Дело Уралкалия

6 сентября 2013, 9:00

Дело Уралкалия

Михаил Делягин

О «блистательной провокации» либералов против Таможенного союза

Скандал вокруг ареста в Минске генерального директора "Уралкалия", руководителя наблюдательного совета Белорусской калийной компании Баумгертнера постепенно вытесняется из общественного сознания новыми событиями: намерением Обамы бомбить Сирию без оглядки на мнение Совбеза ООН, бенефисом Навального на выборах Собянина, первым сентября…
Шарик большой, событий много.
Между тем, кризис вокруг "Уралкалия" упускать из поля зрения не следует: для нашей страны это событие принципиальной важности.
Разумеется, мы не знаем с полной уверенностью причин и обстоятельств этого кризиса: "свечку не держали-с". Но, судя, по косвенным признакам, ситуация вполне прозрачна.
Коротко: если предположить, что никто из участников конфликта с ума не сходил и действовал в соответствии с присущим ему образом действий, то наиболее вероятна попытка российских олигархов захватить "Белкалий" под видом сотрудничества с ним.
В самом деле: в рамках российско-белорусской интеграции для укрепления позиций двух из трех основных производителей калия в мире был создан общий трейдер, — чтобы не конкурировать понапрасну друг с другом. Как мы помним по нашей недавней истории (и, в общем, не только истории), контроль за сбытом конкурента — идеальный способ для его захвата: сбыт пресекается, конкурент подводится на грань банкротства (или за грань его), после чего сам падает в теплые руки нового собственника.
Белоруссия, наверное, последний непуганый край, где не знали истинного смысла либерального выражения "эффективный менеджмент".
Теперь, похоже, узнали, потому что обвинения в адрес "Уралкалия", взявшего, насколько можно судить, под контроль общего трейдера, выдвигались вполне в рамках этой схемы: сдерживание сбыта "Белкалия".
При скупке топ-менеджмента поглощаемого предприятия оно не шевелится до завершения процесса переваривания, но уровень коррупции в Белоруссии чуть отличается от привычного (и комфортного, насколько можно судить) для российских олигархов.
В результате "Белкалий", убедившись, похоже, что ограничение его сбыта — не случайность, а принципиальная позиция, вернулся к прямой реализации продукции, отказавшись от услуг трейдера, которого он счел недобросовестным. А это сделало последнего ненужным и для "Уралкалия".
По понятиям 90-х, в которые запихивает нас либеральный клан, вопрос исчерпан: атака не удалась, овечка отбилась от волка — ну и лады, мы не изверги, живи пока. "Много есть еще Катерин, Наташ, Марин", — как поет по схожему поводу Гарик Сукачев.
Однако, с точки зрения закона, всё еще только начинается: ведь искусственное и недобросовестное сдерживание сбыта "Белкалия" (если оно действительно имело место) не могло не нанести ему ущерба, как минимум в виде упущенной прибыли. А раз есть ущерб, он должен быть возмещен, и прямой и явный отказ от этого возмещения (который, похоже, и прозвучал на встрече Баумгертнера с белорусским премьером Мясниковичем) вполне укладывается в состав уже не "спора хозяйствующих субъектов" (по искрометному определению Путина), а вполне очевидного уголовного преступления.
На что белорусское государство и отреагировало, так, как положено реагировать на уголовные преступления (разумеется, это стало шоком для либеральной тусовки России, превратившей контрабанду — преступление против государственности — в административное правонарушение вроде перехода улицы на красный свет и разрешившей отделываться за выявленные взятки простыми штрафами из взяток, выявить которые не удалось).
История вполне прозрачная — пока мы оперируем безликим понятием "олигархи" (можно еще "буржуи, нагло пожирающие рябчиков").
Но хозяин "Уралкалия" (и, соответственно, шеф Баумгертнера, без согласования с которым тот просто не вправе занимать какую-либо позицию по принципиальным вопросам) Сулейман Керимов — отнюдь не обычный российский олигарх из будущих учебников.
Насколько можно судить, это один из самых цивилизованных олигархов России, и при этом действительно тонкий, глубоко чувствующий любую значимую для него ситуацию человек.
И пойти на столь грубые действия, чреватые обострением отношений двух стран и гневом двух президентов, сам по себе он просто не мог. Теоретически. Не совершают люди, способные на такие действия, определенных шагов, характерных для Керимова, — и крайне редко и ненадолго достигают соответствующих уровней.
