Парад в колыбели
В прошедшее воскресенье в Санкт-Петербурге состоялся главный военно-морской парад, посвящённый Дню Военно-морского флота. В нём приняли участие корабли и боевая техника не только Краснознамённого Балтийского флота — флотской колыбели России, но и корабли других флотов, прибывшие на празднование в северную столицу. Главная особенность прошедшего праздника – 95 лет со дня создания Управления Военно-морских сил РККА и 80-летие со дня учреждения Постановлением Совнаркома СССР и ЦК ВКП(б) Дня ВМФ. И это отличный повод оценить сегодняшнее состояние флота. Его роль и место в оборонной структуре страны.
Сегодня в оценке состояния российского флота прочно преобладают две полярные точки зрения. Первая «официальная», которая утверждает, что флот на подъёме и на пике своей боевой формы. Новые корабли и подводные лодки строятся десятками, на море мы прочно удерживаем паритет и второе место в мире по числу боевых кораблей. В общем — бравур и благорастворение в воздусях под мощное «Наверх вы, товарищи…» Понятно, что это убеждение плод профессиональной пропагандистской работы соответствующих структур МО РФ и аффилированных с госструктурами СМИ.
Вторая точка зрения – всё пропало! Флот безнадёжно устарел. Кругом одна показуха. Новые корабли не строятся, а если строятся, то крайне медленно. Кораблестроительная промышленность в упадке, кругом коррупция и воровство. Эту точку зрения усиленно накачивают всякого рода оппозиционеры власти, либеральные пропагандисты и откровенные провокаторы, типа «специалиста по всему» Ю. Кирпичёва благополучно подвизающегося в США и оттуда громящего Россию и «режим Путина».
Где же правда?
Числа и угрозы
Для начала проведём, так сказать, смотр сил.
Итак, сегодня у России в строю 217 вымпелов всех классов, из которых три атомных (один в строю, один в ремонте, один в ожидании решения судьбы) и 69 подводных лодок. Из них 38 атомных, 22 дизель-электрические и 9 специального назначения (8 атомных).
Безусловно, количество внушительное! Мы не на втором, но на почётном третьем месте в мире по числу боевых кораблей после Китая – 495 кораблей и США – 275 кораблей. Но число кораблей критерий лукавый и совершенно не отражающий реальной мощи флота. В реальности США с их 10-ю атомными авианосцами и 9 вертолётоносцами, 72 атомными подводными лодками, 85 крейсерами и эсминцами и более чем тремя тысячами единиц самолётов и вертолётов морской авиации абсолютные лидеры. Чтобы ещё зримее понять эту разницу уточним, у американцев больше 120 кораблей океанской зоны, у России их не более 18. А по общему тоннажу американский ВМФ превосходит российский вообще более чем в три раза! И, тем не менее, соотношение было бы вполне терпимое и даже внушающее определённый оптимизм, но дьявол, как говорится, кроется в деталях. Американский ВМФ, несмотря на то, что оперативно делится на шесть флотов, в реальности разделён на два – Тихоокеанский и Атлантический. При этом, задачи у них фактически идентичные, что унифицирует их структуры и корабельный состав. Флоты опираются на широкую сеть комфортабельных военно-морских баз, расположенных по всему миру. Российский же ВМФ состоит из четырёх изолированных друг от друга флотов и одной флотилии и каждый из них имеет свою специфику и свои задачи. Взаимодействие между ними затруднено, а зачастую и вообще невозможно. Причём географически почти все (кроме Черноморского флота и Каспийской флотилии) расположены в крайне неблагоприятных для базирования флота регионах, что сильно отражается на состоянии и сроке службы кораблей.
Как следствие, Россия приходится иметь боеспособные военно-морские группировки на каждом из оперативных направлений. И все они нуждаются в разных типах кораблей. Так, Балтийский и Черноморский флоты должны блокировать действия потенциального противника в соответствующих морях, что вполне реализуемо силами ракетных кораблей ближней зоны – корветов, МРК, береговых ракетных комплексов, авиации, сил береговой ПВО и дизельных подводных лодок.
