На днях писатель Захар Прилепин по приглашению местных градозащитников посетил подмосковный город Королёв. Местные власти там собираются снести построенные в середине прошлого века исторические кварталы, в которых жили основатели советской ракетно-космической отрасли. Вместе другими участниками проекта «Добровольцы культуры» литератор обещал не дать уничтожить уникальную среду Королёва, потому что, по его словам, «в этом случае будет уничтожен его смысловой центр, его сердце, его идентичность».
Во время экспедиции в наукоград корреспондент News.ru пообщался с Прилепиным и узнал подробнее, чем будут заниматься «Добровольцы культуры» и почему защита культурного наследия — это важно.
Прилепин вспоминает выражение Мартина Лютера Кинга «У меня есть мечта» и надеется, что мечты энтузиастов в самых разных регионах России получат больше шансов на реализацию посредством площадки «Добровольцев культуры».
— Мы чрезмерно задумываемся о бытовом комфорте, буквально обожествляя его. Но есть комфорт духовного плана, который должен подпитываться от общенародной памяти, от культурного ядра того или иного места, — говорит Захар об идеологии своего начинания.
— Захар, кто эти люди, добровольцы культуры?
— «Добровольцы культуры» собирают неравнодушных вне зависимости от профессии, социального статуса, политических взглядов.
Четверть века идут разговоры о необходимости гражданского общества. Мне кажется, оно давно у нас уже есть. Волонтёрское движение — отличная форма самоорганизации. В конечном итоге — это и есть подлинный народный патриотизм. У нас ещё есть шанс договориться, найти общее, вопреки частному.
— И, может быть, вопреки возрасту, в добровольческом движении работают люди самых разных поколений, и вполне мирно, никакого конфликта отцов и детей…
— Волонтёрство сегодня в моде, и хорошо, что не навязанной откуда-то извне. Не случайно среди активистов так много молодых. Добровольчество в культурном поле — это ещё и шанс договориться с молодыми, которые не выносят никакого фарисейства, никакого двуличия. А тут всё по-честному: вот их двор, вот тот дом в городе или памятник, которым они гордятся. Вот музей, который они хотят создать. Вот мы приехали помочь разобраться с этим — потому что нам это близко и понятно. У нас любят молодёжь строить в колонны и водить стройными рядами. А их не надо строить. Они сами разберутся. Так что наш проект — это два в одном. И спасти то, что ещё можно спасти, и держать связь с юношеством. Способы их самовыражения могут быть любыми. От создания, как я сказал, народных музеев до проведения новых субкультурных фестивалей. Субкультурам, кстати, хотелось бы уделить особое внимание: рэп, художественные акции, стрит-арт и так далее… Молодые мыслят, коммуницируют по-своему — ну и хорошо.
— В одном из интервью вы сказали, что народ воспринял ситуацию на Украине как собственную трагедию и вызов российской государственности. Но разве то, что иногда делаем мы сами, в своей стране, нельзя охарактеризовать этими же словами?
— Российская самозваная аристократия славится необычайной любовью к «чужим камням» — совершенно иррациональной по сути. На практике мы наблюдаем дикие вещи: огромные ресурсы выкачиваются из собственной страны, деньги вкладываются в приумножение совершенно постороннего нам наследия. Нас уже не удивляет, когда люди, являющиеся разрушителями истории у себя на родине, в Италии, Англии, Франции ведут активную меценатскую, благотворительную деятельность. Выходит, что этот ментальный террор можно остановить только репрессивными мерами — чиновники, чья вина в разрушении российского культурного наследия установлена, должны нести уголовную ответственность. А также получать позор и порицание. В большинстве старых русских городов торжествует абсолютно варварское отношение к историческому наследию. Люди, которые устраивают культурный геноцид либо ему потворствуют, — это, давайте прямо скажем, — враги. Чего бы они там не говорили в своих речах. Отношение к памятникам, истории, литературе — вот безошибочный тест на патриотизм.
Есть ещё одна проблема — отрыв, на самом деле, гибельный, культурной элиты от народа. У нас сплошь и рядом кино, спектакли, выставки делают люди, которые воспитаны в каких-то особых пробирках. Они в каком-то перпендикулярном мире живут. Не в России, точно. Они живут в мире, где Россия — это третьесортная, скучная, грязная страна, и они вынуждены тут страдать. А на самом деле их место в Ницце и в Голливуде. Ну и ехали бы… Нет, страдают и страдают тут.
В конце концов, добровольческое движение в регионах через творческие проекты, субкультурные движения даёт нам шанс вырастить новую культурную элиту. Это долго, тяжело, трудно, но я вижу здесь хоть какую-то перспективу.
— Я слышал, что акция по защите культурного наследия уже стартовала в Саратове. Расскажите об этом подробнее.
