Четыреста и более лет назад, когда в России еще не пришли к власти представители дома Романовых, в Англии также произошла смена правящей династии – закончилось блестящее сорокалетнее правление великой Елизаветы Тюдор, и престол перешел к ее двоюродному племяннику — шотландскому королю Якову Стюарту, для Шотландии Шестому, для Англии – Первому.
Царствование Елизаветы было эпохой ее «обручения с нацией». Царствование Якова стало первым этапом нарастающего раскола. Тоже через сорок лет приведшего страну к революции, гражданской войне и возведению на плаху его сына Карла Первого Стюарта – что и стало утверждением права народа на казнь правящего монарха.
Переход от согласия времен Елизаветы к революции и гражданской войне был не просто этапом некого неизбежного исторического процесса. Он был во многом рукотворен и вытекал из системных ошибок Якова, среди прочего – рожденных политическими представлениями и политическими навыками, сформированными у него в период его царствования в Шотландии.
И Елизавета, и Яков провели детство и юность в условиях борьбы дворцовых партий и заговоров. Каждому из них приходилось маневрировать и выстраивать сложную систему союзов и согласий.
Но Яков с детства, чуть ли не в младенчестве, был провозглашен королем.
Амплитуда «доцарственного» восхождения Елизаветы колебалась между положением любимой дочери короля и его наследницы до положения заключенной. Обвиняемой в подготовке государственного переворота, который на самом деле был. Предполагал ее возведение на престол, но в котором она сама, судя по всему, участия не принимала. На престол она взошла в 26 лет как последняя представительница династии, причем с оспариваемым правом считаться законнорожденной дочерью короля – и в силу сложившейся противоречивой комбинации факторов, и интересов.
Право Якова на шотландскую корону никто в общем-то не оспаривал. Просто в силу несовершеннолетнего возраста его похищал то один клан шотландских лордов, то другой – и попеременно правил от его имени, провозглашая своего предводителя его регентом.
Для Елизаветы, культ которой в Англии в ее правление дошел до обожания, и которая навсегда осталась для страны «доброй королевой Бесс», а в Европе оказалась признана «Папой протестантской веры», главным выводом ее юности стало понимание необходимости «согласия с нацией» и ее представителями в парламенте.
История ее блестящего пиара, ее игры и маневрирования – отдельная тема и учебный материал для современных политиков. Она сумела соединить любовь народа и согласие с элитами, сильный самостоятельный и уважающий себя парламент и исполнение им своей абсолютистской воли, почитание и католиков, которые надеялись, что она втайне католичка, и протестантов, уверенных, что она единоверна с ними.
Она была признана доброй и справедливой, хотя перед ее коронацией один за другим внезапно умерли с полдюжины архиепископов, отказывавшихся проводить ее коронацию, пока не остался тот, кто на это согласился.
Она знала и понимала главное – если тебя любит народ, парламент будет голосовать так, как посоветуешь ты. И лорды и герцоги, даже ущемленные тобой, не посмеют покуситься на твою власть и жизнь, потому что народ – и их же слуги – просто растерзает их, как осмелившихся покуситься на его «добрую королеву», «обрекшую себя на девичество, чтобы сохранить верность своему бедному народу».
Яков тоже научился тому, что нужно искать согласие – но согласие с лордами, которые крали его друг у друга. В Шотландии тоже был свой парламент, и формально за ним тоже было последнее слово.
Но парламент Англии состоял из авторитетных и самодостаточных представителей общин. Парламент Шотландии – из клиентов знатных герцогских и графских кланов, обязанных всем своим покровителям.
Чтобы договариваться с парламентом, Елизавета завоевывала любовь народа. Яков – заключал союзы с лордами.
И когда Яков из Якова Шестого шотландского стал Яковом Первым английским, он стал шотландским королем на английском престоле – но не смог стать английским королем. Хотя когда он на престол вступал, его ждали.
Елизавету боготворили ,но она правила с 1558 по 1603 год – стали уставать, хотели «обновления». Яков был полон намерений, но не понимал, то в Англии главное – не лорды, а нация. Он был готов к согласию – но с лордами. Ему казалось, что если он договорится с ними, они обеспечат послушание народа и голосование парламента.
Только ни парламент, ни народ этого убеждения не разделяли. И вообще полагали, что король для того в частности и нужен, чтобы лорды знали свое место.
Яков желал тех или иных решений от парламента – и парламент их отклонял. Яков изумлялся: как же такое может быть. он ведь король и даже обо всем договорился уже со всеми самыми знатными лордами. А парламент отвечал, что короля он любит, как всякий добрый англичанин, и готов за него молиться богу сколько угодно, как и выделять достаточно денег на содержание, но в общем-то тут лет четыреста назад была принята великая Хартия Вольностей, да и добрая королева Елизавета во всем и всегда советовалась с парламентом (хотя она советовалась так, чтобы довльный парламент ее во всем поддерживал). А что касается лордов, то англичане, кончено, их уважают, на то они и лорды. Но им не подчиняются и вообще не очень довольны, что те слишком много денег тратят на роскошь.
Пока был жив Сесил, по сути и уговоривший Елизавету оставить трон Якову, он как-то смягчал ситуацию и уговаривал парламент. Но в 1612 году он умер, и не осталось никого, кто мог бы соединять короля и нацию.
Пропасть росла. А когда в 1625 году Якова сменил его младший сын Карл Первый, в силу уже своего видения мира полагавший себя абсолютным властителем, раскол стал развиваться в революцию.
Все это — увлекательно и интересно, как вся история, тем более той эпохи. Но не только: это интересно и значимо сегодня и для конкретной политики. Потому что Елизавета и Яков представляли два типа политического мышления. Два разных видения политики.
Елизавета чувствовала и понимала, что главное для эффективной власти – поддержка масс и опора на их большинство. И на их производственно активную часть: тех, кто создает богатство страны. И если тебя поддерживает народ – против тебя не посмеет восстать элита. И твоя связь с народом, единство Королевы и Нации – важнее единства ее с элитой и самой элиты. И при необходимости королева, опираясь на нацию, подавит любой возможный мятеж или заговор части элиты.
Яков полагал, что главное – единство элиты. Для него не было Нации – для него была совокупность клиентов своих патронов. Представители этой политической тенденции уверены, что народ – он всегда чем-то недоволен. Главное – сплоченность элиты, и тогда ей будет не страшно никакое народное возмущение.
Это тот самый выбор, который сегодня стоит, в общем-то, и для высших представителей российской власти: с кем добиваться единства, с кем стремиться к согласию.
Оптимальна, конечно, ситуация, когда единая элита опирается на широкую поддержку народа. Но этого достигать сложно. И чаще элите и поддерживающей его части элиты приходится выбирать: союз с народом или союз с конкурентами внутри элиты.
В союзе с народом, как правило, всегда можно подавить мятеж элиты. Элита, сохранившая единство в себе, но разделенная с народом, как правило, оказывается не способна противостоять возмущению и восстанию масс.
Можно сказать, что, конечно, все всегда заканчивается эшафотом. Вопрос в том, кому приходится на него подняться. Потому что либо король на него отправляет ту часть элиты, которая готовит мятеж или поднялась на мятеж, либо король отправляется на него сам – по воле народа, союз с которым он променял на союз с элитой.
