Итак, вся история становления Российских элит, которую мы проследили без малого от княжеских боярских дружин до современной бизнес-элиты, дает нам несколько повторяющихся из эпохи в эпоху уроков. Если мы внимательно к ним отнесемся, то сделаем не только теоретические выводы, но перейдем к практическим действиям, так как технология становления и преемственности элит в современном мире — это ключевая жизнеобеспечивающая технология государства.
Так, в подробном анализе становления боярства как правящей элитарной группы мы обратили внимание на то, что разложение началось именно во время ее отстранения от общих дел государства. Стремление служилого боярства к приобретению земельных наделов в качестве альтернативного службе источника дохода со временем превратило боярство из служилого класса в независимую от государства феодальную аристократию. Такая аристократия в итоге начала ставить свои интересы выше государственных — и позднее все скатилось к известной междоусобице, превратившей конгломерат раздробленных княжеств в легкую добычу кочевников.
Вновь собрал воедино Русь и поставил боярство под контроль только Иван III. Созданная им поместная система долгое время не позволяла сложиться полноценной феодальной системе, поскольку земля не находилась в полной собственности боярина, а жаловалась по воле князя на время и на условиях службы. Соответственно, элита не могла обладать автономией от государства — и свой успех напрямую связывала с жизнеспособностью всей системы. Такая система дала мощный толчок развития стране в постмонгольскую эпоху.
Позднее снижение качества элитной группы происходило по другим причинам. Система местничества ограничивала доступ во властные группы «свежей крови» — полномочия стали передаваться по наследству и вне зависимости от реальных заслуг. «Вводя в государственную службу ценз породы, оно ограничивало верховную власть в самой щекотливой ее прерогативе, в праве подбора подходящих проводников и исполнителей своей воли: она искала способных и послушных слуг, а местничество подставляло ей породистых и зачастую бестолковых неслухов», — писал по этому поводу историк Ключевский.
Радикально обновили качество государства и элиты реформы Петра I. Наследственное боярство, а вместе с ним и вотчинное (наследственное) землевладение было упразднено. Государь стал привлекать на службу достойных лиц, не обладавших собственными земельными угодьями по меритократическому принципу. Этих людей стали называть дворянами. От бояр новый слой правящей элиты отличался тем, что дворяне служили за плату в виде выделяемых им поместий, которые не были пожизненными и наследственными владениями. Кроме того, доступ в правящую элиту получили представители торгово-промышленных групп. Мировоззренческим основанием всех реформ стало представление о службе всех слоев общества и монарха в первую очередь своему Отечеству, а не роду. Деятельный патриотизм был впервые положен в основу развития государства.
В этот же период при поддержке государства начинает развиваться сама экономическая элита. Складывается свойственный России тип отношений администрации и бизнеса — такой, при котором власть выступает инициатором экономического роста, создавая необходимые условия для конкурентоспособного производства. Сама торгово-промышленная элита начинает развиваться как продолжение государства, под его бдительным контролем и попечительством. Это разительно отличалось, например, от американской модели, где торгово-промышленная элита, собственно, и учреждала государство.
Весь последующий этап развития вплоть до революции 1917 года российское дворянство лишь укрепляло свои позиции. Манифест о вольности дворянства 1762 года и Жалованная грамота 1785 года освободили их от обязательной службы. В итоге весь XIX век, начиная с указа Сперанского 1809 года, верховная власть боролась с набирающим силу дворянством, но безрезультатно. Пришедшая ей на смену имперская бюрократия также не смогла распутать клубок накопившихся противоречий. И та, и другая все меньше ассоциировали себя с исторической Россией и ее народом.
На рубеже XIX-XX веков быстро развивалось частное промышленное производство, но его развитие сдерживала неэффективная бюрократическая система. На содержание управленческого аппарата при Николае II уходило до четверти государственного бюджета (в Англии — 3 %, Франции — 5 %, Италии и Германии — по 7 %). Однако самое страшное не это. Был нарушен эффективный механизм элитной ротации — и созданные парламентские политические институты не смогли его обеспечить вплоть до самой революции, что и послужило спусковым механизмом к началу гражданской войны.
Первоначальный импульс эффективного государственного строительства новой советской элите придал принцип широкого кадрового отбора из самых широких социальных слоев. Важную должность мог действительно занять самый достойный. Подтверждает это тот факт, что по итогам такой кадровой политики в 1966 году ЦК КПСС на 70,5 (!) процентов состоял из детей крестьян и городского пролетариата. Однако отрицательной стороной ранних советских элит был очевидный космополитизм «ленинской гвардии». С этой проблемой пришлось, иногда радикальными мерами, бороться уже Сталину.
После смерти вождя элита была полностью «национализирована» и к представителям правящей группы, прошедшей Великую Отечественную Войну, не было никаких вопросов с точки зрения патриотизма. Но время шло — и постепенно ослабевали меритократические принципы отбора в ряды тех, кто принимал в стране по-настоящему важные решения. Элита постепенно «окукливалась» и в позднем Союзе попыталась монетизировать свои привилегии и статус, вписавшись на равных в западный проект.
