В 2021—2028 гг. дефицит составит в среднем 4,9% ВВП, более высокие значения этого показателя наблюдались после Второй мировой войны только в посткризисный период 2009-2012 гг.
Значительные риски несут и необеспеченные обязательства США, рост которых за последние 17 лет существенно обогнал рост ВВП страны; на конец 2017 г. их объём вдвое превысил объём госдолга.
Одним из ключевых факторов, способных вызвать дестабилизацию мировой финансовой системы, является повышение учётной ставки ФРС США. Ожидалось, что в 2018 г. она будет повышена трижды, теперь же речь идёт уже о четырёх повышениях. По оценкам ОЭСР, к концу 2019 г. учётная ставка ФРС достигнет 3% (верхняя граница).
Рост ставок также осложнит ситуацию из-за большого объёма валютных свопов, которые активно используются в настоящее время финансовыми институтами. Их ежегодный объём, по оценкам Банка международных расчётов, превышает 5 трлн. долл. При низких процентных ставках ряд банков (в первую очередь шведские и немецкие) активно применяли эти инструменты с целью хеджирования рисков. При повышении ставки могут возникнуть массовые убытки и технические дефолты. Повышение ставок может вызвать глобальные кризисные процессы и с учётом высокой долговой нагрузки в мировом масштабе (глобального долгового «пузыря»).
Хотя банковский леверидж в США (отношение активов к капиталу) за последние годы снизился, с учётом рынка деривативов и теневой (офшорной) финансовой системы наблюдается резкий рост рисков в кредитной системе США в целом. Отметим, что объёмы операций с деривативами на мировых рынках и накопленные объёмы деривативов у крупнейших американских банков превышают предкризисные уровни. В глобальном масштабе текущую нестабильность — в дополнение к «пузырям» на сырьевом, фондовом и долговом рынках — усиливают и «пузыри» на рынке криптовалют.
Весной 2018 г. наблюдалось ухудшение большинства финансово-экономических показателей, что свидетельствует о замедлении роста ВВП. При этом ФРС США сокращает свой баланс на 20 млрд. долл. в месяц, а к концу 2018 г. планируется выйти на отметку 50 млрд. долл. ЕЦБ сократил программу количественного смягчения до 30 млрд. евро (максимум составлял 80 млрд. евро) в месяц. Начало процесса количественного ужесточения уже привело к снижению темпов роста денежной массы и в итоге может существенно препятствовать глобальному росту.
Исходя из «параметров порядка» американской и глобальной финансовой системы, её «хрупкости» в условиях перехода ФРС (и за ней других центробанков) к сокращению своего баланса, сформулируем сценарии саморазрушения/сноса этой системы, которые различаются степенью вероятного ущерба для российской экономики и её бизнес-элит.
Режим краха/сноса по теоретическим соображениям и по опыту (в т. ч. и российскому) может протекать в трёх сценариях: кризиса (падение на 10-15%), коллапса (падение до трети) и катастрофы (до половины и более).
«Тайминг» этой игры составляет не недели, а месяцы и даже (с учётом масштаба системы), скорее всего, годы. Распад Российской империи занял около года (1917), распад СССР — около трёх лет (1989—1991). Распад глобальной американоцентричной системы потребует соразмерного времени.
При этом, как считают финансовые аналитики, «решение вытащить вилку из розетки уже принято».
Адаптация российской бизнес-элиты к «игре без правил»
Что такое западные «правила игры» для российской бизнес-элиты?
Это — возможность «встраиваться» в глобальное финансовое и правовое пространство, использовать чужие юрисдикции и банки в своих интересах.
И хотя это «встраивание» всегда несло на себе известные риски, они считались ниже, чем риски отечественного правоприменения и денежного оборота. Такое вытеснение «удобной юрисдикцией» неудобной российской (как хорошими деньгами плохих — знаменитый закон денежного обращения Грешема) было, безусловно, почти всегда правилом в 1990-е. Так оставалось в основном в 2000-е; и уже не совсем так в 2010-е. В 2018-м это становится совсем не так: «мышеловка» захлопывается быстрее, чем соображают в ней «мыши», стащившие туда весь «сыр» и свившие там «гнёздышки» для своих «мышат».
Чужие юрисдикции перестают быть для бизнеса комфортными ровно в тот момент, когда глобальные банкиры, аудиторы, рейтинговые агентства, суды и прочие системные элементы этой «удобной инфраструктуры» начинают рассматривать все операции (причём задним числом, с момента заводки к ним бизнеса на обслуживание) под «русофобской лупой»: если есть в происхождении капитала намёк на «русский след», режим с благоприятствования сначала меняется на режим изоляции, а для непонятливых — и на «тюремный режим».
