Украина и будущее России

Доклад Изборскому клубу группы экспертов под руководством Александра Нагорного.

С момента основания Изборского клуба в сентябре 2012 года одним из главных направлений нашей деятельности было исследование феномена русской цивилизации во всех его проявлениях с целью определения оптимальных путей её дальнейшего развития. Уже тогда было ясно, что одним из главных системных «аттракторов» для русской цивилизации является проблема Украины — причём даже не столько в плане актуально-политическом, сколько в плане цивилизационном. На котором эту проблему условно можно сформулировать так: является ли возможным нелетальное редактирование самого «генома» русской цивилизации вообще и в украинском случае в частности?

Точный ответ на этот вопрос является, по сути, ключевым для будущего русской цивилизации, русского народа и российской государственности в целом, а история постсоветской Украины во всех её аспектах: социально-экономическом, политическом, идеологическом, культурном, демографическом и так далее, — выступает в качестве гигантского натурного эксперимента, который происходит в реальном времени и реальном пространстве.

За прошедшие почти семь лет участниками и привлечёнными экспертами Изборского клуба было опубликовано более тысячи статей, монографий и других материалов, с разных сторон исследующих проблемы Украины и феномен «украинства». Часть из них представлена в этом выпуске журнала «Изборский клуб» Данный доклад является попыткой в сжатом виде обобщить результаты проделанной работы и сформулировать ряд выводов и рекомендаций по украинской проблеме.

Пять с лишним лет, прошедших с момента государственного переворота на Украине, когда власть в Киеве при прямой поддержке ряда государств «коллективного Запада» и значительной части властных структур самой «незалежной» захватили открыто антирусские и антироссийские, неонацистские политические силы, которые выступали под знамёнами «евромайдана», привели крупнейшее, после Российской Федерации, постсоветское государство в кровавый тупик, выхода из которого пока не просматривается.

Даже поражение на президентских выборах 2019 года Петра Порошенко и победа Владимира Зеленского, судя по всему, не изменили и не изменят взятого местными «элитами» курса на фактическое уничтожение собственной страны. В этой ситуации чрезвычайно остро стоят вопросы о том, как будут развиваться дальнейшие события на территории «незалежной», какие из вероятных вариантов являются допустимыми и приоритетными для России и какой должна быть оптимальная позиция нашей страны по отношению к Украине. Для ответа на эти вопросы нужно рассмотреть предыдущую «траекторию движения» данной системы: не мнимую, а действительную, что в нынешних условиях «информационного коллапса» уже само по себе является достаточно сложной и трудоёмкой задачей. Тем не менее, последовательно отделяя зёрна истины от плевел лжи и «ситуативной правды», мы можем обнаружить весьма интересные закономерности, из которых вытекают не менее интересные следствия. Прежде всего, это касается эволюции самой современной украинской государственности и связанного с ней феномена «украинства», который обычно трактуется как «украинский национализм».

ГЕНЕЗИС «НЕЗАЛЕЖНОСТИ»: ЛОЖЬ В ОБОГАЩЕНИЕ

Для начала необходимо установить тот факт, что политическая независимость совокупности территорий, занимаемых ныне международно признанным государством под названием «Украина», стала следствием уничтожения и распада Советского Союза в 1991 году. Нынешняя Украина является правопреемницей бывшей УССР, Украинской Советской Социалистической Республики, провозглашённой большевиками 25 декабря 1917 года на 1-м Всеукраинском съезде Советов в Харькове как Украинская Народная Республика Советов, которая впоследствии, с 1919 по 1936 год именовалась Украинской Социалистической Советской Республикой (УССР), а затем, в 1936-1991 годах, — Украинской Советской Социалистической Республикой. УССР была одним из четырёх государств-соучредителей Союза Советских Социалистических Республик (СССР) в 1922 году, после чего её границы в составе СССР неоднократно изменялись. 24 августа 1991 года, после провала ГКЧП в Москве, внеочередная сессия Верховного Совета УССР провозгласила Акт независимости Украины, основанный на Декларации о государственном суверенитете Украины, которая была принята Верховным Советом Украинской ССР XII созыва 16 июля 1990 года. Оба этих документа противоречили действующему на момент их принятия законодательству СССР, но избранный президентом СССР 15 марта 1990 года М.С. Горбачёв не предпринимал никаких действий по данному поводу, как и по поводу Декларации о государственном суверенитете РСФСР, принятой 1-м Съездом народных депутатов РСФСР 12 июня 1990 года.

В Акте независимости Украины говорилось: «Верховный Совет Украинской Советской Социалистической Республики торжественно ПРОВОЗГЛАШАЕТ НЕЗАВИСИМОСТЬ УКРАИНЫ и создание самостоятельного украинского государства — УКРАИНЫ».

Правовая коллизия, связанная с провозглашением независимости Украины, была разрешена «явочным порядком», по итогам Всеукраинского референдума о независимости 1 декабря 1991 года и Беловежских соглашений 8 декабря 1991 года, согласно которым «Союз ССР, как субъект международного права и геополитическая реальность» прекращал своё существование и провозглашалось образование Содружества Независимых Государств (СНГ).

До принятия Конституционного договора Акт независимости Украины, подтверждённый официальными итогами референдума и Беловежскими соглашениями, оставался единственной правовой основой существования украинского государства.

Что и как тогда пропагандировали сторонники «незалежности»?

Вот известная листовка Народного руха Украины (в варианте на русском языке, обратите внимание на сделанные нами выделения языковых особенностей данного документа, свидетельствующие о том, что их составители не знали русского языка на уровне родного, то есть эти документы, скорее всего, были написаны иностранцами. — Авт.):

«Граждане Украины!

Снова нам навязывают мысль, что без Союза Украина пропадёт. Прочитайте приведённые ниже данные и сделайте выводы; ежегодно Украина производит в килограммах на душу населения — данные за 1988 год:

пшеницы — 1000, употребляет — 140;

мяса — 86, употребляет — 68;

сахара — 118, употребляет — 49,7.

Куда девается остальное?

Предлагаем статистику производства важнейших видов промышленности и сельскохозяйственной продукции (в килограммах на душу населения) в сравнении со странами Западной Европы в 1989 г. [приводятся цифры]

Приведённые данные безусловно подтверждают то, что по уровню производства Украина есть далеко не последней. То почему же такая пропасть между жизненным уровнем этих западных стран и Украиной?

Разве это не признаки колониального состояния Украины?

В Украине сверх 1000 вредных химических предприятий, лишь 7 процентов продукции которых Украина использует для своих собственных потребностей.

60 процентов чернозёмов Украины испорчены, детская смертность на Украине самая высокая в Европе.

Неужели нам мало Чернобыля? Разве мы допустили бы это, если были бы хозяевами в собственном доме?

Украинцы, россияне, евреи, поляки — все, для кого Украина стала Родиной, неужели мы не сможем отстоять себя?

На референдуме 1 декабря голосуйте

«Да»

Акту провозглашения независимости Украины!»

Второй документ из того же времени — листовка, подписанная «Президиум Верховного Совета Украины» (опять же, обратите внимание на выделения. — Авт.).

«Уважаемые соотечественники!

1 декабря каждому из нас предстоит решать, в какой Украине мы желаем жить. Если мы поддержим акт провозглашения независимости Украины, мы покажем себя народом, достойным строить собственное государство.

Сегодня не поддержать независимость означает лишь одно — поддержать зависимость. Но тогда возникает вопрос: зависимость от кого? Где та страна, от которой мы горячо желаем быть зависимыми и, таким образом, работать на неё? Насколько известно, ни одна из стран-соседей и ни одна из стран мира не претендует на то, чтобы объявить Украину зависимой от себя. Это было бы нелепостью.

Итак, независимость. Альтернативы — нет.

Только независимая Украина сможет как равноправный партнёр вступать в любое межгосударственное сообщество с соседями, в первую очередь с наиболее близкой нам Россией. Украина развивает и углубляет связи с Россией, с другими республиками бывшего СССР[1], устанавливает межгосударственные отношения со странами мира. Экономическая целесообразность, интересы собственного народа, а не какие-то другие критерии должны диктовать нам, с кем и как сотрудничать. Когда же мы говорим об интересах собственного народа, то имеем в виду не только украинцев, но и русских, имеющих в парламенте Украины свыше ста народных депутатов, и представителей всех других национальностей Украины.

Граждане Украины, независимо от национальности и вероисповедания, — дети Украины. Мы, трудолюбивые украинцы, русские, евреи, белорусы, молдаване, болгары, татары, поляки, венгры, греки, представители других наций[2], способны сделать наше государство процветающим.

Верховный Совет и кабинет министров, ратуя за независимость Украины, стремятся к тому, чтобы народ был хозяином в собственном доме, чтобы никто не втянул Украину в межнациональные распри, которые сплошь и рядом возникают на территории бывшего СССР, чтобы не допустить какого-либо воздействия на Украину организаций наподобие «Памяти» или любых других, направленных против какой-либо нации.

Мы виноваты в том, что политика центра развалила государство, втянула страну в огромные долги, что колоссальные средства израсходованы союзными структурами без пользы для народа, что из-за этой политики стали возможны проявления межнациональной розни. Но мы обязаны уберечь от всего этого народ Украины, сделать республику настоящей доброй матерью для всех её граждан. Декларация прав национальностей, принятая Верховным Советом Украины, единогласно открывает широкие возможности для развития языков и культур всех наций в Украине. Не важно, на каком языке говорит гражданин Украины, важно, чтобы он говорил о независимой Украине, о её законных правах. Успешно прошедшие всеукраинский межнациональный конгресс и межрелигиозный форум дают все основания утверждать: в Украине и впредь не будет места для межнациональных конфликтов.

Украина гарантирует особое уважение освободителям от фашизма, ветеранам, матерям. Украина гарантирует пенсии всем гражданам независимо от того, в каком регионе бывшего СССР они трудились или несли ратную службу.

Независимость Украины означает, что никто нам отныне не будет диктовать, где строить АЭС или что-либо подобное, от чего так пострадали наш народ и земля.

Независимость Украины означает, что наша промышленность будет работать на потребности людей, а не обслуживать сверхдержаву.

Независимость Украины, учитывая, что республика производит 5 процентов мировой продукции, а её население составляет всего 0,8 процента жителей Земли, означает повышение благосостояния каждого гражданина.