В постсоветской России при президенте Ельцине государство на время было приватизировано олигархическими группами, которые оказались неспособны к эффективному управлению, подведя страну к самому краю пропасти. Системы бала стабилизирована лишь при Владимире Путине, который без применения революционных методов выстроил вертикаль власти и заставил все группы общества играть по общеобязательным правилам. Общегосударственный патриотизм стал не опцией на выбор, а необходимым условием попадания в ряды бизнес- и политической элиты.
***
Таким образом, вся история российских элит показывает, что государство становится крепким и успешным, когда его элиты неразрывно связывают свою судьбу с успехом и процветанием своей страны, когда без общего успеха доверенного им государства частный успех просто немыслим. Патриотизм в этом смысле становится не просто внешним идеологическим обрамлением системы, а необходимым условием ее существования. Выйдя на пространство ответственного исторического бытия, элиты должны обеспечить преемственность успешного развития всего государственного аппарата без радикальных перемен в момент смены верховной власти. Это главный критерий качества выстроенной системы.
Для этого, на наш взгляд, в ближайшее время должны быть приняты необходимые меры.
Во-первых, условием вхождения в ряды правящей элиты должен стать деятельный патриотизм профессионалов и хозяйственников, способных брать на себя ответственность за судьбы страны. Лишь тот может претендовать на элитарный статус, кто не только на словах доказал профессионализм в своем деле, но смог эффективно управлять на своем предприятии, в своем городе или области. Других гарантий сохранения своей власти, кроме сохранения жизнеспособной государственной системы, у правящей группы быть не может.
Во-вторых, для обеспечения эффективной преемственности курса должно быть обеспечено здоровое и полновластное функционирование представительных институтов власти. Государственная Дума и Совет Федерации должны стать местом средоточения действительно влиятельных и ответственных людей, готовых определять судьбы страны. Очень важно вывести все механизмы лоббирования из подковерного формата — в поле публичной политики. Только тогда система будет по-настоящему устойчивой в исторической перспективе, когда народ будет доверять ответственным лидерам, представленным в составе конструктивных политических партий в парламенте. Система в целом будет меньше зависеть от ручного управления в уязвимые моменты электоральных циклов и политического транзита верховной власти.
В-третьих, воспитание элиты нужного качества должно стать ключевой ответственностью государства. Главным принципом самовоспроизводства принимающего решения слоя должна быть внутренняя конкуренция в политической борьбе и бизнесе. Иначе расслабленная и замкнутая в себе верховная власть неминуемо начнет загнивать и утрачивать лучшие качества, подогревая желание контрэлиты совершить радикальный переворот. Чтобы этого не произошло, доступ к законодательной и исполнительной власти должен проходить через горнило жесткого внутреннего отбора и конкуренции, а не с помощью назначения «своих». Именно в этом был ключевой успех петровских и большевистских преобразований — доступ в элиту получили самые пассионарные слои общества, а не наследственная знать.
России нужна политическая система, которая не будет существовать в режиме постоянного гражданского противостояния с регулярным вовлечением в него электората. Устойчивость и преемственность всей государственной конструкции должна обеспечивать реальная политическая состязательность в условиях единства стратегического курса. Основанием для вхождения в элиту поэтому должен быть патриотизм и принятие всего многообразия нашего исторического опыта.
В этом, собственно, ключевое отличие американской «демократии на экспорт» от реально действующей демократической системы. Американцы и европейцы зачастую пестуют в России такую оппозицию, которая отрицает само государства и основные патриотические принципы. В своих же странах конкуренция демократов и республиканцев, социал-демократов и христианских демократов в Германии, консерваторов и лейбористов в Британии никогда не ставит под сомнение единство стратегического курса и ценность патриотизма. Это именно то, что нужно с умом позаимствовать и нам — тори и виги могут сколько угодно соперничать в британском парламенте, но авторитет королевы никто из них не поставит под сомнение.
То же касается и смены региональных элит, которые не должны приходить к власти с помощью очередного дворцового переворота с вытеснением всей предыдущей команды и перераспределением сфер влияния. Талантливые управленцы, которых у нас и так по пальцам пересчитать, должны оставаться на своих местах вне зависимости от смены руководителя области или города. Ведь на воспитание новых компетентных кадров порой уходят годы и десятилетия. В устойчивых политических системах самым постоянным слоем элиты является местная хозяйствующая прослойка, которая стабильно выполняет свои муниципальные и региональные функции, не вмешиваясь в публичную политику. Если вдруг из ток-шоу вдруг пропадет любой политический оратор — никто этого даже не заметит, а если в городе не станет света, дорог, остановится производство — это заметят все. Верховную власть в конечном счете оценивают по качеству работы местной, об этом нельзя забывать.
В государственном же масштабе должно культивироваться подтвержденное на практике отношение к элите как к ответственной группе общества, способной на полную самоотдачу в выполнении своей исторической миссии. Цикл подготовки и бережного выращивания таких кадров ничуть не проще, чем подготовка космонавтов или практикующих хирургов. На это порой уходят десятилетия, и такими людьми нельзя разбрасываться.
Когда деятельный патриотизм станет главный условием вхождения в элиту, когда мы до конца овладеем технологией воспроизводства качественных управленцев, нашему государству не будут страшны никакие бедствия, санкции и экономическое давление.