Правовая база в виде «Закона о криминальных финансах» и права администрации без суда и следствия объявлять любого вне закона (как физлицо, так и компанию), а также карать за любые отношения с объявленными вне закона (так называемые вторичные санкции) подготовлена как в США, так и в Великобритании. Спорить тут бесполезно.
Назад в 1990-е? Эскалация угроз
«Плата» за пользование чужой финансово-правовой инфраструктурой переносилась на Российское государство (недоплата налогов, вывоз капитала во всех формах и прочее). За безопасность и бесперебойность этого процесса отвечали делегированные во власть представители бизнес-элиты, которые объясняли политическому руководству и населению, что «иного не дано», что кроме неолиберального «мэйнстрима» для таких стран, как Россия, ничего в мире нет. Режим «встраивания» работает хоть как-то и для кого-то только до «момента истины» — схлопывания внешних долговых и фондовых пирамид, куда встроены наши РБГ и конкретные, давно легализованные на Западе граждане двух-трёх (иногда больше) государств. Для Запада — они все русские, все, кто сделал здесь деньги и «имеет связи с Кремлём». Гражданства, приобретённые за инвестиции (это есть в соответствующих законах), можно отобрать задним числом, объявив инвестиции криминальными и/или «новых граждан» подозрительными/»токсичными». И вот уже Лондон пересматривает задним числом 700 выданных инвестиционных виз, а Кипр собирается пересмотреть выданные ранее инвестиционные гражданства. Затем — Мальта, далее везде.
Запад никогда не воспринимал использование чужими (русскими, арабами или китайцами) своего финансового и правового пространства в качестве неотъемлемого права последних. С точки зрения Запада, это — временно дарованная привилегия, которая должна подтверждаться выгодой для глобальных банков и центров потребления: пока есть приток ресурсов (в первую очередь — финансовых), можно потерпеть наивность чужаков, считающих удобства на Западе «общечеловеческими».
Но как только «чужие» начинают переигрывать «своих» на созданном для «своих» поле (будь то спорт, экономика или война) — включаются «встроенные закладки» (антидопинговая система, рейтинги, аудит — всё что угодно) и начинается «игра без правил».
Вводя санкции или используя накопленную информацию о всех бизнес-операциях и интересах, накопленных в системе за многие десятилетия, западные монетарные власти всего лишь реализуют свою интеллектуальную собственность на базовое правовое обеспечение — как Майкрософт оставляет за собой право на «обновления» и использование персональных данных всех пользователей своего «удобного софта». «Мягкая сила» (soft power) основана, прежде всего, на подавляющем господстве в области программного обеспечения. Зависимость российского бизнеса в информационной сфере тотальна: более 97% государственных информационных систем работает на западном софте, в бизнесе эта доля, вероятно, сопоставима. Поэтому, когда крупнейшие мировые компании вводят санкции (прекращают поставки софта и продление обслуживания ранее поставленных систем), это ставит под угрозу всю деятельность крупнейших российских компаний.
В этой ситуации решение проблемы «информационного суверенитета» не менее важно и приоритетно, чем возврат «финансового суверенитета» страны.
Постсоветская модель экономики унаследовала «трёхтактный движок», работавший в 1950—1980 гг.: ВПК (оборона) + ТЭК (экспорт) + «внутренний инвестиционный комплекс» (население). Модификация модели произошла через её упрощение (через гиперинфляцию и дефолт): третьим элементом стал к настоящему времени, вместо разрушенного инвестиционного комплекса, новый неолиберальный субъект — банковско-бюджетный комплекс (ББК), олицетворяемый связками Сбербанк—ЦБ и ВТБ—Минфин и соответствующими «системными либералами», прочно держащими контроль над ЦБ и Минфином.
ОПК (остатки ВПК: Ростех + Росатом + Роскосмос + ОАК + ОСК и др.) объективно тесно связан с «силовиками», эти группы «россиецентричны», так как без сохранения стержневых компетенций и технологий они потеряют и масштаб деятельности (как в значительной мере потерял Роскосмос), и соответствующие властные позиции. РБГ, относящиеся к ТЭКу и иным экспортным отраслям, напротив, объективно «космополитичны», однако они уже не могут (в период «гибридной войны» США и «коллективного Запада» в целом против России) без государственного силового прикрытия (иначе закроют доступ на западные рынки и всё там отберут — пример РУСАЛа быстро приводит в чувство).