Украина переживает нелёгкое время. Ибо на протяжении многих лет бывший центр выделял Украине не более 13 процентов капиталовложений, забирая из неё вдвое больше в виде разной продукции. Нашей электроэнергией, нашим сырьем, изделиями торговали за границей, а Украина ничего от этого не имеет. Поэтому у нас изношены основные производственные фонды, не развито производство товаров народного потребления, запушена социальная сфера. Покончить с подобной практикой, исправить положение может только независимая Украина. И это в интересах всех граждан, всех наций в Украине.

Украина на первых местах в бывшем СССР по производству на душу населения зерна, сахара, мяса, растительного масла, молока, чугуна, стали, проката, труб, станков и т.д. Следовательно, при разумном хозяйствовании и у нас будет хлеб, и к хлебу и соседям будет что предложить.

Нам также есть за что покупать то, чего не производим или чего нет уже в наших недрах. При этом мы только в независимой Украине получим реальную возможность уменьшить техногенную нагрузку на природу, которая ныне в 6–7 раз превышает среднюю в бывшем СССР, что наиболее ярко указывает на безответственную эксплуатацию Украины ведомствами бывшего центра.

Уважаемые соотечественники!

Скажем «да» независимой Украине, демократическому государству, в котором на первом месте будут права человека независимо от его национальности и вероисповедания.

Скажем «да» независимой Украине, колоссальные богатства которой отныне будут работать на каждого из нас.

Скажем «да» независимой Украине, чтобы не засыпать и просыпаться с мыслью о возможном новом Чернобыле.

Все, кто желает благоденствия себе, своим детям и внукам, скажем «да» независимой Украине, которая не об изоляции мечтает, а о равноправии.

ДА ЗДРАВСТВУЕТ НЕЗАВИСИМАЯ УКРАИНА — ДОБРЫЙ ОБЩИЙ ДОМ ДЛЯ ВСЕХ СВОИХ ГРАЖДАН!

Президиум Верховного Совета Украины».

Как можно видеть, основной темой при провозглашении независимости была тема социально-экономическая: то есть в 1990-1991 годах речь шла о том, чтобы, используя богатейший социально-экономический потенциал Советской Украины, «перестать кормить Центр» и в течение буквально нескольких лет стать «новой Францией». При этом «счастье вследствие независимости» рекламировалось для всех граждан Украины независимо от их национальности, языка и вероисповедания. Ни о какой «бандеровщине» речи ещё не шло вообще! Более того, власти обещали «не допустить какого-либо воздействия на Украину организаций наподобие «Памяти» или любых других, направленных против какой-либо нации». Россия (ельцинская) выступала не в роли врага, а в роли «сестры по несчастью», которая вместе с Украиной и другими союзными республиками наконец-то «вырвалась из-под союзного ярма» и коммунистической советской власти.

Всё это была ложь, причём далеко — не «ложь во спасение».

Такая же, как ложь о «тысячелетней традиции государственного строительства на Украине», обращённая к временам князей Владимира Великого и Ярослава Мудрого.

Если обратиться к таким государственным документам, как национальная валюта, то на Украине она появилась только в 1996  году (до этого около пяти лет из-за галопирующей инфляции в наличном денежном обращении использовались «купонно-карбованцы», то есть «купонно-рубли», на которых, кроме номинала, были изображены Киево-Печерская лавра, части памятника легендарным основателям Киева братьям Кию, Щеку, Хориву и сестре их Лыбеди, а также памятников Владимиру Великому и, на купюре достоинством в полмиллиона «купонно-карбованцев», — памятника Тарасу Шевченко. Затем в оборот были введены (кстати — почти одновременно с деноминацией российского рубля) отпечатанные в Канаде ещё в 1992 году гривневые купюры, которые были призваны запечатлеть особый исторический путь Украины «в лицах». На этих банкнотах достоинством, соответственно, в 1, 2, 5, 10, 20, 50 и 100 «гривень» данный исторический ряд выглядел следующим образом: князь киевский Владимир Великий (960-1015) — князь киевский Ярослав Мудрый (978-1054) — гетман Запорожской Сечи Богдан Хмельницкий (1595-1657) — гетман Войска Запорожского Иван Мазепа (1639-1709) — писатель Иван Франко (1856-1916) — председатель Украинской Центральной рады Михаил Грушевский (1866-1934) — поэт Тарас Шевченко (1814-1861). Чуть позже, в 2001 году, в обращение поступила 200-гривневая банкнота с изображением поэтессы Леси Украинки (1871-1913), а в 2006 году — 500-гривневая, с изображением философа Григория Сковороды (1722-1794). Как можно видеть, нынешних «национальных героев» типа Симона Петлюры, Степана Бандеры, Романа Шухевича тогдашние украинские власти ещё не числили в «отцах-основателях», достойных красоваться на платёжных средствах своей страны. Впрочем, на это не решилась даже нынешняя «евромайданная» хунта, которая переименовывает улицы и ставит памятники «героям ОУН—УПА»*, пособникам Третьего рейха. Да и разменная монета «незалежной» до сих пор именуется точно так же, как в России: «копийкой», то есть «копейкой», — в честь святого покровителя Москвы Георгия Победоносца. Но это, так сказать, «штрихи к портрету».

Да ничего другого и ожидать было нельзя. Очень показателен в этой связи список президентов Украины — с указанием на их партийную принадлежность и социальный статус на момент обретения «незалежности».

Первый президент Украины Кравчук Леонид Макарович (1991-1994),  1934 г.р. — член КПСС с 1958 года, второй секретарь ЦК КПУ, председатель Верховного Совета УССР.

Второй президент Украины, Кучма Леонид Данилович (1994-2005), 1938 г.р. — член КПСС с 1960 года, член ЦК КПУ, генеральный директор производственного объединения «Южный машиностроительный завод».

Третий президент Украины, Ющенко Виктор Андреевич (2005-2010), 1954 г.р. — член КПСС с 1977 года, заместитель председателя правления Украинского республиканского банка Агропромбанка СССР.

Четвёртый президент Украины, Янукович Виктор Фёдорович (2010-2014), 1950 г.р. — член КПСС с 1980 года, генеральный директор Донецкого областного территориального объединения автомобильного транспорта «Донецкавтотранс».

Пятый президент Украины, Порошенко Пётр Алексеевич (2014-2019), 1965 г.р. — член ВЛКСМ в 1979-1990 гг., аспирант и ассистент кафедры международных экономических отношений Киевского университета имени Т.Г. Шевченко.

И, наконец, шестой президент Украины, Зеленский Владимир Александрович (с 20 мая 2019 года), 1978 г.р. — по состоянию на 1991 год являлся несовершеннолетним, поэтому ни в КПСС, ни в ВЛКСМ не состоял, но точно был пионером — «юным ленинцем».

Как можно видеть, «калибр» украинских президентов, сменявших друг друга за годы «незалежности», применительно к их статусу в советские времена становился всё меньше и меньше, но все они, за исключением Владимира Зеленского, получили полностью советское образование и воспитание, были успешными коммунистами и комсомольцами, так что к числу «идейных» националистов относить их никак нельзя. Скорее, типичные «активисты-приспособленцы», привыкшие делать карьеру и «колебаться вместе с линией партии», то есть нацеленные на власть и деньги «любой ценой», но — под надёжной «крышей». И если в советские времена такой «крышей» выступал партбилет «партии Ленина» и связи в Москве, то в годы «незалежности» — всё более оголтелый украинский национализм и связи на Западе, прежде всего — в Вашингтоне.

Весьма показательно в этой связи признание Леонида Кучмы, который в советское время руководил крупнейшим ракетно-космическим концерном «Южмаш», где производилась знаменитая межконтинентальная баллистическая ракета Р-36М, получившая у американцев прозвище «Сатана».  Автор весьма объёмного труда, название которого «Украина — не Россия» стало одним из лозунгов «постсоветской» «незалежной» власти, в неофициальной обстановке объяснил всё гораздо проще: «Ну кем бы я мог стать в Советском Союзе? Ну заместителем министра общего машиностроения. Ну, может быть, даже министром. Но премьером или президентом? Никогда!»

При этом чем хуже становилась социально-экономическая ситуация на Украине, чем больше деградировала социальная система «незалежной» и её технологическая инфраструктура, тем активнее и радикальнее становилась националистическая риторика киевских властей, тем сильнее проявлялась её антироссийская направленность и тем больше «бандеризовалось» украинское общество по направлению с запада на восток — опять же не просто при полной поддержке, но, более того, — под влиянием целенаправленных усилий США и их союзников по «продвижению демократии на Украине»: как по государственным, так и по «неправительственным» каналам. Результатом такого многолетнего «продвижения демократии» по-американски (по словам замгоссекретаря США Виктории Нуланд, на эти цели в 1990-2013 гг. было потрачено более 5 млрд долл. только из средств американского бюджета, не считая частных пожертвований сопоставимого размера) стало установление в стране открытой диктатуры неонацистского типа, выстроенной по рецептам идеологов ОУН—УПА*, но с использованием «цифровых» технологий XXI века.

РЕШАЮЩИЙ ПЕРЕЛОМ «ЕВРОМАЙДАНА»

После уничтожения и раздела Советского Союза, на которое «подписались» республиканские/национальные элиты в ходе горбачёвской «перестройки» (операция прикрытия, хорошо описанная в знаменитой кинокомедии Леонида Гайдая с бессмертным: «Всё украдено до нас!»), Украине тем не менее досталось вполне приличное наследство: мощная индустриальная база, высокоразвитое сельское хозяйство, прекрасная инфраструктура, транзитная «труба» нефти и газа, ведущая в Европу, более 52 миллионов хорошо образованного и здорового населения. Проблема была только в том, что всё это не могло работать без гарантированных рынков сбыта, а таковые схлопнулись вместе с СССР и не появились за рубежом. Кроме того, украинские «элиты» были «заточены» не на созидание, а на распределение — вот они и бросились делить советское наследство с ещё  большим ажиотажем, чем это происходило в России, но с гораздо меньшим ожесточением, поскольку сытая и зажиточная в рамках Союза Украина, ставшая к тому же главной «серой зоной» для торговли всего «постсоветского пространства», долгое время позволяла своим гражданам «жить по-человечески», не включая «рыночный форсаж» на полную мощность. Образно говоря, «незалежных лягушек» варили на медленном огне, и они долгое время не ощущали опасности, с растущим превосходством наблюдая за полным крахом в России, где реальное производство к 1999 году по сравнению с 1990-м снизилось на целых 40%, то есть в полтора раза за 9 лет, а по «номиналу» — с 517 до 196 млрд долл., т.е. чуть ли не втрое! На Украине, в отличие от России, не было ни «чёрного октября» 1993 года, ни «чеченских войн», ни дефолта 1998-го, что лишь укрепляло её жителей всех национальностей и возрастов в верности своего выбора «незалежности» от 1991 года.

