О смертной казни
Максим Шевченко
"Нужно вернуть сроки из советского Уголовного кодекса, где сроки не калечили людей, а перевоспитывали"
Сегодня Белгородский областной суд приговорил к пожизненному лишению свободы Сергея Помазуна, устроившего бойню в центре Белгорода 22 апреля. "Белгородский стрелок" обвинялся в разбойном нападении на оружейный магазин "Охота", убийстве шести человек, в хищении оружия и боеприпасов и нападении на полицейского. Суд признал его виновным по статьям УК РФ 105 (убийство), 226 (хищение оружия) и 317 (посягательство на жизнь сотрудника правоохранительных органов). В свою очередь, в партии ЛДПР посчитали, что пожизненный срок — недостаточно тяжкое наказание, и заявили, что "белгородского стрелка" нужно казнить.
Какой приговор заслужил Помазун и почему пожизненное заключение хуже казни, рассказал Накануне.RU известный российский журналист Максим Шевченко.
Вопрос: В связи с данными событиями, Максим Леонардович, как Вы считаете, нужно ли ввести в России смертную казнь?
Максим Шевченко: Я за смертную казнь, и всегда буду. За особо тяжкие преступления, такие как тщательно спланированные убийства, изнасилования и т.д. надо приговаривать к смертной казни. Она должна быть в нормальном, человеческом государстве.Единственный аргумент против смертной казни — это то, что у нас дела плохо расследуют. Но тюрьма, пожалуй, будет страшнее смертной казни. Надо не о преступнике заботиться, а об обществе. Что касается следствия, ну да, нужно лучше расследовать дела. Но смертную казнь за особо тяжкие преступления надо восстанавливать.
Вопрос: Не получится ли так, что при нашей судебной системе пострадает много невинных людей?
Максим Шевченко: В стране происходит не очень много особо тяжких преступлений, поверьте, пожизненное заключение может быть даже хуже, чем смертная казнь.
Вопрос: Как Вы относитесь к тому, что Сергея Помазуна приговорили к пожизненному заключению?
Максим Шевченко: Это адекватный приговор. Но что за сроки такие в России? Вечная каторга, пожизненное… Мы опять вернулись в какие-то архаические времена. Надо было его расстрелять и все. В любой другой ситуации, экстремальной ситуации, если где-нибудь в Чечне человек расстрелял четырех мирных жителей — его бы сразу расстреляли.
Как только у людей восстанавливается нормальный взгляд на мир, связанный с современным либерализмом, псевдогуманизмом, из государства сразу делают защитника гуманизма, которым оно не является на самом деле. В другой ситуации Помазуна бы просто расстреляли, и вы бы не стали говорить, что это чрезмерно жестоко, вы бы сказали, что так и надо. Но почему-то в мирной жизни, когда таких экстремальных ситуаций нет, и происходят такие преступления, все сразу говорят: "Как же так?! Мы будем чрезмерно жестоки, если казним его". Мир относится к смерти, как к чему-то невероятно ужасному, будто нет ничего страшнее смерти. Это совсем не так. Поверьте, для пожизненно заключенного возможности реабилитироваться гораздо меньше, чем для казненного человека. Современное либеральное общество лицемерно и жестоко, оно сажает людей в тюрьму, вместо того, чтобы сразу решить их судьбу и воздать им за то, что они тщательно и продуманно совершили, как это всегда было у человечества на протяжении тысячелетий.
Вопрос: Возможно ли, что Помазуна выпустят досрочно?
Максим Шевченко: Это не имеет уже значения, в тюрьме даже пять лет — это тюрьма, это все равно тяжелый срок. Семь лет, который сейчас дают очень легко, щелчком просто — это страшный срок. 11-13 лет сегодня дают просто так. В советские времена такие сроки еще заслужить надо было. Поэтому я считаю, что не имеет уже значения, могут ли отпустить Помазуна или нет. Наказание его все равно настигнет, где бы он ни был — в тюрьме или на свободе. Я не верю, что родственники людей, которых он убил, простят его. Государство просто трусливо не берет на себя ответственность за возмездие, хотя оно обязано это сделать.