В отличие от них, ББК «не имеет родины» в принципе (это просто «сегмент глобальной финансовой системы»), так как он «сидит» на эмиссионном доходе и бюджетной ренте, «крышуется» финансовыми «алхимиками» и клептократами космополитического или патриотического окраса, что неважно с точки зрения результата для хозяйственной системы в целом, потери конкурентоспособности и невыполнения ББК своей основной (инвестиционной) роли в экономике страны.
Ренессанс ББК (реинкарнация «семибанкирщины» 1990-х) за последние 10 лет был «политически терпим» как «операция прикрытия» возрождения ОПК и за счёт большей нагрузки на ТЭК (после «дела ЮКОСа», приведшего «сырьевых баронов» в некоторое чувство). Но при усилении внешнего давления на страну и лишении её (тем или иным способом) львиной доли экспортных доходов, ББК должен готовить очередной открытый дефолт (в ползучем виде «санации» банковской системы он идёт уже сейчас) — через девальвацию (сброс внутренних обязательств) и/или отказ от внешних обязательств. Проблема состоит в том, что «финансисты» искренне считают все возникающие в ББК прибыли собственными, зато издержки — общественными; тогда как «силовики» и «сырьевики» склонны считать заключённые с «финансистами» сделки мошенническими. Так, «Транснефть» попыталась отсудить у Сбербанка 130 млрд. руб. по «барьерным опционам» на курс рубля 2014 г., однако стороны достигли некоторого мирового соглашения, детали которого не раскрываются.
Такое «водяное перемирие» между ББК, который привык к твёрдой банкирской и бюджетной ренте, с одной стороны, и связки ОПК с ТЭК, живущей с переменных доходов (зависимых от мировой конъюнктуры и внешних внеэкономических рисков) в 2018 г. становится невозможным: вывозя на Запад по 5—7% ВВП по линии ББК, рассчитывать на требуемый двум «столпам режима» (ОПК, ТЭК) экономический рост или хотя бы сохранение статус-кво нельзя.
В этих условиях ББК должен быть (второй раз за новейшую историю страны) демонтирован и вместо него образован «внутренний эмиссионный картель» (инновационно-инвестиционный комплекс), проводящий эмиссию в целях национального развития, а не в интересах частных (хотя и в государственной форме) финансистов-глобалистов. Если же этого не будет сделано, вместо решения проблем развития и бедности как условия стабильности и смысла своего существования, ОПК и ТЭК получат — дополнительно к беспрецедентным внешним угрозам и давлению — внутреннее сжатие финансовых (в том числе бюджетных), кадровых и иных ресурсов.
Пораженные когнитивным оружием «единственно верной» неолиберальной модели, многие руководители ОПК и ТЭК не понимают логики борьбы с ними, даже если номинально они считаются патриотами и прагматиками. Либо же «продаются в розницу», предпочитая встраиваться в «финансовые команды утилизаторов» по вывозу/»проеданию капитала».
На это и делается ставка (через сохранение ББК как «шлюза с внешним миром» и дарования ему доли ВВП примерно в 15-20%, присваиваемой им) внешними «партнёрами финансистов» (агрессорами), которые понимают, как устроена модель, управляемая «лучшими министрами финансов и главами ЦБ». «Подсадив на иглу» лёгких доходов (в том числе теневых личных) от финансовых манипуляций (сделок слияния и поглощения по всему миру), затянув РБГ в области ТЭК в глобальные рынки и логику «долговой удавки», акционеры с Потомака и Темзы уверены, что «клиент не соскочит с крючка» и будет до последнего (момента ограбления) считать себя хоть младшим, но партнёром. И даже когда у всех подряд отнимают активы и репутацию, некоторым (нужным на десерт) будут шептать: «Это не про вас, вы с нами за столом; вы — гости, а не пудинг».
Выделим некоторые стратегии, которые реализуют РБГ последние 4 года после введения первых секторальных и системных санкций:
— стратегия «олл ин» («все — в игру»): группы Роснефть, Газпром, ряд других госкомпаний и госбанков, за которыми стоит государство с его армией и печатным станком.