Тем более что экономический рост в период 2000-2004 годов на Украине был весьма ощутимым, составив за эти пять лет 49,2%. Практически на те же годы (1999-2004) пришлось расширение Евросоюза и НАТО, что в немалой степени повлияло на позиции украинских «элит» и на настроения украинского общества.

Понятно, что появление в 1991 году отдельного от России украинского государства требовало ещё и какого-то идеологического обоснования. Именно возможность получить больше власти на «своей» территории, в «своей» стране привлекла к идее «незалежности» подавляющее большинство республиканской «номенклатуры» советского периода. А «рыночные реформы» 90-х годов позволили конвертировать эту власть в собственность: напрямую или через аффилированные лица и структуры, особенно — офшорные, специально приспособленные для этих целей. Как справедливо заметил в данной связи Михаил Делягин, «перемещение критически значимых активов в США и страны Европы объективно вынуждает их владельцев, какие бы высокие посты те ни занимали, обслуживать интересы стран, в которые выведены эти активы. Судьба же ещё недавно собственной страны оказывается делом третьестепенным, заботящим их примерно так же, как бурового мастера советской эпохи заботила судьба тундры, в которой он зарабатывал себе на относительно комфортабельную старость в теёлых краях. А для особо совестливых в развитых странах действует простой и понятный закон, по которому происхождение любых активов иностранного (как и своего) публичного лица в любой момент может быть подвергнуто пристрастной проверке». То есть обвинено в коррупции, как это случилось, например, в США с некогда «всемогущим» премьер-министром Украины Павлом Лазаренко, «крёстным отцом» многих нынешних украинских политиков.

При этом процесс концентрации власти и собственности в руках номенклатуры, ставшей «элитой» бывшей УССР, сопровождался массированной пропагандой «украинства», которая пользовалась не только государственной, но и весьма широкой международной поддержкой.

Тем более что в условиях «однополярного мира» Pax Americana подобная поддержка во многом зависела от позиции «вашингтонского обкома», а та опиралась на весьма влиятельное «католическое лобби», которое к тому же имело различные «этнические» филиалы, в том числе — польский и униатский, которые выдвигали «национальный фактор» в качестве решающего для холодной войны против Советского Союза, а его «ключевым компонентом» называли фактор украинский.

Этот подход был зафиксирован в, пожалуй, самой популярной работе поляка Збигнева Бжезинского, советника 39-го президента США Джимми Картера по национальной безопасности, «Великая шахматная доска», которая увидела свет в 1996 году, когда «однополярный мир» казался не просто  геополитической реальностью, а единственной геополитической реальностью на неопределённое время вперёд. «Украина, новое и важное пространство на евразийской шахматной доске, является геополитическим центром, потому что само её существование как независимого государства помогает трансформировать Россию. Без Украины Россия перестаёт быть евразийской империей. Без Украины Россия всё ещё может бороться за имперский статус, но тогда она стала бы в основном азиатским имперским государством и, скорее всего, была бы втянута в изнуряющие конфликты с поднимающей голову Средней Азией, которая, произойди такое, была бы обижена в связи с утратой недавней независимости и получила бы поддержку со стороны дружественных ей исламских государств Юга. Китай, похоже, также воспротивился бы любого рода реставрации российского доминирования над Средней Азией, учитывая его возрастающий интерес к недавно получившим независимость государствам этого региона. Однако если Москва вернёт себе контроль над Украиной с её 52-миллионным населением и крупными ресурсами, а также выходом к Чёрному морю, то Россия автоматически вновь получит средства превратиться в мощное имперское государство, раскинувшееся в Европе и в Азии. Потеря Украиной независимости имела бы незамедлительные последствия для Центральной Европы, трансформировав Польшу в геополитический центр на восточных рубежах объединённой Европы», — писал Бжезинский. Эта концепция, несмотря на все её передержки и недоговорки, с момента своего появления стала не просто аксиомой для внешней политики США, но постоянным «руководством к действию».

Когда осенью 2004 года украинская «демократическая оппозиция» под оранжевыми флагами вышла на свой первый «майдан», её лозунги были такими: смести коррумпированную власть Кучмы и обеспечить всем гражданам Украины (это надо специально отметить — всё ещё независимо от их национальности, языка и вероисповедания!) политические права и свободы. К тому времени внутренний раскол «незалежной» на Запад и Юго-Восток уже вполне проявился, хотя ещё не стал антагонистическим, но тема «украинизации» Украины звучала уже более чем отчётливо. И речь шла уже не о том, чтобы, как в 1991 году, занять якобы по праву принадлежащее Украине место среди развитых стран мира, а о том, чтобы напрячься и догнать далеко ушедший вперёд за эти годы Запад, но общественное сознание Украины в основном всё ещё — по инерции? — рассчитывало на собственные силы. И киевские власти пытались вести диалог с Москвой с позиции силы, что вылилось в череду «газовых войн». Эта «оранжевая революция» проводилась под непосредственным кураторством США. По итогам антиконституционного «переголосования» второго тура президентских выборов, ставшего результатом сговора части украинских «элит» с представителями властей США, главой «незалежной» стал Виктор Ющенко, с 1998 года женатый на кадровой сотруднице Госдепартамента и ЦРУ США Екатерине-Кэтрин Чумаченко.

Понятно, что заявленные цели «оранжевой революции» не имели ничего общего с реальными интересами ни «коллективного Запада» во главе с США, ни украинских «элит», а потому не были достигнуты и привели к тому, что «маятник качнулся в другую сторону» — на выборах 2009 года представитель «донецкой группы» Виктор Янукович победил представителя «днепропетровской группы» Юлию Тимошенко и со второй попытки всё-таки стал президентом Украины. Но, взяв этот вес, удержать его всё-таки не смог, поскольку, как все его предшественники и преемники на этом посту, был сконцентрирован на личных и групповых интересах, на переделе собственности, а не на развитии украинской экономики. Поэтому он с такой охотой включился в процесс «евроассоциации» Украины с ЕС на условиях последнего. И в этой попытке усидеть сразу на двух стульях очень быстро «погорел».

Учитывая, что существование «незалежной» Украины в её современном формате принципиально было возможно только при одновременной «подпитке» со стороны и Запада, и России, «евромайданный» выбор местных «элит» является, по сути, именно таким, растянутым во времени актом политического самоубийства вследствие перекрытия одного из каналов такой подпитки, а именно — российского. Кстати, та же «команда Януковича» ещё понимала это, пытаясь убедить Кремль в том, что «соглашение с Евросоюзом мы подпишем, а выполнять ничего не будем» — при одновременной демонстративной массированной антироссийской пропаганде: и на государственном, и на «неправительственном» уровнях, — в пользу «европейского выбора». Настоящий шедевр такой пропаганды — серия комиксов «Что выгоднее Украине?», сделанных в 2013 году украинскими художниками Мариной Туровской, Константином Казанчевым, Игорем Бежуком и Алексеем Кустовским по заказу Института мировой политики**. Легко сопоставить эти картинки с реалиями «евромайдана», сожжённого Дома профсоюзов в Одессе, последствиями бомбардировок и обстрелов населённых пунктов восставшего Донбасса, включая Донецк и Луганск. Точно так же, углубляясь чуть дальше в прошлое, можно сопоставить эти реалии и эти рекламные картинки с обещаниями сторонников «незалежности» Украины в 1991 году (см. выше): «доброго общего дома для всех граждан Украины», «равноправия представителей всех наций», «отсутствия межнациональных и межконфессиональных конфликтов» и так далее.

На «евромайдане» не было уже ни одной «помаранчовой стрички» («оранжевой ленты») образца 2004 года. Там после недолгой интеллигентской «затравки» воцарились необандеровцы с идеей: «Пусть нас возьмут в Европу, потому что мы против России и готовы с ней воевать!» — а также с призывами расправляться с «москалями» (потом вошли в обиход термины «сепары», «ватники» и «колорады»), а говорить — только на «мове». В итоге дело дошло до большой крови с фактическим распадом единого украинского государства (Крым воссоединился с Россией, а народные республики Донбасса, провозгласив свою независимость на референдумах, отказались признать диктатуру необандеровцев, которые захватили власть в Киеве в результате государственного переворота).

Что дальше? Дальше — полное «расчеловечивание», деградация и распад украинского общества, его частичное вымирание и частичная «киборгизация» с превращением большей части оставшегося населения в управляемых наёмников, почти бесплатную рабочую силу, включая сексуальную эксплуатацию, «подопытных кроликов» и поставщиков биологического материала и органов для трансплантаций… А начиналось всё, подчеркнём ещё раз, с «невинного» вроде бы желания «приватизировать» кусок общесоюзной собственности побольше в рамках одной отдельно взятой союзной республики… Но описанная ещё в Библии история Исаака и Исава давно указывает на то, чем заканчивается продажа права первородства за чечевичную похлёбку. Теперь монстр попробовал вкус другого «красного» блюда — крови и не сможет остановиться, пока не будет уничтожен.

ГЕНЕАЛОГИЯ МОНСТРА

Ещё раз подчеркнём, что монструозный феномен «украинства» в его современном воплощении не имеет ни реальной исторической традиции, ни государственной преемственности, ни собственной цивилизационной субъектности. Он — не тот, за кого себя выдаёт, рисуя себе фальшивую биографию и генеалогию. Что выражается, в частности, весьма популярными среди тех, кто считает себя сегодня «свидомыми украинцами», лозунгами «Украïна понад усе!» («Украина превыше всего!»), «Украïна — це Європа!» («Украина — это Европа!») и «Украïна — не Росiя!» (в переводе не нуждается).

Как раз отсутствие реальной исторической и государственной традиции позволяет современным идеологам «украинства» резвиться вне пространства исторической науки, вовсю изобретая «древних укров — предков человека и копателей Чёрного моря», а также прочие панацеи от комплекса исторической неполноценности. Подобная «альтернативная история» в любом государстве мира неминуемо занимает маргинальные ниши общества — хотя бы из-за длительной необходимости согласования своих интересов с интересами других государств. В украинском же случае ни о чём подобном речи не идёт — необходима утилитарная «боевая» идеология, «заточенная» против России, и, соответственно, созданная под эту идеологию версия «национальной истории», которая строится на системном отрицании общепринятых остальным миром фактов. Следует отметить, что внутренняя и «экспортная» версии «украинской истории» разительно отличаются между собой, как две стороны одного иудина сребреника: если вторая, которую представляют всем западным «партнёрам», начинается не раньше времён польского владычества над частью земель нынешней Украины, что подчёркивает «европейский» политический вектор «незалежной», то вторая уводит своих адептов в «необозримую глубь веков», а порой — даже за пределы планеты Земля.