Поэтому Керимов мог сыграть "на обострение", только заручившись какими-то очень серьезными гарантиями, или в рамках какой-то значительно более крупной игры.
А чтобы понять эту игру и увидеть инициаторов процесса, достаточно бывает ответить на простой вопрос: "кому выгодно?"
На первый взгляд конфликт вокруг "Белкалия" невыгоден никому. Характерно, что оба президента пристыженно молчат, всеми силами демонстрируя, что это просто хозяйственный, но ни в коем случае не политический спор.
Увы: на определенном уровне даже нетрезвый вопрос "ты меня уважаешь?" становится политическим конфликтом, — тем более борьба между олигархом, с одной стороны, и государством, с другой, за жемчужину этого государства (ибо, как справедливо отмечают белорусские экономисты, калий для Белоруссии — примерно то же, что нефть и газ для России.)
И, вне зависимости от отчаянного желания президентов, конфликт уже стал политическим. Это подтверждает его эскалация — причем со стороны отечественного либерального клана.
Помимо громких заявлений второстепенных фигур вроде Шувалова и ниже (высказался даже вице-премьер Дворкович, не прервавший отдых на Сардинии во время катастрофического наводнения на Дальнем Востоке и не отреагировавший на него, хотя возникшие вопросы входили в его компетенцию), были резко сокращены поставки нефти и закупки белорусского продовольствия (контроль за качеством которого при любых обстоятельствах представляется на порядок лучшим, чем контроль за качеством аналогичных российских товаров).
Важно, что обоснованием сокращения поставок нефти стал не давний спор о реэкспорте нефтепродуктов, а некие ремонтные работы — с неопределенным сроком их проведения. Для помнящих — это демонстративный шаг: много лет назад в одном из тогдашних торговых споров именно белорусская сторона грозила России аналогичным ремонтом— правда, железной дороги на Калининград.
Время прошло, любезность возвращена, намек дан — так, что не понять его невозможно.
Нет сомнений: Белоруссия не будет нарушать свои законы ради залетного служащего иностранного олигарха, что бы ни визжали российские либералы, искренне считающие, что любые бизнес-действия не могут считаться преступлением, а любая иная точка зрения — "возврат к сталинскому террору".
Нет сомнения и в том, что либеральные фундаменталисты, полностью контролирующие социально-экономический блок правительства Медведева (и в целом российского государства), будут осуществлять новые "ответные акции" и вводить новые санкции, пытаясь принудить Белоруссию к отказу от своих экономических интересов и просто от собственных законов.
В очередной раз разрушая тем самым российско-белорусскую интеграцию и подрывая весь Таможенный союз.
А вот это — принципиальный момент, обнажающий мотивацию и, соответственно, причины и механизм скандала вокруг "Уралкалия".
В самом деле: глобальный бизнес, штурмовой пехотой которого в России является либеральный клан, крайне враждебно относится к любой особости, любой отделенности от глобальных рынков. Интеграционные процессы, способные отделить какие-то рынки от глобального бизнеса, воспринимаются им как абсолютное зло. В нашем случае на это накладывается историческая ненависть определенной части Запада к России: действительно, как когда-то писал Михаил Леонтьев, "чтобы Россия перестала считаться Западом своим врагом, она должна перестать быть".
Именно поэтому все попытки реинтеграции постсоветского пространства с участием России вызывают у глобального бизнеса истерическое отрицание.
Возрождение исторического союза наций на месте Российской империи и Советского Союза — ночной кошмар глобального бизнеса.
Соответственно, либеральный клан делал всё, чтобы подорвать евразийскую интеграцию. Достаточно вспомнить Таможенный союз: пресловутый фильм "Крестный батька" был в ударные сроки снят и "с колес" показан по федеральному телевидению отчаянными усилиями высокопоставленных либералов буквально накануне подписания соглашения о нем — в надежде спровоцировать Лукашенко. Тот на провокации не поддался, но его лицо в день подписания стало для внимательных людей одним из символов современной истории.
А Янукович, тогда всерьез колебавшийся и вполне допускавший, насколько можно судить сейчас, возможность выхода Украины из ВТО ради присоединения к Таможенному союзу, окончательно отшатнулся от него после спешного заявления вице-премьера Шувалова о форсировании присоединения России к ВТО.