Основная задача Каспийской флотилии поддерживать действия сухопутных группировок и подавлять имеющиеся здесь ВМС прибрежных государств. При этом небольшая закрытая акватория Каспия предполагает использование весьма компактных типов кораблей – МРК, сторожевиков, артиллерийских катеров, а также сил сухопутной ПВО и береговых ракетных комплексов.
Качественно другая ситуация на Северном и Тихоокеанском направлении. «Зоны ответственности» Северного и Тихоокеанского флота огромны и распространяются, фактически, на всё морское пространство планеты, что требует нахождения в их составе мощных корабельных группировок океанской зоны с высоким уровнем автономности. Это, в свою очередь, требует развитого вспомогательного флота, который может обеспечить эту автономность. При этом, в отличие от Каспийского, Балтийского и Черноморского флотов, силы Северного и Тихоокеанского флота не могут быть прикрыты береговыми силами авиации и ПВО, который просто не смогут своевременно «дотянуться» до своих корабельных группировок в океанской зоне и прикрывать их там продолжительное время.
Какие же угрозы сегодня должен нейтрализовать наш флот? В военной части доклада «О комплексной оценке состояния национальной безопасности РФ в области морской деятельности в 2016 году» Министерство Обороны России к основным факторам нестабильности относит «проводимый США и их союзниками курс на ограничение геополитического влияния» РФ, рост масштабов международного терроризма, пиратство и незаконную миграцию. А в качестве главной угрозы вполне конкретно называется «потенциально возможный военный конфликт» со странами НАТО. За ней следует сложная военно-политическая обстановка в Азово-Черноморском регионе (угроза жизненно важным объектам Крыма, присутствие в бассейне Черного моря кораблей и авиации нерегиональных держав). Также военной угрозой названы территориальные претензии Японии на Курильские острова. И, наконец, впервые отдельной угрозой обозначена борьба стран—членов Арктического совета и даже неарктических государств за расширение военного влияния в арктическом регионе. При этом в рамках этой угрозы отдельно персонифицирована Норвегия с её планами по одностороннему пересмотру международных договорённостей и установлению «абсолютной национальной юрисдикции над архипелагом Шпицберген и прилежащей 200-мильной акватории».
Итоговым тезисом доклада стал вывод о том, что «…повышается роль фактора силы в международных отношениях», — и что РФ должна наращивать свой военно-морской потенциал для «стратегического сдерживания» вероятных противников и в качестве «важного фактора обеспечения международной стабильности».
Даже простой анализ угроз позволяет сделать вывод, что основная тяжесть нейтрализации их ложится на силы Северного и Тихоокеанского флотов. Основная задача Северного флота – противостояние с крупными военно-морскими группировками НАТО, в том числе и с авианосными ударными группами США, а также прикрытие арктического направления от ударов через северный полюс и высадки здесь десантов.
Для Тихоокеанского флота основным вероятным противником являются ВМС Японии, которая сегодня является четвёртой по мощи военно-морской державой, имея в своём составе 70 боевых кораблей. При этом Япония имеет мощную кораблестроительную промышленность, производящую корабли класса эсминец собственной разработки и даже суппер-эсминец, типа «Атаго»с вполне «крейсерским» водоизмещением — 10 тыс. тонн. А также мощную авиационную группировку, готовую прикрыть свои ВМС.
Кроме того, на этом направлении действуют и 3, 5 и 7 флоты США, имеющие в своём составе шесть авианосных ударных групп, которые также являются потенциальной военной угрозой.
Исходя из этого, российские Северный и Тихоокеанский флоты должны иметь способность эффективно противодействовать численно превосходящим корабельным группировкам потенциального противника, что в свою очередь требует создания на каждом из направлений развитых и высокоэффективных группировок разнородных сил.
Есть и ещё одна общая, причём важнейшая для обоих флотов, задача, — обеспечить в угрожаемый период развёртывание морской компоненты наших ядерных сил сдерживания – вывести в море и прикрыть наши стратегические подводные ракетоносцы.
Имеем то, что имеем
Что же в реальности?