И то и другое — ложь. Нынешняя «необандеровская» Украина — химера, созданная из интересов постсоветской номенклатуры (куда можно включить и олигархические структуры) с претерпевшим достаточно серьёзные метаморфозы «украинством» — долгоиграющим проектом, прежде всего, Католической церкви, которая в разные эпохи сдавала его в аренду разным геополитическим противникам России: Австро-Венгрии и Германской империи после 1848 года и до окончания Первой мировой войны, гитлеровской Германии в период 1933-1945 годов, Соединённым Штатам после Второй мировой войны.

Не случайно в 1919 году в интервью газете Daily Mail начальник немецкого штаба Восточного фронта генерал Макс Гофман признавался: «В действительности Украина — это дело моих рук, а вовсе не плод сознательной воли русского народа. Я создал Украину для того, чтобы иметь возможность заключить мир хотя бы с частью России».

До этого решающую роль в формировании феномена «украинства» как такового сыграла империя Габсбургов, совместно с Ватиканом активно и мощно работавшая в этом направлении с 40-х годов XIX века.

А после Второй мировой войны контроль за украинскими националистами был передан в руки американских спецслужб, на правах победителя забравших у своих коллег из Третьего рейха ценную агентурную систему, способную и желающую бороться против главного противника США — Советского Союза. Не оставались в стороне и британские союзники, принявшие на территории Канады десятки тысяч военных преступников из ОУН—УПА*, где те не просто «растворились» в украинской диаспоре, но и очень быстро, при поддержке местных властей, полностью её «бандеризовали». Те же самые процессы происходили и внутри украинской диаспоры США. Не случайно в тексте закона США «О неделе порабощённых народов» (Public Law 86-90 Captive Nations Week Resolution), принятого Конгрессом и подписанного президентом Дуайтом Эйзенхауэром 17 июля 1959 года, содержатся формулировки, которые повторяют соответствующие документы Третьего рейха. Официальным автором этого документа называется влиятельный американский учёный украино-польского происхождения, многолетний глава «Украинского конгрессового комитета» Лев Добрянски, но его формулировки почти полностью, если исключить небольшие актуальные корректировки, совпали с формулировками ведомства Геббельса (обратите внимание не только на «Казакию» и «Идель-Урал», но, прежде всего, — на «ранжировку» стран и место в ней Польши с Украиной): «Империалистическая политика коммунистической России привела путём прямой и косвенной агрессии к порабощению и лишению национальной независимости Польши, Венгрии, Литвы, Украины, Чехословакии, Латвии, Эстонии, Белоруссии, Румынии, Восточной Германии, Болгарии, континентального Китая, Армении, Азербайджана, Грузии, Северной Кореи, Албании, Идель-Урала, Тибета, Казакии, Туркестана, Северного Вьетнама и других».

Таким образом, «элиты» «нового и важного пространства», как охарактеризовал якобы «тысячелетнюю» Украину признанный «гуру» американской геополитики Збигнев Бжезинский, не просто выбрали для строительства своей государственности националистическую идеологию, но выбрали эту идеологию как раз в американизированном «бандеровском» варианте, напрямую импортировав её, вместе с «готовыми» носителями, из США и Канады. А местные кадры к этой идеологии постепенно подстраивались.

Поэтому можно сказать, что не только последние пять лет, но и почти все годы «незалежности» — во всяком случае, со времён «оранжевого майдана» 2004-2005 гг. — современная Украина выступала в роли своего рода полигона для обкатки «матрицы» «электронного фашизма» в условиях крупной индустриально развитой страны. Поэтому не стоит удивляться тому, что многие страны современного мира стремительно «украинизируются» — это не случайная «дурная болезнь», подхваченная ими «где-то на улице», а целенаправленное внедрение опыта испытанных на Украине (которую «не жалко») методик по всему «развитому» миру.

Справедливости ради надо сказать, что за годы существования УССР для развития украинского языка и украинской культуры было сделано на несколько порядков больше, чем только предполагали сделать самые ярые украинские националисты. Во всех школах 52-миллионной республики по единым программам изучались украинский язык и украинская литература, ежегодно на стандартизованном украинском языке выходили десятки тысяч наименований книг, как оригинальных, так и переводных, тысячи газет и сотни журналов, велись телевизионные и радиопередачи, ставились спектакли, создавались и выступали ансамбли музыки и танца и так далее. Всё это финансировалось из дотируемого союзным Центром государственного бюджета УССР, распространялось по всей территории Советского Союза. К украинским националистам в период 1954-1972 годов и после прихода к власти Горбачёва было достаточно терпимое и щадящее отношение: мол, поскольку украинский народ никогда не жил так хорошо, то они, националисты, могут «перековаться» и поддержать советскую власть.

В данной связи очень важно зафиксировать тот факт, что не имеют никакого смысла весьма популярные ныне сопоставления территории «незалежной» в границах 1991 года с границами Гетманщины 1654 года и указаниями, при какой именно власти эти земли были «подарены» Украине, вроде этих:

Они, при всей своей наглядности, бессмысленны и даже провокационны хотя бы потому, что никто эти территории нынешней (выделено нами. — Авт.) Украине не дарил, просто в силу отсутствия таковой в те периоды времени. Даже то, что обозначено на этой карте как «Украина 1654», называлось вовсе не Украиной, а землями Войска Запорожского и Гетманщиной, к чему мы ещё вернёмся ниже. Эти земли присоединялись к Московскому царству, к Российской империи, к Советскому Союзу, меняли свой внутренний административный статус, а нынешняя Украина появилась на свет только в результате Беловежских соглашений 1991 года, то есть вся без исключения её территория «подарена» Украине — видимо, по договоренности с США, тогдашней сначала союзной, в лице М.С. Горбачёва, а затем и российской властью в лице Б.Н. Ельцина, который согласился признать текущие административные границы между союзными республиками внутри СССР границами межгосударственными.

То же самое касается общесоюзных затрат на развитие промышленного и сельскохозяйственного производства: всех ДнепроГЭСов, тракторных заводов, «Южмаша», атомных электростанций, нефте- и газопроводов и так далее, — всё это делалось не для Украины, а для всего СССР, включая сферы его влияния по всему миру в целом и в Восточной Европе в частности.

Ещё раз: до уничтожения СССР ни о каком отдельном и независимом «украинском государстве» речи не шло, хотя  с 1945 года УССР являлась одним из двух несуверенных государств — членов ООН, поэтому с 1944 года, как и Белорусская ССР, имела своё министерство иностранных дел. Эта независимость была оформлена только по итогам референдума 1 декабря и подтверждена Беловежскими соглашениями 8 декабря 1991 года, по которым был денонсирован Договор об образовании СССР от 29 декабря 1922 года.

То есть и с международно-правовой точки зрения современное государство Украина является правопродолжательницей УССР, так что любые претензии киевских властей на «историческое наследие Владимира Великого и Богдана Хмельницкого» носят исключительно конъюнктурный политический характер, призванный оправдать не только нынешнюю международную роль, но и само существование «незалежной  Украины». Точно так же, как многие наши современники заказывают себе через различные структуры типа «Ордена Копыт Святого Царственного Единорога» «фамильные древа» с генеалогией разной степени благородства, награждают себя  всяческими титулами, орденами, премиями и почётными званиями… То же самое украинские «элиты» пытаются проделать на общенациональном уровне. Да и на международном тоже — хотя бы в части «героической защиты Европы от орд финно-монгольских варваров»…

РУССКИЕ И УКРАИНЦЫ: ВРАГИ, БРАТЬЯ ИЛИ ОДИН НАРОД?

В марте 2014 года, на пике «евромайданной» эйфории 23-летняя тогда поэтесса Анастасия Дмитрук из города Нежин Черниговской области Украины написала — на русском языке — очень сильные и искренние стихи под названием «Никогда мы не будем братьями», адресованные русскому народу, в которых выражена квинтэссенция «евромайданной» идеологии и всей так называемой «революции достоинства». Точно таким же, как получившая аналогичную известность актриса Ольга Значкова, вышедшая на «евромайдан» со знаменитым плакатом, тоже написанным на «почти русском» языке: «Я девочка! Я не хочу в ТС (Таможенный союз. — Авт.)! Я хочу кружевные трусiкi i ЕС!». Вот этим, с изображением вожделенных «трусiков» внизу:

Анастасия и Ольга — две стороны одной медали. Они — ровесницы, обе родились в 1991 году, когда был уничтожен Советский Союз, и на свет появилась «незалежная» Украина. Обе девушки, можно сказать, являются образцовым продуктом украинского постсоветского «нацибилдинга», который характерен для всех бывших союзных республик, не исключая и Россию (помните «демократов» и «новых русских» 90-х годов прошлого века, с наслаждением публично унижавших и уничтожавших «совков»?). Украина здесь — не какое-то исключение из правил, а самый что ни на есть эталонный образец.  И точно так же, как в «новые русские» записывались представители самых разных этнокультурных общностей (и собственно русские среди них не преобладали, но и не были каким-то национальным меньшинством), формировалась общность новых, «евромайданных» украинцев, которых объединяла не кровь, не культура, не язык, не почва, а общая система ценностей и система поведения (этос). Которые родом своим напрямую исходят из фашистских концепций 20—30-х годов прошлого века. Только если немецкие нацисты претендовали на то, чтобы править всем миром, украинские неонацисты претендуют на то, чтобы править всей Украиной и — если получится — хотя бы частью России. А лучше — всей Россией. Особенно — если разрешат и помогут американские и европейские «друзья». Для них они хотят быть «европейцами», а для русских — господами и недосягаемым идеалом.

Поэтому стремление к «кружевным трусикам и ЕС» на плакате Ольги Значковой и в стихах Анастасии Дмитрук предстаёт своей оборотной стороной: ненавистью и презрением к якобы «рабскому» русскому народу, не ведающему тех высоких ценностей воли и демократии, которые изначально и естественно присущи украинцам.

