Блестящий фильм «России 1». Блестящая игра актеров. Ожившая Россия времен за сто лет до Петра – уже тогда тянувшаяся к его будущему пути. Живая, молодая Русь, где бороды и боярские шубы выглядят еще не как анахронизм, а как атрибут роскоши, моды и утонченности.
Время, которое остановилось в великолепных классических трагедиях Пушкина и Толстого, и, став классикой драмы, утратило некую жизненную человечность. И потеряло жизнь и личные трагедии героев эпохи.
Кто сегодня вспомнит, что патриарх Филарет, отец Михаила Романова, строго старчески глядящий с мрачного полуиконописного портрета XVIIвека, в молодости был первым московским щеголем, смелым бойцом и эрудитом, готовым на риск в бою ради Руси?
Кто вспомнит, что он, насильно постриженный Годуновым, полтора десятка лет перед этим был его близким другом и учеником? А то, что он осуществлял в разоренной после смуты России, было продолжением и развитием недоосуществленных планов Годунова, которыми тот делился с ним за десятки лет перед этим…
Кто вспомнит, что почти забытая Ксения Годунова была вдохновительницей и героиней обороны Троице-Сергиева монастыря, а после победы над польским нашествием вновь оказалась заточенной Романовыми в дальнем монастыре лишь потому, что по способностям и по правам на престол была ближе к трону, чем возведенный на него Михаил Романов? А ведь именно ей присягала на верность Москва в апреле 1605 года.
И сложно сказать, как сложилось бы правление Михаила, если бы четыреста лет назад из польского плена не вернулся его отец и друг Годунова Федор-Филарет, чтобы начать восстанавливать разоренную страну.
Главное достоинство фильма – эти люди… живые, понятные и кажущиеся близкими. С очень близкими проблемами: падающая власть, сорванные планы прорыва в будущее, боярская спесь и недовольство. Воровство знати, ее готовность предать страну за выгоды и дружбу. Готовность пойти к другим державам на поклон и готовность призвать на Русь их войска – обменять страну, суверенитет и историю за пышный прием у иноземного короля… Подобное знакомо россиянам по проблемам России в памятные 90-е годы, а украинцам – по сегодняшнему дню.
И тем отчетливее трагедия Годунова – правителя, готового вести страну в будущее и знающего, как это сделать. Ведь именно при нем были освоены Поволжье, Сибирь, Южная Россия, учреждено патриаршество, начато строительство флота, основан Архангельск, новые оборонительные крепостные стены Москвы. Именно его хитростью был отброшен от Москвы Казы Гирей, шедший ее уничтожить (стоял с полуторастотысячным войском почти в пределах нынешнего Третьего Кольца), но отброшенный дипломатическим маневром, без боя. Потом, когда он катился обратно к Крыму, воеводы Годунова его громили, оставив от орды едва лишь треть, так что, вернувшись в Крым, он вынужден был просить Москву о мире…
Очевиднее и трагедия Годунова – блестящего правителя, избранного и призванного народом царя, которого не хотело, однако, признать боярство просто потому, что считало его недостаточно знатным. А еще больше потому, что то, что он делал, было им непонятно, непривычно и невыгодно.
А он, талантливый, любимый народом, способный осуществить прорыв России в будущее и готовый ее вести, увы, был не готов повторять правление Грозного и не был готов отбросить с пути молодой России то, что мешало ее прорыву – старое боярство и местничество, спесь и родовые счеты.
Он оказался морально не готов лить кровь знати. И знать уничтожила его правление, предала его, предала его семью и предала Россию, кончив призывом в Москву польских войск.
Ему не хватило жесткости и жестокости, и он проиграл. Блестящее правление талантливого политика кончилось его гибелью, гибелью семьи и разорением России.
И уже тогда встала перед Россией проблема: нельзя в передаче власти руководствоваться родственным наследованием и вопросами крови.
Годунов был лучшим правителем, чем сын грозного Федор. Но законы монархии и обычаи сделали царем Федора. Годунов не был Рюриковичем, а Шуйский Рюриковичем был, хотя еще меньше годился к правлению, чем Федор. Причем, меньше, чем малоспособный Федор Иоаннович, и тем более меньше, чем царствовавший полтора месяца Федор Годунов.
Самозванец вторгся на Русь и победил не потому, что был известен и испытан народом, а просто в силу предрассудка, веры в его царское происхождение. И это при том, что брак его матери с Грозным не был признан православной церковью, так как она была лишь наложницей Иоанна. Оказалось, впрочем, что незаконнорождение – не главное. Страну в катастрофу загнала слепая вера, что рожденный от царя, по факту рождения и старшинства должен стать царем.
Если бы этот предрассудок сохранялся и впредь, царем должен был стать не Петр Первый, а его старший и не вполне дееспособный брат Иоанн. И никогда Россия не знала бы такой великой правительницы, как Екатерина Вторая…
Кровное наследование власти, монархические принципы едва не погубили Россию той эпохи. И если она и спаслась, то только потому, что поднялась за совсем нецарственным купцом Козьмой Мининым, и торговыми людьми и крестьянами Русской Земли…
Забытую эпоху и воскрешает блестящий фильм.
Но можно долго перечислять подвиги и эпохи русской истории, которые так до сих пор и остаются только в памяти историков. Как и многие уроки: что нельзя приводить и призывать на свою землю иностранных господ, что никогда нельзя жертвовать национальным суверенитетом, что нельзя во внутренних спорах делать арбитром чужие государства. Потому что они от приглашения и не откажутся, но придут не как добрые друзья и учителя, а как воры, эгоисты и оккупанты. И не как мудрые просветители, а как колонизаторы. Придут не Вольтеры и Дидро, – придут Кортесы.