Северный флот сегодня насчитывает в своём составе 38 боевых кораблей и 45 подводных лодок, из которых 10 — специального назначения. При этом только 10 кораблей могут считаться кораблями океанской зоны, но в строю их существенно меньше. Остальные в ремонте. Надводные силы Северного флота в своём «активном» составе располагают авианосцем «Адмирал Кузнецов», тяжёлым атомным ракетным крейсером «Пётр Великий», ракетным крейсером «Маршал Устинов» (в 2016 году завершил полный восстановительный ремонт и модернизацию), большим противолодочным кораблём (БПК) «Адмирал Чабаненко», 3 БПК проекта1155 и 1 эсминец проекта 956.
Подводные силы Северного флота включают в себя ракетный подводный крейсер стратегического назначения (РПКСН) проекта 955 «Юрий Долгорукий», РПКСН проекта 941У ТК-208 «Дмитрий Донской», 6 РПКСН проекта 667БДРМ, 3 атомные подводные лодки (АПЛ) с крылатыми ракетами проекта 949А, новейшая многоцелевая АПЛ 4-го поколения проекта 885 — «Северодвинск», 6 многоцелевых АПЛ проекта 971 «Щука-Б», 3 подводные лодки проектов 945 и 945А, 3 модернизированные АПЛ проекта 671РТМК, а также 5 дизельных подводных лодок проекта 877 и находящаяся в опытной эксплуатации новейшая дизельная подлодка проекта 677 «Лада».
Тихоокеанский флот насчитывает в своём составе 50 надводных кораблей и 22 подводные лодки, из которых 8 дизельные. И, точно так же, как и на Севере, в составе флота только 8 кораблей океанской зоны, из которых часть также находится в ремонте.
«Ядро» надводных сил Тихоокеанского флота составляют ракетный крейсер проекта 1164″Варяг», 4 БПК проекта 1155, 2 эсминца проекта 956, новейший корвет проекта 20380, а также 4 малых ракетных корабля проекта 1234, и 11 ракетных катеров проекта 1241.
Подводные силы Тихоокеанского флота состоят из 3 устаревших РПКСН проекта 667БДР, 2 новейших РПКСН проекта 955 — «Александр Невский» и «Владимир Мономах», 5 подводных лодок с крылатыми ракетами проекта 949А, 4 многоцелевые АПЛ проекта 971 и 8 дизельных подводных лодок проекта 877 «Варшавянка».
Конечно, этих сил, даже несмотря на номинально многочисленный состав группировки ВМС России, совершенно недостаточно для нейтрализации имеющихся угроз на Севере и Тихом океане. Явно не хватает флотам и современных противолодочных кораблей прибрежной зоны для обеспечения задачи прикрытия и развёртывания наших морских стратегических ядерных сил. Как не хватает и подводных многоцелевых атомных лодок. Так называемых «хантер-киллеров». Их сегодня можно, буквально, по пальцам пересчитать.
Иная ситуация на Черном море, Балтике и Каспии.
На Каспии ВСМ России являются наиболее сильными и боеспособными, что было подтверждено в ходе операции в Сирии, когда ракетные катера флотилии отлично отстрелялись ракетами «Калибр» из акватории Каспия по целям террористов в Сирии. Но и прямых военных угроз здесь у России нет. Со всеми странами каспийского бассейна у России сегодня вполне добрососедские отношения.
Наиболее тревожна обстановка в бассейне Чёрного моря. Непрекращающаяся здесь с 2014 года гражданская война на Украине, а также возвращение Крыма в Россию, превратили черноморский бассейн в потенциальное поле боя. Украина, обвиняющая Россию в участии на стороне донецких повстанцев, не признающая аннексию Крыма, всячески подчёркивает готовность вернуть себе Крым любой ценой. И сегодня взаимоотношения двух стран в акватории Чёрного моря правильнее называть «холодной войной» на море.
Безусловно, угроза исходит и от вооружённых сил стран НАТО и США, которые полностью солидаризовались с Украиной и оказывают ей масштабную военную помощь. В черноморском регионе НАТО представлено Румынией, Болгарией и Турцией, которые в угрожаемый период предоставят свою инфраструктуру войскам НАТО и сами примут долевое участие в войне. Кроме того, с НАТО тесно координирует свою позиция Грузия. Её военное значение ничтожно, но упомянуть о её позиции необходимо.