Вопрос: Как, по-Вашему, почему Помазун пытался уменьшить свой срок и просил вместо пожизненного 25 лет?
Максим Шевченко: Этот человек жестоко убил ни в чем не повинных людей, мне абсолютно все равно, о чем он попросил. Единственную его просьбу, которую можно удовлетворить, это прислать к нему священника, если он раскается. Вот это та просьба, на которую такой человек может претендовать, все остальные его просьбы можно оставлять без внимания.
Вопрос: Еще один аргумент — теперь мы будем пожизненно содержать убийцу в тюрьме за свои деньги, за деньги налогоплательщиков?
Максим Шевченко: Мы не содержим преступников на наши деньги. Основными налогоплательщиками являются "Роснефть" и "Газпром" и т.д. Поверьте, наши с вами налоги и нескольких процентов там не составляют. Но я против тюрем, я считаю, что сроки чрезмерно завышены. Нужно вернуть смертную казнь по особо тяжким преступлениям и сильно снизить сроки по другим преступлениям.
Я считаю, что за экономические преступления людей можно сажать на полгода, на два года, на три года. Это очень тяжелое наказание. Полгода в тюрьме, при том, что человек лишается бизнеса — это очень тяжелое наказание. Зачем его еще на семь-восемь лет в тюрьму упаковывать? Лживое либеральное общество сетует о смертной казни и создает такие тюремные сроки, которые даже в голове не укладываются. В сталинское время, после войны, 25 лет каторги, при этом отменив смертную казнь, казалось ой, какой тяжелый срок. До сих пор читаем "Архипелаги ГУЛАГи". А сейчас из тюрьмы вышел, как говорится, с десяткой, так многие просто радуются — легко еще отделался.
Надо вернуться к нормальному человеческому отношению к преступлениям и наказаниям. Вот Раскольников, он же заслуживал смерти за убийство, но ведь он раскаялся на каторге. Он прошел путь. У него была явка с повинной, он сам пришел и сказал, что убил старуху-процентщицу и ее беременную сестру Лизавету. Он тогда уже осознал то, что совершил. "Белгородский стрелок" ничего такого не осознал, он не раскаялся, не попросил прощения у родственников убитых. Почему его надо жалеть? Как мне кажется, все, что он ни говорил бы, не стоит принимать во внимание, ничего, кроме раскаяния. Если бы он еще до вынесения приговора встал и сказал: "Простите меня, бес меня попутал, я с ума сошел", то тогда бы и люди по-другому посмотрели. Но если это жестокое и циничное глумление и угрозы еще какие-то сыпятся, то это бешеный зверь.
Вопрос: А как тогда понять, преступник раскаивается от сердца или же говорит напоказ, чтобы ему дали меньший срок?
Максим Шевченко: Как понять? Это не значит, что надо сразу прощать преступника. Он должен показать своей жизнью, что он раскаялся. А если человек не раскаялся, сколько бы он ни прикидывался монахом, у него все равно не получится. Когда человек раскаялся, то он заснуть не может без боли, не может рукой двинуть без чувства ужаса, которое его настигает. Если человек хитрит, то он все равно преступник.
Вопрос: Хорошо, а если человек все-таки раскаялся, то какое тогда ему надо понести наказание?
Максим Шевченко: Если искреннее раскаяние и такое тяжелое преступление, которое совершил "белгородский стрелок", надо давать 15 лет. Если человек раскаялся, сам явился с повинной и сам, не в ходе следствия, когда его прижали к стенке, признал все, если он в ходе следствия сотрудничал с правоохранительными органами, если он на суде вел себя не дерзко и нагло, а просил прощения и раскаивался, то смертную казнь можно не давать, заменить 15 годами, а дальше смотреть на его исправление. В любом случае, никаких пожизненных! Эти чудовищные сроки надо убрать. Нужно вернуть сроки из советского Уголовного кодекса, где сроки не калечили людей, а перевоспитывали. Современные сроки убивают человека при жизни.
Накануне.ru 23.08.2013