Градус русофобии в современном украинском националистическом сообществе доведён уже до максимально возможного предела: от футболок с надписью: «Дякую, Боже, що я не москаль!» до поскакушек на «евромайдане» под речёвку «Хто не скаче, той москаль!» и жизнеутверждающего «Лучше быть мёртвым, чем русским!».

О кровавой вакханалии, устроенной на территории Украины ультранационалистами-«необандеровцами» при полной поддержке и соучастии со стороны новой государственной власти и её внешних кураторов,  в данном контексте даже говорить не стоит — слишком долгим и бессмысленным окажется такой разговор.

В этой связи вопрос, вынесенный в название этого раздела нашего доклада, обретает особый и ключевой смысл. Как известно, в ходе Великой Отечественной войны советское руководство подчёркивало, что она идёт не против немецкого народа, а против немецкого нацизма, а её целью является не месть немцам и не уничтожение немецкого народа, а уничтожение античеловеческого нацистского режима.

Неонацистский режим в Киеве неоднократно заявлял, что Россия выступает по отношению к современной Украине «государством-агрессором», аннексировав Крым и оккупировав часть Донбасса, и что Украина ведёт против России оборонительную войну. Эти же тезисы бесконечно повторяют западные «друзья» этого неонацистского режима, называющие себя «друзьями Украины», якобы идущей к свободе и демократии путём всё более плотного взаимодействия с Евросоюзом и НАТО.

Отношение же России к безусловно враждебному квазигосударственному образованию, возникшему на месте УССР, бывшей неотъемлемой частью «Большой России» в форме Советского Союза, отличается очевидной противоречивостью.

Государственный переворот в Киеве в феврале 2014 года («революция достоинства», победа «евромайдана»), осуществлённый агентурой и наёмниками «коллективного Запада» по методике «цветных революций», был крупнейшим стратегическим поражением для России и одновременно — крупнейшей со времён уничтожения Советского Союза геополитической победой США и их союзников, поскольку он привёл к созданию антироссийского плацдарма в непосредственной близости от важнейших центров Европейской части РФ, включая Москву, что не компенсируется ни воссоединением Крыма, ни провозглашением народных республик Донбасса с их выходом из состава Украины. Как заявил совсем недавно в интервью британской Financial Times один из крупнейших украинских олигархов и «жидобандеровец» Игорь Коломойский, которого называют главным «кукловодом» Владимира Зеленского, аргументируя необходимость дефолта Украины по внешним долгам: «Это ваша игра, ваша геополитика. Вам нет дела до Украины. Вы хотите навредить России, а Украина — просто предлог». И это действительно так. Но российские власти не использовали даже сотой доли объективно имевшихся у них возможностей для того, чтобы воспрепятствовать или хотя бы попытаться воспрепятствовать подобному развитию событий.

При этом они проявили высокую степень активности и готовности как при обеспечении проведения референдума в Крыму, так и при вмешательстве в сирийский конфликт (с 30 сентября 2015 года), устойчивость к внешним санкциям, одновременно проводя масштабную модернизацию своих стратегических вооружений (от успешного пуска крылатых ракет «Калибр» с акватории Каспийского моря 7 октября 2015 года до разработок новейших образцов гиперзвукового, лазерного, ракетно-ядерного и других типов оружия, не имеющих аналогов в мире). РФ продолжала поставки жизненно важных для украинской экономики товаров и услуг, включая энергоносители; занимала «оборонительную» позицию во всех провокациях, исходящих с территории Украины (от катастрофы малайзийского «Боинга» рейса МН-17 и блокады Крыма до недавнего военно-морского инцидента в Керченском проливе); участвовала в работе «нормандского формата» и «минской группы» по украинским проблемам, поддерживая на Донбассе состояние «ни мира, ни войны».

Активизировала строительство обходящих Украину газопроводов на европейском направлении («Северный поток-2» и «Турецкий поток»), параллельно наращивая объём текущих поставок «голубого золота» по украинской «трубе».

Вопреки заверениям авторов приведённых выше листовок 1991 года, с экономической точки зрения Украина самостоятельно, без интеграции с Россией существовать не в состоянии. Вернее, существовать-то в состоянии — но внутри совсем иного социально-экономического «формата», чем советский и даже «доевромайданный». Или — при условии гигантских, исчисляемых сотнями миллиардов долларов инвестиций в её систему производства/потребления, никаких оснований для которых нет, тем более — в условиях неизбежного системного кризиса современной цивилизации. И не по злому умыслу Москвы, а потому, что в рамках СССР на протяжении почти шестидесяти лет система производства/потребления строилась на основе общих целей и планов, единых стандартов, а также глубокой кооперации, не сильно обращавшей внимание на «декоративные» границы союзных республик: экономикой ведали отраслевые министерства, выполнявшие «решения партии и правительства», принятые на уровне всей страны. С целостным управлением национальной экономикой как системой украинские республиканские «элиты» не просто не справлялись, а были принципиально незнакомы с задачами подобного уровня.

И главной доступной им задачей был контроль за финансовыми потоками: а) экспорта (включая транзитный); б) бюджета и в) импорта.

Как отмечает советник президента России по проблемам евразийской интеграции, академик РАН Сергей Глазьев, даже сегодня, несмотря на  почти тридцать лет «раздельного существования» РФ и Украины, а также на пять лет прямой «евромайданной» разрухи и разрыва большинства прямых экономических связей между нашими странами, сохраняется мощный интеграционный потенциал в таких отраслях, как:

• железнодорожный транспорт;
• энергетическое машиностроение;
• ракетно-космическая промышленность;
• судостроение,
• авиастроение;
• атомная промышленность;
• оборонная промышленность;
• машиностроение в интересах нефтегазового комплекса;
• сельскохозяйственное машиностроение и др.

Однако на деле «становым хребтом» российско-украинского экономического сотрудничества все прошедшие годы являлись вовсе не эти технологичные отрасли с высокой добавленной стоимостью и не какие-то совместные планы развития, а пресловутая «труба», по которой российские (а также иного «постсоветского» происхождения) энергоносители доставлялись  потребителям в Европу.

Именно эта «труба» долгие годы была главным фактором украинской экономики и политики, так что каждая смена правящего в Киеве «элитного» клана неизбежно сопровождалась установлением контроля новых властей над «трубой».

«Цена вопроса» здесь по нынешней конъюнктуре на уровне 60-65 долл. За баррель «чёрного золота» марки Brent определяется в рамках 8-10 млрд долл. Ежегодно. В данной связи весьма показательным выглядит расхождение официальных статистических показателей двусторонней торговли по разные стороны границы. Так, согласно российским данным, её объём в 2012 году составил 45,2 млрд долл. В то же время доклад, подготовленный посольством Украины в РФ только за январь-сентябрь 2012 года, давал цифру в 38,5 млрд долл., а по итогам года в целом украинские статистики назвали сумму в 51,7 млрд долл.

Чем объяснить подобное расхождение — можно лишь догадываться. Не исключено, что «сверхвысокая» для Украины цена российского «голубого золота» в 460 долл. за тысячу кубометров, установленная в рамках подписанного Юлией Тимошенко в 2009 году газового договора с Россией, вполне может объясняться тем, что именно такая схема была избрана для расчётов по «серой» части транзита углеводородов.

Ситуация принципиально не изменилась и в последующие годы, разве что, с победой «евромайдана», к этим суммам добавился импорт угля из Донбасса по схеме «Роттердам+» и реверсные поставки «европейского» газа, то есть система начала пожирать уже самое себя, всё глубже залезая во внешние долги под флагом «противостояния российской агрессии».

Ключевую роль в подобном развитии ситуации сыграл демпинг США и их союзников на мировом и на европейском рынке энергоносителей, что, наряду с давним стремлением «вашингтонского обкома» взять под свой контроль энергетический путь из России в Европу, пролегавший через Украину, привело к нарастанию противоречий между Москвой и Киевом. Глобальный кризис есть глобальный кризис. А «постсоветские» правящие «элиты» — не настолько креативная и реактивная система, чтобы спокойно и своевременно «переварить» все его вызовы и последствия, не говоря уже о том, чтобы их предвидеть или тем более формировать самим. Тем не менее обходящие территорию «незалежной» газопроводы («Северный поток-2» и «Турецкий поток») должны быть завершены строительством к 2020 году, что лишит Киев не только транзитных доходов на уровне 3 млрд долл. ежегодно, но и возможности «перекрыть трубу», ведущую из России в Европу. А без этого американцам не стоило и огород городить, вместе с «евромайданом», «Правым сектором»*, Викторией Нуланд, её «печеньками», обсценной лексикой в адрес Евросоюза и т.д.

С этой точки зрения тот факт, что именно «команда Януковича» в 2013-2014 гг. попыталась совершить поворот фордевинд «к Европе передом, а к России задом», не должен вызывать никакого удивления. Как и тот факт, что при этом манёвре ей не удалось удержать руль государственного управления в своих руках. Рассуждения о том, что «евроассоциация» Украины была объективно необходима для преодоления технологического отставания украинской экономики от экономики европейской, получения дешёвых кредитов, иностранных инвестиций в производство и снижения цен на внутреннем рынке, — более чем лукавы. Поскольку ни в одной из стран, подписавших договор об ассоциированном членстве с Евросоюзом, не происходило ни одного, ни второго, ни третьего, ни четвёртого. А было налицо где более медленное, где более быстрое «переваривание» национальных экономик крупным транснациональным капиталом. С высочайшей безработицей, ростом совокупного долга и снижением среднего уровня реальных доходов населения. Именно это и произошло после государственного переворота в результате «революции достоинства», как называет эти события нынешняя «евромайданная» киевская власть уже во второй её — Зеленского, а не Порошенко — итерации.

Ещё одним важным экономическим следствием «евроассоциации» стала необходимость перехода Украины на стандарты ЕС во всех сферах своей жизни, включая технологические стандарты. Одно это потребует немалых расходов и от государства, и от населения, одновременно перекрывая возможности «инвестиций в будущее», а также кооперации с Россией и странами ЕврАзЭС, которые на евростандарты переходить не намерены. Понятно, что такие затраты многие отрасли украинской экономики просто «не потянут», что приведёт к их коллапсу. А это, в свою очередь, станет ещё одним «центробежным» фактором, действующим на распад страны.