В определённой мере, угроза исходит и от Турции, которая, хотя и является членом НАТО, но ведёт свою независимую политику в регионе и стремится вернуть себе статус региональной державы, ностальгируя по временам Османской империи. Турецкое руководство также не приняло переход Крыма под российскую юрисдикцию, которая сорвала собственные планы турок, по формированию в Крыму протурецкой татарской автономии и разделе Крыма по кипрскому сценарию.
Всё это потребовало от военно-политического руководства России энергичных усилий по укреплению Черноморского флота и его главной базы – Крыма. Если посмотреть на карту Чёрного моря, то сразу видно, что Крымский полуостров почти на треть «вдвинут» в него и делит море на два бассейна. При этом, максимальная стратегическая «глубина» этих бассейнов не превышает 550 километров, а по прямой от Крыма до турецкого берега вообще всего 260 километров. Ещё сорок лет назад такие дальности позволяли кораблям Турции и НАТО чувствовать себя относительно уверенно, находясь вне зоны поражения советских ракет. Но сегодня ситуация изменилась коренным образом.
Сегодня в Крыму развёрнута «самодостаточная» — по словам начальника генерального штаба России, генерала армии Валерия Герасимова, группировка войск, в которую вошли военно-морская база, армейский корпус и 2 дивизии ВКС — одна противовоздушной обороны, а вторая — авиационная.
Черноморский флот России получил серьёзное пополнение: в его состав вошли 6 подводных лодок, 3 дивизиона береговых ракетных комплексов «Бал» и «Бастион», чьи боевые радиусы не только полностью перекрыли Чёрное море, но и на многие километров ушли вглубь территорий стран НАТО. Развёрнутые в Крыму, они до нуля обесценивают любую военно-морскую группировку, которая может попытаться приблизиться к крымским берегам или нанести удар из акватории Чёрного моря, находясь как на ладони перед нашими средствами обнаружения и наведения. При этом, обнаружить и уничтожить наши комплексы, в условиях горно-лесистой местности Южного берега Крыма крайне затруднительно. А, учитывая многие десятилетия инженерной подготовки района в советское время, наличие десятков подземных укрытий, фортов, и позиций это почти невозможно.
Корабельная группировка флота пополнилась фрегатами «Адмирал Эссен», «Адмирал Григорович» и «Адмирал Макаров», вооружёнными крылатыми ракетами «Калибр». А к 2020 году на Черноморском флоте планируется иметь уже 24 носителя ракет «Калибр».
Совсем недавно в Крыму встал на боевое дежурство второй зенитно-ракетный полк, вооружённый ЗРК С-400.
Не случайно и то, что именно в этом регионе встали на опытно-боевое дежурство наши перехватчики МиГ-31 с гиперзвуковыми ракетными комплексами «Кинжал». Поэтому, можно утверждать, что угрозы на этом направлении полностью блокированы «крымским щитом».
Идёт восстановление боевых возможностей флота и на Балтике. В состав Балтфлота также вошли дивизионы береговых ракетных комплексов, ВКС Западного военного округа калининградской области получили полки ЗРК С-400 и новейшие перехватчики. Корабельный состав флота пополнился двумя корветами проекта 20380. Ещё два находятся в постройке. Основные силы Балтийского флота включают в себя эсминец «Настойчивый», 2 фрегата «Неустрашимый» и «Ярослав Мудрый», 4 новых корвета проекта 20380, 4 малых ракетных корабля проекта 1234.1, 2 новейших малых ракетных корабля проекта 21631 «Буян-М» и 7 ракетных катеров проекта1241, а также одну дизельную подводную лодку проекта 877.
Очевидно, что существующая корабельная группировка Балтийского флота не позволяет ему самостоятельно успешно противостоять, имеющимся здесь силам НАТО, но, опираясь на возможности береговой обороны, позволяет нанести любому противнику неприемлемый ущерб.
