Инициатива нынешнего обострения американо-иранских отношений исходит из Вашингтона. Из какой части Вашингтона — это другой, более глубокий и закономерный вопрос. И окончательного ответа на него пока нет. Ведь Пентагон и ЦРУ практически синхронно дали свои опровержения того, что они получали приказ нанести удар по кортежу иранского генерала Сулеймани возле международного аэропорта Багдада 3 января 2020 года. Если принять эти заявления за истину, то данный теракт был осуществлён какой-то «третьей силой» — скажем, какой-то транснациональной ЧВК или даже Израилем.
Вся эта ситуация указывает на крайнюю разболтанность американского бюрократического механизма, когда президент Трамп не контролирует силовые структуры, с одной стороны. А с другой, это ещё раз показывает и доказывает реальную силу американского Deep State, которое может творить всё, что захочет. И происходит это в результате значительного ослабления позиций США на мировой арене в целом и на Ближнем Востоке в частности.
Одновременно весь мир видит небывалый процесс внутриполитического конфликта в самих Соединённых Штатах, «холодной гражданской войны», которая, получив новый импульс в преддверии президентских выборов 2020 года и набирающей силу «второй волны» глобального системного кризиса, грозит перерасти в «горячую». Поэтому мгновенно получившие широкое распространение параллели между столетней давности «выстрелами в Сараево», ставшими формальным поводом для начала Первой мировой войны, и убийством американцами иранского генерала Касема Сулеймани, далеко не случайны. Наши западные «партнёры», при всей избирательности своей исторической памяти, на самом деле ничего не забыли и ничему не научились.
Они прекрасно знают, как и почему начинаются большие войны, но не хотят признавать того факта, что в нынешней ситуации выбор места и времени для такого начала, «право первого хода» принадлежит уже не им и, более того, от них практически не зависит.
Возможно, именно поэтому сейчас на Западе столько шума вокруг советско-германского договора о ненападении от 23 августа 1939 года, который отнюдь не стал актом начала Второй мировой войны, но зато полностью определил её формат, разрушив возможность общеевропейского «крестового похода на Восток».
Действительно, войны выигрываются и проигрываются задолго до их начала, поэтому Сталин в конце лета 1939 года стратегически победил и Гитлера, и японских милитаристов, и англо-французскую Антанту. И это был максимум возможного в конкретных условиях того времени. Сталин при любых условиях не мог победить ещё и Америку, поэтому сделал всё для того, чтобы оказаться главным союзником Соединённых Штатов до победы над Третьим рейхом и Страной восходящего солнца и свести к минимуму масштаб послевоенного конфликта с ними. Более того, «проиграв» Америке Европу и Японию, он «выиграл» в Китае и фактически свёл вничью Корейскую войну. Конечно, останься в живых Франклин Рузвельт, мир после 1945 года мог оказаться принципиально иным.
Но «история не знает сослагательного наклонения», и сейчас актуальны не столько сами по себе альтернативные рефлексии о прошлом, сколько «воспоминания о будущем»: оценки того, насколько выигрывает или проигрывает «следующую мировую войну» современная Россия, как соотносится в этом контексте фигура Путина с фигурой Сталина и какой вектор несёт в себе конфликт Вашингтона с Тегераном.
Недаром и внутри Российской Федерации, и на Западе вновь развёрнута оголтелая антисталинская кампания. Фигура Сталина и его политическое наследие — это фактор сохранения и усиления российской государственности, которая после периода поражения и капитуляции 1985-1999 годов медленно, но верно начала восстанавливать свои позиции, что мы и видим на примере последних политических событий.
С уверенностью можно констатировать, что после признания силами КСИР своей ответственности за уничтожение украинского «боинга» 8 января и начала открытых выступлений иранской оппозиции этот конфликт перешёл в качественно новую системную фазу: из традиционного межгосударственного, грозившего реальным началом «третьей мировой», он превратился в ещё одну местную проекцию конфликта «глобалистов» и «антиглобалистов», что можно расценивать как несомненный геостратегический успех первых, поскольку Иран как часть сформированного Москвой российско-ирано-турецкого «треугольника» на Ближнем Востоке препятствовал реализации их планов и грозил постепенным переходом этого ключевого региона под контроль антиглобалистских «центров силы».