Нет смысла в данном докладе приводить конкретные цифры по динамике украинской экономики за 2014-2018 годы — они достаточно полно представлены в других материалах «Изборского клуба», посвящённых данной проблеме. Стоит указать лишь на тот факт, что одним из важнейших следствий победы «евромайдана» стала остановка «бюджетного насоса», который перекачивал средства, заработанные юго-востоком Украины в пользу Киева и «западенцев», — то, что обещала сделать, но так и не сделала «команда Януковича» в 2010-2014 годах. Остановка эта была, как известно, далеко не мгновенной и далеко не полной — многие предприятия, расположенные на территориях народных республик Донбасса, продолжали и даже до сих пор продолжают платить налоги «в Киев», но в целом этот поток продолжает уменьшаться, что в западных регионах современной Украины, привыкших получать щедрые дотации от «центральной власти», вызывает растущее недовольство.

Нельзя не отметить наличия ещё одной системной проблемы: полного провала двух важнейших социально-экономических функций государства — функций образования и здравоохранения, которые в нынешних условиях подвергнуты жесточайшему прессингу: как идеологическому, так и финансовому. Образовательные программы средней и высшей школы Украины на украинском языке категорически неконкурентоспособны практически по всем гуманитарным, естественно-научным и технологическим, выражаясь современным сленгом, «компетенциям», лишь кое-где приподнимаясь выше «уровня плинтуса». Можно сказать, что массовое доступное образование на территории «незалежной» уже сегодня заканчивается на уровне начальной школы, ненамного превосходя критерии, предложенные для «славянских недочеловеков» на захваченных территориях СССР в «плане Ост»: «Образование опасно. Достаточно, если они будут уметь считать до ста…» Украинцам же пока разрешается, помимо счёта, свободно осваивать также чтение и письмо на украинском языке (причём правила здесь постоянно меняются), простейшие арифметические действия и иностранные языки. То же самое касается и здравоохранения: «Славяне должны работать на нас, а в случае, если они нам больше не нужны, пусть умирают. Прививки и охрана здоровья для них излишни. Славянская плодовитость нежелательна…» Это — почти квинтэссенция работы пресловутой Ульяны Супрун, гражданки США, на посту министра здравоохранения Украины. О каком подъёме экономики можно говорить при недостаточно здоровом и функционально неграмотном подрастающем поколении, большинство представителей которого способны только на простейшую физическую работу и выкрикивание официальных «речёвок», созданных по образу и подобию незабвенного «Слава КПСС!»? При «убитых» системах связи, транспорта и энергетики, когда реакторы построенных ещё в советские времена АЭС постоянно используются в нештатных режимах работы для «манёвра мощностями», чтобы заткнуть дыры в трафике электроэнергии? При постоянных взрывах на военных складах и других «техногенных» катастрофах? При отсутствии инвестиций и при растущей, словно снежный ком, внешней и внутренней задолженности? При бегущих из страны «куда глаза глядят» миллионах человек трудоспособного возраста, что ещё больше усугубляет негативные тенденции украинской экономики, приближая состояние страны к исходному «Дикому полю»?

Разумеется, наблюдать за тем, как погибает от алкоголизма, наркомании или психического расстройства некогда близкий, родной и любимый тобой человек, — невелика радость. Особенно когда всё это вдобавок направлено против тебя и происходит с подачи неких третьих лиц, ненавидящих тебя и желающих лишить тебя при помощи этого человека собственности, свободы, да и самой жизни. А ведь именно в таком положении находится современная Россия по отношению к «евромайданной» Украине, продолжая поставлять новому «больному человеку Европы» многие необходимые ему для простого физического выживания ресурсы и не пытаясь вытряхнуть некогда занятые «под честное слово» деньги.

Да и вообще, со времён библейских Каина и Авеля братоубийство — вовсе не какая-то диковина. Опять же, вся история, в том числе отечественная: от княжеских междоусобиц Древней Руси до гражданской войны в России 1918-1922 годов, —свидетельство того, что и внутри одного народа могут возникать катастрофические конфликты. Поэтому на все составные части вопроса «Кто такие украинцы для русских: враги, братья или один народ?» — сам собой напрашивается парадоксальный и простой ответ: «Да, и враги, и братья, и один народ». Это вполне соответствует исторической традиции, но камня на камне не оставляет от претензий «украинства» на особую свою тысячелетнюю историю и на особую свою тысячелетнюю вражду с «москалями».

ЯЗЫК, ИСТОРИЯ, КУЛЬТУРА

Здесь необходимо и как нельзя более уместно указать на такие ключевые для любой этнокультурной общности маркеры, как язык, историю и культуру.

Ничего специфически «украинского» в языке, которым, согласно всем имеющимся свидетельствам и документам, пользовались все деятели «украинской» истории и культуры, включая Григория Саввича Сковороду, то есть до конца XVIII века, нам найти при всём желании не удастся. Это типичные формы русского языка, соответствующего времени, со всеми их историческими и некоторыми диалектными: иногда менее, иногда более выраженными, — особенностями. Правда, те же Богдан Хмельницкий и Иван Мазепа, помимо русского, свободно владели и польским языком — точно так же, как знали турецкий и даже латынь, но языком, который можно было бы назвать «украинским», они явно не пользовались — видимо, в силу отсутствия такового в своём речевом обиходе.

То же самое можно сказать про всех выдающихся деятелей культуры XVII — начала XVIII века: православные выходцы из русских земель, до 1654 года (да и позже) подвластных Речи Посполитой, сыграли выдающуюся роль в становлении общерусской культуры. Симеон Полоцкий (Самуил Гаврилович Петровский-Ситнянович), святой Дмитрий Ростовский (Данила Саввич Туптало), Феофан Прокопович и прочие весьма многочисленные деятели Киевской митрополии, до 1688 года пребывавшей под омофором Константинопольского патриархата, сыграли немалую роль в церковной «справе» патриарха Никона, в последующем Расколе и в петровских реформах.

Точно так же «русский первопечатник» Иван Фёдоров закончил свои дни в 1583 году в столице Русского воеводства Речи Посполитой городе Львове, где издавал книги «русской грамоты», в том же году скончался и печально известный князь Андрей Курбский, бежавший в 1564 году от Ивана Грозного «в Литву»… Даже в широко известных «Пактах и конституции прав и вольностей Войска Запорожского», составленных в 1710 году сподвижником и преемником гетмана Мазепы Филиппом Орликом на латинском и русском («руська мова») языках, не только нет никаких следов «украинского языка», но и сам термин «Украина» используется автором наряду с термином «Малороссия», обозначая только определённую территорию, но не отдельную этническую общность.

То есть никакого существенного этнокультурного различия между населением русских земель, находившихся под властью Речи Посполитой, и населением русских земель, находившихся под властью Москвы, не было ни до Богдана Хмельницкого, ни в его время, ни даже много позже. И этот момент чрезвычайно важен как для понимания самого феномена «украинства», так и для адекватного взаимодействия с этим феноменом.

Но здесь необходимо понять, почему те же самые православные реестровые и запорожские казаки из Речи Посполитой, которые даже в Смутное время вместе с польско-литовскими шляхтичами-католиками вовсю грабили «московитские» земли и не видели в этом ничего зазорного и необычного для себя, буквально через 30-40 лет под руководством Богдана Хмельницкого развернулись на 180 градусов в сторону Москвы, и в чём было отличие этой «казацко-крестьянской войны» от множества предыдущих восстаний, среди которых можно выделить выступления Наливайко (1594-1597), Жмайло (1625), Федоровича (1630), Сулимы (1635), Павлюка (1637), Остряницы и Гуни (1638), а также многих других, масштабом поменьше.

Все эти восстания приходятся на период от заключения Люблинской унии между королевством Польша и Великим княжеством Литовским, с образованием Речи Посполитой в 1569 году до окончания Тридцатилетней войны и Вестфальского мира 1648 года. Особняком здесь стоит заключение Брестской унии 1596 года с формированием «греко-католической» («униатской») церкви под властью папы римского.

Именно в этот период Католическая церковь и короли католической Польши начали проводить активную полонизацию и католизацию подвластных им русских земель с населением, исповедующим православную веру — в полном соответствии с принципом Аугсбургского мира 1555 года «Чья власть, того и вера» (Сujus regio, eius religio). Прежде всего, дискриминация по признаку веры коснулась дворянства Речи Посполитой, которое постепенно стало низводиться до статуса «второсортного», а затем — по нисходящим ступеням социальной лестницы — и на всё население этих земель. Одним из главных инструментов дискриминации и подавления выступали представители еврейской общины, которым феодалы-католики сплошь и рядом отдавали «на откуп» свои владения в «русских» землях. Этот двойной и тройной гнёт чуждых по языку и по вере властителей с каждым годом становился всё тягостнее и невыносимее — тем более что сама Речь Посполитая оказалась едва ли не на самых задворках эпохи Великих географических открытий, что оказывало разрушительное влияние на её социально-экономическое развитие. Поэтому здесь место внешних колоний занимали колонии внутренние, то есть земли с православным русскоговорящим населением, чей статус «быдла» мало чем отличался в лучшую сторону от статуса негров-рабов. Попытка Речи Посполитой прорваться на Восток, сокрушив Московское царство, была очень близка к успеху, но тем не менее в конечном счёте провалилась — и немалую роль в этом сыграли интересы Англии, через свою Московскую компанию с 1560-х годов до конца XVII века державшей в своих руках торговый путь по Волге.

После изгнания польско-литовских войск из Москвы и воцарения династии Романовых деградация и крах «загнанной в угол» Речи Посполитой не заставили себя долго ждать, и первым проявлением этого краха стало как раз восстание Богдана Хмельницкого, которое началось на самом излёте Тридцатилетней войны, изрядно перекроившей политическую карту Европы в рамках названной по месту заключения мира Вестфальской системы. Формально Речь Посполитая не принимала участия в боевых действиях Тридцатилетней войны, но фактически, воюя в это время с Османской империей, выступала на стороне империи Габсбургов и Католической церкви. Поскольку последние потерпели поражение, то и польско-литовским их союзникам пришлось несладко: в 1655 году, почти сразу вслед за восстанием Хмельницкого, на Речь Посполитую обрушился шведский «Потоп».

Игравшее роль непосредственно главной движущей силы в восстании Хмельницкого запорожское казачество, чьё объединение, Запорожскую Сечь, некоторые историки называют прообразом или даже истоком современной украинской государственности, было организовано в середине XVI века Дмитрием Байдой-Вишневецким и почти сразу же попало в вассальную зависимость от Речи Посполитой, король которой, Стефан Баторий, в 1576 году издал указ о «Соглашении с низовцами» и передал «Войску Его Королевской Милости Запорожскому» «клейноды», то есть знаки власти, в том числе булаву и хоругвь (знамя), приняв которые, запорожцы признали суверенитет короля Речи Посполитой.