В море — дома
К безусловным успехам ВМС можно отнести качественно возросший уровень боевой подготовки сил флота. Сегодня Флот активно занимается боевой подготовкой, на регулярной основе совершает походы в различные уголки Мирового океана. При этом динамика «активности» ВМФ России за последние 5 лет непрерывно растёт. Так, например, согласно докладу Министерства Обороны. Если в 1991 году наплаванность (время, проведённое экипажами в море) надводных кораблей составляла в среднем 120 суток, а для кораблей несущих боевую службу — более 200 суток, наплаванность АПЛ в среднем составляла 180 суток, а дизельных — 210 суток. Затем эти показатели стали стремительно падать, и к 1994 году наплаванность для надводных кораблей упала до 10 суток, атомных подводных — 15 суток, дизельных — 12.
Сегодня ситуация качественно иная. Так только за зимний период обучения наплаванность надводных боевых кораблей, катеров и подводных лодок, судов обеспечения Тихоокеанского флота составила более 5600 суток. По сравнению с аналогичным периодом 2018 года этот показатель вырос более чем на 1200 суток. Даже простой механический пересчёт на количество кораблей ТОФа даёт 77 суток в море за шесть месяцев!
Знаменитое требование адмирала Макарова «В море – дома!» сегодня стало реальностью.
Налёт лётчиков флотской авиации достиг 130 часов, что является прекрасным уровнем лётной подготовки. Оснащённость ВМФ новыми и модернизированными системами вооружения в 2019 году достигла 60 процентов, а техническая готовность корабельного состава составила более 80 процентов.
Поэтому «похоронщики» российского флота сильно торопятся!
Флот жив, флот ходит в море, выполняет задачи и остаётся грозной силой, с которой невозможно не считаться.
За кулисами победных реляций
Но также очевидно, что за пятнадцать лет провести радикальную реформу флота и вывести его на современный уровень не удалось. Тому есть объективные и субъективные причины.
Объективные — именно флот и военно-морская промышленность наиболее сильно пострадали от реформаторского погрома либералов в 1990-е годы. С началом 90-х было на 90% урезано финансирование строящегося флота, что привело к полной заморозке строительства кораблей. Поступающих денег хватало только на физическое поддержание существования, находящихся в высокой степени готовности на стапелях кораблей – освещение, обогрев, защиту от коррозии. Остальные заказы были просто разобраны на металл.
Было почти полностью прекращено финансирование и самих флотов, как наиболее затратных структур Вооружённых Сил. Как следствие началось стремительное старение, деградация и выход кораблей из линии. Всего за десять лет флот «усох» почти втрое! А оставшиеся в строю корабли продолжали «выбивать» ресурс без необходимых профилактических ремонтов, что привела в середине 2000-х почти к катастрофической ситуации – 90% корабельного состава ВМФ не прошли, так называемый, «средний ремонт» — модернизацию, позволяющую продлить вдвое срок службы корабля. Без «среднего ремонта» корабль очень скоро входит в стадию технической агонии, когда начинаются массовые и критические отказы важнейших узлов, систем и механизмов, превращающие боевой корабль в гору мёртвого металла, который дешевле пустить на переплавку, чем пытаться отремонтировать.
Таким образом, параллельно с задачей строительства новых кораблей, потребовалось срочно загружать верфи действующими кораблями, спасая их от приближающейся гибели. И сегодня почти треть действующего корабельного состава первого ранга и атомных подводных лодок находится в ремонте, занимая места у причалов и в доках.
При этом пришлось одновременно восстанавливать заново саму военно-морскую отрасль в целом. За годы ельцинского развала разрушились технологические цепочки, десятки заводов-смежников оказались за границами России, а многие десятки разорились и закрылись вообще. Действующие же обезлюдили и утратили многие технологии. Достаточно сказать, что число работающих на верфях за десять лет сократилось в пять раз, а количество самих верфей вдвое, а с учётом, оказавшихся за границами России – втрое! Всё это нужно было восстанавливать и зачастую с нуля!