Когда пришло время повышать уровень интеграции и надстраивать Таможенный союз Евразийским экономическим союзом, его главой стал один из наиболее эффективных российских либералов — Христенко, чей уход с поста вице-премьера многим показался странным; но сегодня мы видим: с этого момента углубление интеграции прекратилось.
Похоже, член либерального клана Христенко блистательно блокировал углубление интеграции, не допуская перерастания Таможенного союза (каких много в мире) во что-то большее.
И вот — скандал с "Уралкалием".
Если исходная гипотеза верна, Лукашенко в принципе не мог позволить российскому олигархату захватить "Белкалий": он имеет ключевое значение для небогатой белорусской экономики, а, отдав одно, ему придется отдать и всё остальное.
Лукашенко не мог и закрыть глаза на потери, понесенные "Белкалием": это подорвало бы его позиции внутри страны и показало бы приходящим в страну бизнесменам (а первая российская компания уже выиграла приватизационный конкурс в Белоруссии), что ее законы и интересы можно не уважать.
Таким образом, получив наживку в виде Баумгертнера (если вместе с ним приехал бы и Керимов, скандал получился бы еще лучше, но тот, как говорилось выше, человек тонкий), Лукашенко просто не мог не схватить ее, подставляясь тем самым под удар и предоставляя либеральному клану в руководстве России широкие возможности для торпедирования Таможенного союза разнообразными санкциями.
А роль Керимова проста: увидев перспективу с захватом "Белкалия" (и превращением в мирового гегемона в этой сфере!), он не мог не пойти советоваться. Олигарху естественно советоваться "со своими" — с либеральным кланом. И там ему, скорее всего, сказали: "Вперед, не бойся, мы тебя прикроем: твоя победа — это наша победа". Может быть, сказал, "почесывая в бороде", тот же самый человек, который в начале 2003 года говорил похожие слова Ходорковскому, толкая его на самоубийственное антикоррупционное выступление на встрече с Путиным, — результатом чего стало грандиозное "дело ЮКОСа", не только сломавшее жизни сотням людей, но и дискредитировавшее Путина и серьезно ослабившее тем самым его стратегические позиции по сравнению с либеральным кланом.
Эта игра беспроигрышна: очень трудно, почти невозможно, обсуждая с тонким, культурным, высокоорганизованным собеседником музыку, например, Моцарта (или политическую философию, или стратегию бизнеса), — помнить при этом, что вас вульгарно пытаются съесть в каких-то своих, не имеющих к вам отношения целях.
Означает ли это, что история с "Уралкалием" закончена, Таможенный союз обречен, если не на крах, то на консервацию в нынешнем виде, а на реинтеграции постсоветского пространства (без которой и без вовлечения в которую Украины Россия просто не может существовать) поставлен крест?
Отнюдь нет — и не только потому, что либеральный клан, несмотря на все успехи Навального (и особенно в вероятных беспорядках после 8 сентября), в целом слабеет и вряд ли сможет вернуть страну в 90-е.
Дело в том, что сегодняшний кризис, доказавший исчерпанность глобального рынка как модели развития человечества, и понимание неизбежности глубокой реструктуризации мирового хозяйства раскололи глобальный бизнес. Значительная его часть, осознавая неизбежность распада единого глобального рынка на макрорегионы, намерена возглавить этот процесс, а для этого ей нужно много макрорегионов, "хороших и разных".
И этой части глобального бизнеса нужна Россия: не как "трофейное пространство" наподобие Ливии или Ирака, не как совокупность никому не нужных окраин разъединяющихся миров (Европы, Китая и агрессивного ислама), а как самостоятельный макрорегион, который должен ради выполнения своей роли в перебалансировке нового мира не просто быть успешным, но даже и вернуть себе кое-что из утраченного.
У России вновь появились в мире серьезные союзники, и это опрокидывает все надежды обоих крыльев либеральной тусовки как правящей, так и оппозиционной.
Разумеется, если правящая бюрократия будет продолжать свое праздничное гниение в коррупции, ей никто не поможет: трупам не помогают.
Однако малейшая демонстрация восстановления стратегической субъектности нашей страны (именно стратегической, а не на уровне пресловутого "ситуативного реагирования") получит внезапную поддержку, которая сломает привычный для нас с 1987 года баланс сил и оставит в истории позорные десятилетия национального предательства.