Конец XVI — начало XVII века было временем расцвета запорожского казачества, отряды которого успешно действовали не только против Османской империи, Московского царства (в годы Смуты), но успели поучаствовать даже в Восьмидесятилетней (1568-1648) войне за независимость Нидерландов от испанских Габсбургов (на стороне последней), а также в Тридцатилетней войне на её первом этапе.

После окончания Русско-польской войны 1609-1618 годов и подписания Деулинского перемирия власти, а также после завершения Польско-турецкой войны 1620-1621 годов Речь Посполитая оказалась гораздо меньше заинтересована в военных услугах запорожского казачества, как «реестрового», так и «нереестрового», что проявилось в активном урезании его прав. Учитывая то, что главным источником пополнения рядов Войска Запорожского было именно русскоязычное православное население юго-восточных земель Речи Посполитой, объединение казаков и крестьян стало неизбежностью.

Но даже на пике успехов восстания под руководством Богдана Хмельницкого, закреплённого Зборовским миром 1649 года, Гетманщина рассматривалась только как автономия в составе Речи Посполитой на территории, по сути, трёх воеводств: Киевского, Брацлавского и Черниговского. То есть фактически по линии Винница—Бердичев—Житомир—Овруч—Чернигов—Новгород-Северский.

Таким образом, казацко-крестьянское восстание под руководством Богдана Хмельницкого, начавшееся в 1648 году, отличалось от предыдущих восстаний в «русских» землях Речи Посполитой, которые поляки предпочитали именовать «Украйной», только тем, что оно получило достаточно серьёзную международную поддержку, в том числе — от вассального к Османской империи Крымского ханства, и, что самое важное, от Московского царства, где к власти в 1613 году пришла династия Романовых. В противном случае его ожидала бы судьба не только предшествующих, но и последующих восстаний на оставшихся под властью Речи Посполитой русских землях, включая восстания «гайдамаков» на Правобережной Украине в XVIII веке.

Специально созванный Земский собор 1653 года постановил: «гетмана Богдана Хмельницкого и всё Войско Запорожское з городами и з землями принять…» под протекторат Московского царства. Но этих городов и земель оказалось почти втрое меньше, чем входило в состав Гетманщины в 1649-1651 годах: все правобережные земли нынешней Украины, за исключением Киева и территории собственно Запорожской Сечи, по уже упомянутому выше Андрусовскому перемирию 1667 года, снова отошли под власть Речи Посполитой. Земли Гетманщины включали в себя Полтавскую, Черниговскую, частично Киевскую, Черкасскую и Сумскую области современной Украины, а также часть Брянской области РФ — это меньше, чем десятая часть нынешней украинской территории.

Характерно, что Богдану Хмельницкому от царя Алексея Михайловича в 1654 году также были вручены грамота и знаки гетманской власти: хоругвь, булава и шапка. Наибольшей самостоятельностью Гетманщина пользовалась в период 1656-1657 годов, когда Богдан Хмельницкий, формально будучи подданным московского царя, вёл практически независимую не только внутреннюю, но и внешнюю политику, лично заключая договоры со Швецией, Трансильванией и Бранденбургом. В качестве формальной автономии земли Гетманщины в составе сначала Московского царства, а затем — и Российской империи просуществовали до 1783 года. Ещё раньше, в 1775 году, была окончательно ликвидирована уничтоженная в 1709 году за выступление на стороне Карла XII и гетмана Мазепы, но на время восстановленная в 1733 году Запорожская Сечь.

В 1772-1795 годах, меньше чем за четверть века, состоялись три раздела Речи Посполитой между Российской империей, империей Габсбургов и королевством Пруссия. В итоге этих разделов под властью дома Романовых оказалась значительная часть не только русских, но и польских земель, а также польской и ополячившейся католической шляхты, которая и стала основным фактором возникновения феномена «украинства», прежде всего — при поддержке Католической церкви и представителей польской шляхты, оказавшихся под властью других государств-участников раздела Речи Посполитой. Ситуация в ходе разделов, а также недолгого фактического восстановления польской государственности после Тильзитского мира 1807 года в виде Герцогства Варшавского под протекторатом империи Наполеона, затем, по условиям Венского мира переданного уже как Царство Польское в состав Российской империи, продемонстрировала полную неспособность шляхетского сословия противостоять соседним централизованным государствам без поддержки широких масс населения, что и привело к их заинтересованности в становлении «общенациональной» польской культуры, а также «дочерних» по отношению к ней «украинской», «белорусской» и «литовской» культур. Именно к этому периоду относятся первые попытки создания отдельной системы «украинской» письменности и отдельного «малоросского» общеукраинского литературного языка — первоначально на основе русского гражданского, «петровского» алфавита (поэма «Энеида» Ивана Котляревского, 1798). После окончания эпохи наполеоновских войн этот процесс шёл по нарастающей траектории — при полном сочувствии и поддержке той части российского общества, которая выступала против политической системы империи Романовых. Уже в 1825 году увидели свет произведения одного из виднейших декабристов, поэта Кондратия Рылеева «Наливайко» (частично, в третьем ежегодном выпуске альманаха «Полярная звезда») и «Войнаровский» (отдельное издание), где тема «Украины» не только манифестируется, но и напрямую связывается с особым стремлением к свободе и народному счастью. С определённой точки зрения именно Кондратия Рылеева, который был дружен с Адамом Мицкевичем и впечатлён его рассказами, можно считать «отцом-основателем» украинского мифа в русской культуре.

«Украинофилия» с тех пор стала едва ли не обязательной «наследственной чертой» всех революционных движений в России, а накануне и сразу после «весны народов» 1848 года — одним из всё более важных инструментов давления на Российскую империю со стороны её внешнеполитических «партнёров», координирующим центром которых неизменно выступала Католическая церковь и её «униатский» филиал. И если сравнить действия сначала Венгерского королевства, а затем той же империи Габсбургов по формированию хорватской католической этнокультурной общности, направленной против православных сербов, с формированием украинской общности на землях «Галиции и Ладомерии», оказавшихся под властью Вены после разделов Речи Посполитой, параллели окажутся не только очевидными, но и носящими вполне системный характер. Правда, на Балканах эти процессы начались примерно на три века раньше и проходили в принципиально иных исторических условиях.

Все эти выкладки приведены здесь для того, чтобы мифы о «глубокой древности» украинского этноса и, тем более, украинского государства не воспринимались как-то иначе, нежели необходимые технологические операции процесса «нациестроительства» или, в английской версии, «нацибилдинга».

Казацкую Гетманщину 1654-1709 годов, от Богдана Хмельницкого до Ивана Мазепы, можно считать неким «протосубъектом» современного украинского государства только в оптике «исторической инверсии» — по своему статусу она мало чем отличалась от Области Войска Донского, точно так же возникшего в середине XVI века и получившего покровительство московского царя Ивана Грозного ещё в 1570 году.

Но эти казачьи «республики» по своему внутреннему устройству не имели ничего общего с княжеской политической системой династии Рюриковичей, к которой относилась не только Киевская Русь времён Владимира Святого и его сына Ярослава Мудрого, но и Великое Княжество (а затем и царство) Московское.

Точно так же не имели никакого (кроме территориального) отношения к Гетманщине различные — уже «украинские» квазигосударственные образования: от Центральной Рады и Украинской народной республики (Директории) до Украинской державы гетмана Скоропадского под немецким протекторатом, а также различных «республик» уездного или даже сельского масштаба, — которые, в зависимости от текущей военно-политической конъюнктуры, возникали и исчезали на территории современной Украины в революционную эпоху 1917-1921 годов.

КТО ВИНОВАТ И ЧТО ДЕЛАТЬ?

Переход украинских «элит» от слов про «евровыбор» к делу — поскольку состояние «многовекторности» или, проще, «ласковое теля двух маток сосёт», не могло длиться бесконечно, — оказался предсказуемо катастрофичным не только для населения Украины, ввергнутого в состояние гражданской войны, но и для самих этих «элит» — как с экономической, так и с политической точки зрения. Само избрание 40-летнего актёра Владимира Зеленского президентом страны на выборах 2019 года свидетельствует, прежде всего, о том, что ни одна группировка из числа этих «элит» уже не смогла рассчитывать на доверие населения, выдвинув якобы независимую «подставную фигуру» и «раскрутив» её через масс-медиа. Но, как заметил недавно на Международном экономическом форуме в Санкт-Петербурге российский президент, талантливо сыграть какую-то роль и быть кем-то — две очень большие разницы. Сегодня разница между Порошенко и пришедшим ему на смену Зеленским выглядит так, что второй пытается сыграть первого лучше, чем тот был на самом деле. Для искусства, для игры, для сцены — это вполне приемлемо, а вот для политики, жёстко вписанной в реальные время и пространство, — это катастрофа.

При этом у нового президента Украины нет никакой «повестки дня», отличной от той, что была у прежнего, что вполне объяснимо: ведь «евромайданный» выбор 2014 года по-прежнему остаётся выбором стоящих за Зеленским и стоявших за Порошенко «элит» как целого, хотя их внутренняя «конфигурация» при этом может и меняться.

Насколько устойчивой оказалась «конфигурация Порошенко без Порошенко», можно судить по тому противостоянию, которое возникло между новым президентом Украины и прежним составом Верховной рады, сформированным по результатам парламентских выборов 26 октября 2014 года. Какие бы баталии, словесные и при помощи физической силы, ни шли там в течение прошедших пяти лет, перед опасностью досрочного роспуска депутаты объединились фактически в одно целое и заблокировали все попытки Владимира Зеленского на той же «избирательной волне» въехать со своим партийным симулякром «Слуга народа» и в законодательную власть. Выйти из этой патовой ситуации без силовых действий невозможно, а силовой ресурс в нужных объёмах Зеленскому сейчас неподконтролен. Договориться не получается ни с армией (хотя выезд «на линию фронта» в Донбасс был осуществлён и с этой целью), ни с МВД Арсена Авакова, ни с праворадикальными националистическими структурами, часть которых открыто обвиняет главу государства в потенциальной «измене». Что касается Службы безопасности Украины, то после 2014 года она окончательно превратилась в местный филиал ЦРУ и подчиняется, по сути, не своему формальному главе и не президенту Украины, а кураторам из Лэнгли. Достаточно сказать, что Зеленский смог назначить личного друга детства Ивана Баканова, руководителя и юриста программы «Квартал 95», главу партии «Слуга народа» и руководителя избирательного штаба своей президентской кампании, только первым заместителем главы СБУ в статусе «временно исполняющего обязанности», а подавший заявление об отставке Василий Грицак на официальном сайте ssu.gov.ua значился главой СБУ и в течение более чем месяца только «планировал» начать передачу дел своему преемнику. К тому же, поскольку голосование на президентских выборах во втором туре было не столько за самого Зеленского (73,23% против 30,24% в первом туре), сколько против Порошенко, реально «опереться на народ» в этом конфликте он не может. Иными словами, в арсенале Зеленского сейчас не просматривается никаких потенциально сильных ходов, способных утвердить нового президента в качестве реального, а не формального политического лидера. А без таких ходов время работает против него, поскольку социально-экономическая ситуация в стране улучшаться не будет, а надежды общества на её изменение к лучшему перейдут к другим, более активным и решительным политикам. Как говорится, под лежачий камень и вода не течёт.