После неудачных попыток повлиять на позиции Турции (переговоры по С-400 и F-35, ливийский «пирог» etc.) американские «глобалисты» сосредоточились на Иране, который, похоже, больше остальных участников «ближневосточного треугольника» был недоволен полученными в его рамках дивидендами и необходимостью встречных уступок по целому ряду чувствительных вопросов (статус Каспийского моря, урегулирование сирийского конфликта, курдский вопрос и т.д.).
Нет никаких сомнений в том, что прямой конфликт с США, гибель Сулеймани, удары по американским ракетным базам резко повышают международный статус Ирана и его политического руководства, а также ситуация с украинским «боингом» и протестные акции оппозиции объективно способствуют ослаблению влияния КСИР внутри страны. Всё это носит системные черты «управляемого конфликта». Управляемого — кем?
Возможно, ответ на данный вопрос может подсказать задержание британского посла в Иране Роберта Макейра, который зачем-то лично решил поучаствовать в одной из протестных акций оппозиции.
Трудно поверить в то, что дипломаты Туманного Альбиона настолько потеряли квалификацию. А если так, то инициатива Макейра выглядит как «акция прикрытия»: прикрытия «британского следа» в данных событиях. Мол, отношения Лондона с Тегераном настолько плохи, что никакого сотрудничества/взаимодействия между ними нет и быть не может. Но если возможность такого взаимодействия всё-таки допустить, то перестанет оставаться загадкой не только сам факт признания иранской стороной своей вины («Признание — царица доказательств», разве не так?), но и трёхдневная задержка такого признания. Видимо, данный временной лаг был нужен для того, чтобы контрагенты выполнили свои обязательства по сделке.
Трамп в своих выступлениях, посвящённых иранской теме, неоднократно повторял, что в «атомной сделке» Барака Обамы с Тегераном, одним из условий было частичное размораживание иранских активов в США и несколько миллиардов долларов наличными, доставленных американскими самолётами. Где гарантии того, что успешный опыт этой сделки не был повторён после убийства генерала Сулеймана?
Тем более, что сегодня, повторим, и в Пентагоне, и в Лэнгли категорически отрицают свою причастность к ракетной атаке 3 января. В связи с этим возникает вопрос не только о том, кто конкретно это сделал: американские ЧВК или, например, израильские беспилотники, или кто-то ещё, — но и о том, что, вопреки чаяниям, Трамп ничего не приобрёл для грядущей избирательной кампании, зато утратил поддержку части военных и прочих силовых структур американского государства.
Вопрос только в том, насколько в курсе этих комбинаций российский президент и какое участие в них принимает (если принимает). Предварительный ответ на этот вопрос, несомненно, позитивный: в курсе и «держит руку на пульсе». Возможно, многие упустили из виду тот факт, что 29 декабря состоялся телефонный разговор президента РФ со своим американским коллегой, в ходе которого, цитируем официальное сообщение: «Владимир Путин поблагодарил Дональда Трампа за переданную по линии специальных служб информацию, которая помогла предотвратить совершение террористических актов в России (как пояснялось, речь шла об аресте двух российских граждан: 22-летнего Никиты Семёнова и 23-летнего Георгия Чернышёва, которые подозреваются в подготовке терактов). Обсуждён комплекс вопросов, представляющих взаимный интерес. Условлено о продолжении двустороннего сотрудничества в сфере борьбы с терроризмом».
Разумеется, «post hoc non est propter hoc» («после того — не значит вследствие того»), но этот разговор состоялся фактически накануне атаки на генерала Сулеймани, объявленного Трампом «террористом номер один», создавая определённый «задний план» для американского теракта, осуждённого практически всем миром.
Блиц-визит Владимира Путина в Сирию и Турцию 7-8 января в немалой степени послужил укреплению российско-турецкой связки в «ближневосточном треугольнике», не говоря уже о том, что «проиграв» глобалистам Иран, Путин «выигрывает» у них Европу.
Процесс продолжается и чреват ещё более неожиданными поворотами событий, которые пока идут на пользу России и способствуют разрушению американской гегемонии.