— Да. Начали с Саратова. Поводом к тому стало выступление активиста Алексея Голицына на медиафоруме в Сочи. История с саратовским домом Яхимовича, уникальным памятником, который целенаправленно превращают в руины, задела президента. Плюс в ходе небольшого исследования мы пришли к выводу, что именно в Саратове материальная история как национальная ценность пребывает в одном из самых жалких состояний в стране. Здесь, как и в других городах России, мучительно ощущается обидный парадокс: все более или менее крупные культурные события и начинания проходят в Москве, что-то есть в Питере. Между тем массы людей, которые готовы бороться за свою культуру и идентичность, живут сегодня в провинции. Саратовские энтузиасты — вообще потрясающий народ. Там есть такой Игорь Сорокин, культуртрегер, чья команда буквально из пепла и праха возродила дом художника Павла Кузнецова — одной из самых ярких фигур русского живописного символизма. Потом Игорь уговорил друзей-бизнесменов выкупить у города дом, в котором жил и творил замечательный итальянец Гектор Баракки — учитель Борисова-Мусатова и того же Кузнецова, и они сейчас там делают культурный центр в итальянско-русском духе… А ещё Сорокин мечтает гигантский овраг в центре города превратить в парк с историческими маршрутами. Надеюсь, что с нашей помощью саратовские власти отнесутся к этим благородным трудам гораздо внимательнее.
Свою работу по организации волонтёрского движения и деятельности в ОНФ я вижу, прежде всего, в том, чтобы выровнять нелепую ситуацию и поддержать волонтёров на местах, показать, наконец, что региональные проблемы не сами по себе — они общенациональные. Наша задача — помочь добровольцам быть услышанными властью, оказаться рядом в нужный момент.
— Никто, однако, не отменял и создание новых памятников, да и просто ежедневную культурную работу. Этот момент вы будете учитывать?
— Ещё бы. В наших ближайших планах город Омск, где есть реальная возможность помочь активистам в создании народного музея их знаменитого земляка, музыканта Егора Летова. Вообще Сибирь регулярно рождает смыслы и таланты глобального уровня: Летов, этот глубоко русский персонаж, и авангардный, и архаичный одновременно, стал нашей рок-звездой мирового калибра. Но он же и поэт, философ, — и всё это необходимо сегодня осмысливать и развивать… Поэтому есть идея сделать по соседству, в городе Тара, на родине моего товарища, Андрея Бледного из «25/17», большой сибирский субкультурный фестиваль, в символическом пространстве которого как бы сойдутся огромные аудитории Летова и Бледного… И далее — длинный список из проблем, проектов и территорий.
— Больная тема — село Константиново Рязанской области. Родина Сергея Есенина. По стране ещё лет пять назад ходила петиция, которую предлагалось подписать многим деятелям культуры и искусства. Уже тогда индивидуальная жилая застройка таила определённую угрозу этому памятнику литературы, природы, культуры. Вы в своей новой ипостаси взяли этот вопрос в поле зрения?
— Судьба Константиново волнует меня, как моя собственная. Тем более всё это живо и трепещет во мне — я совсем недавно закончил объёмный труд о Сергее Есенине и, как мне кажется, на примере судьбы великого национального поэта показал многие узловые проблемы России ХХ века, который никак у нас не закончится. То есть все мы каким-то образом родом из рязанского села… Проблемы, которые сегодня есть в Константинове, мне известны. Насколько я понимаю, сами тамошние власти противятся присвоению территории статуса «исторического поселения» для того, чтобы оставался кусок коттеджной застройки. И в такую логику Есенин плохо вписывается… Думаю, что в самое ближайшее время мы выйдем с рядом предложений, а может, уже готовых проектов. Я не против коттеджных посёлков, я против уничтожения того, что дорого не просто так, не сегодня и не завтра, а навсегда, в веках.
— С кем планируете сотрудничать, кого приглашать в проект?
— По направлению, связанному с архитектурным наследием, планируем тесно сотрудничать с Всероссийским обществом охраны памятников истории и культуры. Будем продолжать традицию сотрудничества писателей и хранителей наследия, заложенную ещё Леонидом Леоновым. Сейчас в этой организации молодое активное руководство, и у нас большие совместные планы.
А вообще всех приглашаю к сотрудничеству. Не только активистов со всех концов страны, мы будем рады единомышленникам из органов власти любых уровней, общественных организаций, бизнеса, всем, кто готов помогать независимым культурным инициативам.
Совесть, в конце концов, надо беречь, а то и спасать иногда. Вот — отличный шанс.
Что с нами будет — Бог весть, а музей будет стоять, дом сохранится, памятник появится. Плохо ли? Хорошо ведь.