Именно по программам строительства и ремонта флота сильнее всего ударили санкции 2014 года. Лоббирование бизнес элитами Украины в 2000-е программ совместного строительства и ремонта флота привело к практически полному отказу тогдашнего командования ВМФ от программ импортозамещения. Украина стала монопольным производителем турбин для российского ВМФ, а также ещё целого ряда других систем и механизмов. В 2014 году почти мгновенный разрыв с Украиной привёл к коллапсу корабельной программы. Его удалось преодолеть только к концу 2018 года.
Вместе с уходом украинских комплектующих, военно-морской «кластер» оказался отрезанным и от западных комплектующих – элементной базы для сборки военной электроники, которая тогда составляла не малый процент в архитектуре электронных систем. Это также затормозило строительство!
Кроме того, в двухтысячных годах наиболее приоритетным направлением развития ВМФ стало обновление морской компоненты российских Стратегических Ядерных Сил и строительство новых подводных ракетоносцев пр.955 «Борей» и создание их основного оружия — межконтинентальных баллистических ракет (МБР) морского базирования Р-30 «Булава», на что выделялась значительная доля средств, отпущенных на развитие флота.
Отдельной проблемой стала необходимость оснащения новых кораблей принципиально новыми образцами вооружения. Было очевидно, что строить современный, а тем более перспективный флот на основе систем и вооружений конца 20 века — значит заранее обрекать его на техническое и технологическое отставание. Нужно было за короткое время разработать и создать целые «семейства» техники и вооружений. Новейшие РЛС и гидроакустические комплексы. Универсальные стрельбовые комплексы и автоматизированные системы управления, новейшие крылатые ракеты различных классов, новые артиллерийские системы, новые торпеды, новые системы ПВО. Так появились темы: «Оникс», «Калибр», «Полимент-Редут» и ещё огромное множество заводских шифров. Создание таких новых образцов морского оружия «с нуля», в условиях находившейся в крайне проблемном состоянии военно-морской отрасли, не могло не сказаться на сроках их создания. В итоге, например, головной корабль проекта 22350 «Адмирал Горшков», заложенный в 2006 году, был спущен на воду через четыре года, в 2010, а принят флотом только в 2018 – на шесть лет позже планируемого срока! Причиной столь долгих задержек со вводом в строй стала необходимость испытания и доведения до заданных параметров огромного количества новых систем, и главным образом ЗРК «Полимент-Редут».
При этом, будет ошибкой утверждать, что такая затяжка это исключительно отечественное отличие. Задержки поступления новых систем и образцов вооружений — это скорее норма, чем исключение. Аналогичные ситуации мы видим в ВПК США (эсминцы «Зумволт») и в ВПК Англии (эсминцы «Дэринг») и в других армиях мира. Наиболее яркий пример – история с индо-израильским корабельным ЗРК “Барак-8”. Из-за проблем с его созданием срок ввода в строй новейших индийских эсминцев “Калькутта” был сдвинут больше чем на четыре года. Головной корабль был заложен в 2003-м году, а в строй вошёл в 2014-м, хотя планировался ввод в строй в 2010-м. Причём неизвестно, является ли ЗРК “Барак-8” на сегодняшний день полностью боеспособным?
Но есть и субъективные причины срыва кораблестроительной программы. Главная из них — это чехарда, царящая в головах наших адмиралов, которым всё время хочется получать всё более новые и совершенные корабли, что приводит к непрерывной «модернизации» существующих проектов, и, как следствие, к очередным испытаниям и задержкам. В итоге флот превращается в цыганский табор, где найти корабли одного типа («систер-шипы») невозможно. Так в 2014–16 годах было заложено и строится сразу аж три разных типа корветов, один из которых стыдливо назвали «патрульный корабль» с водоизмещением и вооружением корвета.
Не успели в прошлом году, наконец, после шестилетней задержки, сдать флоту фрегат проекта 22350 «Адмирал Горшков», как речь идёт уже о серии «модернизированных» фрегатов 22350. О «модернизированных» БДК проекта 11711 «Александр Грен», которые были заложены в Калининграде, вообще ходят легенды. «Модернизированные» «Владимир Андреев» и «Василий Трушин» будут так же похожи на своего предшественника как ледокол на прогулочный лайнер.