Во многом этот внутриполитический цугцванг вызван действиями официального Вашингтона, на позицию которого ориентируются украинские «элиты». В частности, личный адвокат 45-го президента США и экс-мэр Нью-Йорка ещё 11 мая отменил  уже заявленную поездку в Киев, заявив, что в окружении Зеленского «много врагов Трампа и Америки». За этим последовал досрочный, за три месяца до окончания «нормального» срока, отзыв посла США Мэри Йованович, на смену которой, как заявлено, прибудет дипломат в гораздо менее высоком статусе — временного поверенного в делах. Такой сигнал может свидетельствовать только о том, что в Белом доме и, соответственно, в Госдепартаменте чрезвычайно недовольны нынешней политической ситуацией на Украине. И, следовательно, вокруг Зеленского в результате образуется некий вакуум, в котором не только действовать, но и дышать весьма затруднительно. Правда, уже после всего этого Трамп передал новому президенту «незалежной» приглашение на встречу в США, но этот визит состоится не раньше середины августа, до того отношения с Вашингтоном «заморожены», а эти минимум два с половиной месяца нужно ещё пережить. Не исключено, что тем самым «Большой Дональд» даёт понять, что ждёт от Зеленского определённых шагов, в том числе — связанных с расследованием обстоятельств передачи украинского «компромата» на Пола Манафорта в интересах Хиллари Клинтон. И, если таких шагов не последует, «заморозить» ситуацию окончательно. Но «сдача» Белому дому, например, того же Сергея Левочкина, которого Джулиани охарактеризовал как одного из «врагов Трампа», видимо, неприемлема для Зеленского по внутриполитическим причинам, поскольку выбивает из-под него важные опоры.

Отношения с Европой выглядят чуть получше и «потеплее» — в этой связи достаточно вспомнить предвыборную поездку Зеленского (кстати, «параллельную» с  Порошенко) в Париж для встречи с президентом Франции Эммануэлем Макроном и послевыборную — в Брюссель. Но это ничуть не компенсирует отсутствие у нового президента Украины  поддержки со стороны США. Тем более что налицо обострение проблем, связанных с такими государствами-членами ЕС, как Польша, Венгрия и Румыния, каждое из которых выставляет свои счета и свои требования к Киеву, связанные как с пересмотром ряда межгосударственных соглашений, так и со статусом соответствующих национальных меньшинств, проживающих на территории «незалежной».

Кроме того, сверхактуальными вопросами политической повестки дня для официального Киева остаются:

Федерализация государственного устройства

Современная Украина формально является унитарным государством, в котором права и полномочия местных властей полностью определяются и контролируются «сверху». Однако это не отвечает ни политическим реалиям самой Украины, ни требованиям подписанных уже полномочными представителями «евромайданной» власти Минских соглашений с народными республиками Донбасса.

Статус Приднестровья

Территория граничащей с Украиной непризнанной Приднестровской Молдавской Республики (ПМР) до августа 1940 года входила в состав УССР на правах автономной республики. С момента провозглашения ПМР официальный Киев, провозглашая принцип незыблемости границ постсоветского пространства, тем не менее рассматривает возможность включения ПМР в состав Украины путём раздела бывшей Молдавской ССР с Румынией, претендующей на всю территорию Молдавии, путём «унири» («объединения»). Именно это обстоятельство определяет политику Украины по другим территориальным спорам с Румынией (например, по разграничению шельфа вокруг черноморского острова Змеиный, где Киев пошёл на существенные уступки, или по предоставлению румынских паспортов этническим румынам — жителям Черновицкой области и т. д.).

Статус русского языка

Кульминацией политики непрерывного ущемления прав русскоязычного населения и ограничения использования русского языка, которую проводил официальный Киев на подвластных ему территориях даже независимо от «цвета» политических сил, которые стояли у власти, стало принятие «мовного» закона, согласно которому возможности получить образование на русском языке, использовать его в официальном делопроизводстве, в научно-исследовательской, преподавательской, творческой и любой публичной деятельности сводятся к нулю, а все эти функции предписано осуществлять исключительно на украинском языке. Положения этого закона формально распространяются и на языки других национальных меньшинств Украины, что вызвало даже судебные разбирательства на общеевропейском уровне, по итогам которых «незалежной» предписано внести в данный правовой акт необходимые изменения. Однако, соглашаясь с ослаблением правоприменительных норм данного закона по отношению к нерусским национальным меньшинствам, саму правоустанавливающую часть в Киеве изменять не собираются, поскольку в противном случае придётся снизить градус внутренней русофобии, велосипед которой, как представляется необандеровцам, чтобы не упасть, должен катиться дальше всё быстрее и быстрее.

Но у любой целостной системы есть предел прочности при взаимодействии с внешними факторами. С момента победы «евромайдана» Украина этот предел исчерпала и до сих пор не утратила собственной системной идентичности и не стала окончательно «несостоявшимся государством» (failed state)  только вследствие массированной поддержки извне. Но это вовсе не помешало, например, президенту федерального правительства Сомали Хасану Шейх Махмуду в ходе беседы с йеменским журналистом Али Анваром Джувейди в эфире радиостанции «Саика» осенью 2014 года произнести сакраментальную фразу: «Я сделаю всё, чтобы Сомали не превратилось в Украину». Отсюда вытекает ключевой для нашего доклада «двойной» вопрос: «Во что должна превратиться Украина, и что для этого нужно делать России?»

Вопросы «Что делать?», «Кто виноват?» и «Доколе?» считаются «вечными русскими вопросами». Поэтому торопиться с ними, а тем более — с какими-то определёнными ответами на них, как правило, не стоит. Но из всего комплекса представленных здесь культурно-исторических, идеологических, экономических и политических факторов можно сделать несколько выводов, с одной стороны — банальных и очевидных, а с другой — неожиданных и парадоксальных.

Первое. Работа нашего авторского коллектива над проектом «Украина и её будущее» позволяет утверждать, что добиться победы над неонацистским режимом в Киеве можно, лишь изменив внутреннюю ситуацию в самой России, где уже давно назрел и перезрел отказ от социально-экономической модели «вашингтонского консенсуса», принятой в начале 90-х годов с целью вхождения постсоветской России в «глобальный рынок». Внешние факторы — например, такие, как дальнейшее ослабление и «сжатие» глобальной «империи доллара», с переучётом всех мировых активов и долгов, требуют отказа финансово-экономического блока правительства РФ и Банка России от следования догмам тридцатилетней давности, возможно — с кадровыми решениями на этих направлениях. Ситуация, когда «музыка давно закончилась, а они всё танцуют», — серьёзно подрывает и дискредитирует позиции РФ на международной арене.

Второе. России необходимо выработать, а российской дипломатии — донести до украинского общества модель стратегического союза Москвы и Киева с возможным участием Минска для развития совместной социально ориентированной и высокотехнологичной модели производства/потребления с необходимыми гарантиями для граждан всех государств-участников. Но Россия должна играть инициирующую и ведущую роль в этом процессе. Без системной трансформации российского общества с ростом его благосостояния, без снижения пока запредельного уровня социальной несправедливости, без системы государственных гарантий жизненно важных прав и свобод его членов — нельзя достичь каких-то значимых успехов на украинском направлении.

Третье. Международные условия для реализации такого стратегического союза на ближайшую перспективу остаются благоприятными, поскольку в условиях  глобального системного кризиса возможности разных «центров силы» проецировать свои интересы в пространстве окажутся обратно пропорциональны условному «квадрату расстояния» — даже с учётом возможностей кибероружия. Однако с правительством Зеленского, представляющим, прежде всего, интересы хасидской части всемирного еврейского сообщества, достижение подобного союза представляется более чем сомнительным и даже является потенциальной угрозой для России. Будущее России не просто тесно связано с решением «украинского вопроса» — оно, по сути, и является его решением. Потому что в противном случае создание российского кластера постглобальной экономики, а следовательно — и сохранение русской цивилизации на новом историческом этапе XXI века выглядит практически невозможным, при всех нынешних военно-технологических и международных успехах Российской Федерации. Другого, столь же мощного цивилизационно-демографического ресурса у нас нет, но этот ресурс уничтожается и тает буквально у нас на глазах.

Четвёртое.  По нашему мнению, в отношениях с официальным Киевом для России настала пора отказаться от реализации принципа «ни мира, ни войны, а власть евромайданная», прекратив всякую поддержку нынешнего неонацистского режима на территории Украины и любые формы сотрудничества с ним, лишить его не только социальной, но также организационной (путём поддержки структурных конфликтов) и идеологической базы — в том числе путём трансформации украинского коммуникативного пространства (масс-медиа, интернет, «народная дипломатия»). При этом также необходимо использовать все возможности для взаимодействия с другими государствами — соседями Украины (Польшей, Белоруссией, Молдавией, Румынией, Венгрией, Словакией) и «центрами силы» глобального (США, Китаем, Католической церковью), а также регионального (Германией, Турцией, Израилем) уровня, имеющими интересы на Украине. Данная «неонацистская опухоль» в теле русской цивилизации, созданная усилиями «коллективного Запада», сама собой не исчезнет и не «рассосётся» — её необходимо иссечь, пока она не стала неоперабельной и летально токсичной не только для России, но и для Европы, и для всего мира.

---

[1]   Союз Советских Социалистических Республик официально прекратил своё существование только 25 декабря 1991 года, здесь же говорится о «бывшем СССР» как о свершившемся факте.

[2]   Использование оборота «Мы, трудолюбивые и т.д.» в документе, подписанном «Президиумом Верховного Совета Украины», является абсолютно неуместным.

* — экстремистские и террористические организации, запрещённые в России.