— стратегия «пас» (остаться при своих, выжить): Роскосмос, РЖД, Сбербанк, ВТБ, ЛУКОЙЛ, Базэл, Норникель, Алроса, металлурги, химики, производители удобрений;
— стратегия выхода в кэш: Сургутнефтегаз — 3-я по размерам нефтяная компания России (11% добычи и 7% переработки) и самая богатая компания страны (на её счётах на конец сентября 2017 г. было около 2,146 трлн. рублей). Конечных собственников не раскрывает, руководитель компании В. Богданов попал в SDN-лист Минфина США — под предлогом признания компании «тайной заначкой» Путина она рассматривается как следующая законная цель «охоты».
— стратегия повышения ставок: Новатэк, Сибур, Росатом, ОАК, ОСК, потенциально (если найдёт ресурсы) Норникель. Эти корпорации находятся в активном строительстве новых инновационно-технологических кластеров, способных резко усилить их (и страны) роль в современном мире.
Что делать?
Адекватная реакция на эскалацию финансовой агрессии Запада состоит не только в обсуждении министром финансов А. Силуановым на весенней сессии МВФ в Вашингтоне с г-ном С. Мнучиным и «обеспокоенными американскими инвесторами» перспектив вывода из России застрявших прибылей от кэрри-трейд, а также планов по наращиванию заимствований в этом году (с 0,8 до 1 трлн. долл.) при одновременной покупке валюты на бирже (политика «занимай и сберегай», при которой на разнице в ставках теряется 5-7% годовых), но и в решении комплекса вопросов адаптации финансовой политики к новым условиям и, по возможности, опережающего (сценарного) моделирования и реагирования. Среди таких элементов команды «все вдруг» предлагается:
— Разработать оперативный план нейтрализации угроз национальной безопасности и обороны в валютной, финансовой и внешнеторговой сферах, имея в виду его обязательный характер для всех органов государственной власти, компаний и банков с госконтролем.
— Банку России довести к 2020 г. долю золота в ЗВР с нынешних 20% до минимум 50%, максимально сократив долю государственных облигаций стран НАТО (сейчас — 230 млрд. долл., или почти 50% активов),
— Отозвать ценные бумаги российских эмитентов из депозитариев стран НАТО, запретив их хранение и оборот в нероссийских юрисдикциях. Московской бирже прекратить прямой доступ к депозитариям стран НАТО и к торгам на бирже зарубежным компаниям (за исключением стран ШОС) .
— Перейти на оплату основных экспортных товаров в рублях либо ввести обязательную продажу валютной выручки. Дополнительный спрос на рубль в размере экспортной выручки от основных продуктов экспорта (газ, нефть, нефтепродукты, металлы, удобрения и др.) в размере 2 трлн. руб. в месяц (30 млрд. долл.) позволит не только стабилизировать курс рубля, но и провести обеспеченную денежную эмиссию с обязательствами компаний по направлению не менее 30% средств на инвестиции (что позволит выполнить соответствующую установку президентского Федерального послания 2018 года). При этом обслуживание соответствующих валютных обязательств компаний должно происходить за счёт средств ЗВР, а в случае блокировки последних должен объявляться автоматический дефолт по таким выплатам до снятия соответствующих блокировок и санкций.
— Дать директивы Минфину РФ незамедлительно прекратить покупку валюты на биржевом рынке за счёт средств бюджета с отменой «бюджетного правила» и направлении всех высвобожденных средств на решение задач, поставленных в президентском Федеральном послании 2018 года.
— Банку России принять публичное «правило процентной политики» (реальная ключевая ставка ЦБ РФ не выше 1,5% годовых), а также «правило курсовой политики» (удержание реального курса рубля на заданном уровне), что даст предсказуемость для принятия долгосрочных инвестиционных решений и предотвратит очередные атаки на рубль. Использовать все доступные Банку России инструменты защиты устойчивости рубля и финансовых рынков.
— Восстановить контроль Банка России над Московской биржей, для чего консолидировать контрольный пакет и избрать председателем Наблюдательного совета биржи одного из первых зампредов ЦБ РФ.
— Восстановить предварительный валютный контроль по операциям с компаниями из стран НАТО и офшорных зон. Поручить ЦБ РФ и Росфинмониторингу блокировать все операции по выводу валютных средств в пользу организаций стран НАТО и офшорных зон в случае распространения западных санкций на Минфин и ЦБ, а также системообразующие банки и компании России.
Это лишь некоторые из тех мер, к которым можно и нужно прибегнуть для защиты и консолидации интересов государства и РБГ в объявленной уже 9 месяцев назад (принятие CAATCА) тотальной финансовой войне.
Илл. Геннадий Животов. Из цикла «Танцы олигархов»