Отдельная тема – более чем спорные решения о подчинении флотов сухопутному командованию, которое превратило флоты в «придатки» округов. Сегодня главкомат флота, перевезённый волюнтаристским решением экс-министра Сердюкова из Москвы в Санкт-Петербург практически не командует ВМФ, а лишь выполняет роль администратора – диспетчера автопарка. Как следствие, и влиять на разработку и создание новых проектов кораблей может с сильно урезанными правами.
Всё это привело к тому, что кораблестроительная программа оказалась практически сорванной. Вместо, как минимум, двух десятков корветов и полутора десятков фрегатов к 2020 году будет построена в лучшем случае треть! Совершенно отсутствует в планах строительство малых противолодочных кораблей прибрежной зоны, о которых было сказано в начале. А ведь флоту нужен не один десяток таковых!
При этом, занятые заказами верфи просто не способны начать строительство тех самых кораблей океанской зоны — эсминцев, крейсеров, которые так нужны нам на Севере и Тихом океане. Фактически мы сами замуровали себя в масштабах «москитного» флота.
Идёт крайне медленное накопление кораблей класса СКР, корвет, МРК и «вымывание» из его состава остатков «большого флота» времён СССР. И переломить это «сползание» вниз по рейтингу военного могущества на море пока не удаётся, и в ближайшие пять лет едва ли удастся…
Флоту быть!
Но можно ли утверждать, что флот «закис» и стагнирует?
Обратимся к фактам:
За десять лет с 1 января 2000 года по 1 января 2010 года флот получил лишь одну атомную подводную лодку проекта 971″Гепард и три боевых корабля:
— Сторожевой корабль «Ярослав Мудрый» проекта 11540
— Корвет «Стерегущий» проекта 20380
— Ракетный корабль «Татарстан» проекта 11661
А с 1 января 2010 года по сей день флотом получено:
13 подводных лодок:
— атомные многоцелевые подводные ракетные крейсера «Северодвинск» и «Казань» проекта 885.
— ракетные подводные крейсеры стратегического назначения проекта 955 «Юрий Долгорукий», «Александр Невский», «Владимир Мономах» «Князь Владимир»
— дизель-электрическая подводная лодка «Санкт-Петербург» проекта 677
— дизель-электрические подводные лодки «Великий Новгород», «Старый Оскол», «Краснодар», «Новороссийск», «Колпино», «Ростов-на-Дону» проекта 636.3
Надводные силы получили 16 кораблей:
— фрегаты: «Адмирал Горшков», «Адмирал Григорович», «Адмирал Эссен», «Адмирал Макаров», «Адмирал Касатонов».
— корветы «Сообразительный», «Бойкий», «Стойкий», «Совершенный»,
— большой десантный корабль «Иван Грен»
— средний разведывательный корабль «Юрий Иванов»
— ракетные корабли «Дагестан», «Вышний Волочек», «Орехово-Зуево» и «Мытищи»,
— патрульный корабль «Василий Быков»,
В общей сложности в период с 1 января 2010 года были построены и сданы ВМФ России больше 80 кораблей и подводных лодок. Из них больше половины за последние пять лет.
Эта картина скорее свидетельствует о том, что, хотя и с огромным трудом, но кораблестроительная отрасль восстанавливается и выходит на нормальные темпы строительства. И теперь очень многое зависит от воли политического и военного руководства страны, которые просто обязаны довести программу модернизации и перевооружения флота до параметров, заложенных в госпрограммах развития ВМФ.
Два года назад Владимир Путин подписал указ об основах государственной политики в области военно-морской деятельности до 2030 г. В нём президент ставит амбициозные задачи масштабного военно-морского строительства: поддержание военно-морского потенциала на уровне, обеспечивающем гарантированное сдерживание агрессии против Российской Федерации с океанских и морских направлений и возможность нанесения неприемлемого ущерба любому потенциальному противнику. Поддержание стратегической стабильности и международного правопорядка в Мировом океане. Обеспечение благоприятных условий для освоения и рационального использования природных ресурсов Мирового океана в интересах социально-экономического развития страны.
Решить их может только мощный современный океанский флот. И его ещё нам только предстоит построить. Такой флот не подведёт!
