Е.Бунтман ― Добрый вечер! Меня зовут Евгений Бунтман. И сегодня со своим особым мнением журналист Максим Шевченко. Максим, здравствуйте!
М.Шевченко ― Здравствуйте! В новой реальности, в новой виртуальной реальности, друзья.
Е.Бунтман ― Мишустина утвердили премьером. За него проголосовали депутаты почти все.
М.Шевченко ― Фракция КПРФ была против.
Е.Бунтман ― Нет, она воздержалась. Против не было никого.
М.Шевченко ― Ну, она не поддержала это, скажем так. Она не воздержалась. Позиция Зюганова была такая, что голосовать будем в зависимости от конкретных предложений, а не просто по факту того, что вот президент предложил. Поэтому будем считать, что не проголосовала.
Е.Бунтман ― Выглядит это на табло голосования, как — да, не против, нет, не против, — когда утверждали Мишустина.
М.Шевченко ― Короче, фракция КПРФ не проголосовала за Мишустина.
Е.Бунтман ― Вы как-то разобрались за полтора дня, что это за фигура и зачем она нужна?
М.Шевченко ― Ну, конечно, разобрался. Это фигура, которая не имеет никакого политического популистского веса внешнего. И на данном этапе Михаил Мишустин не претендует на то, чтобы стать преемником, например. Я не знаю, как будет к 23-му году. У нас правительство — это все-таки достаточно серьезная структура.
Е.Бунтман ― То есть человек специально для того, чтобы не претендовать быть преемником.
М.Шевченко ― В частности, да. И главное, это человек для того, чтобы Дмитрий Анатольевич Медведев претендовал на то, чтобы быть преемником. Там есть такая цепочка как бы в две итерации. Поставлен некий человек, который, как положено налоговику, занимается неким молчаливым делом сбора налогов и неприятным, хотя мытари, как и блудница, у нас входят в рай, как обещал Христос. Как говорится, это главарь мытарей, условно говоря, сборщиков налогов.
Не знаю, войдет ли он в рай, но в программе Познера он уже побывал, поэтому это ведь не вполне серый человек. Это человек, налоговик, который вместе с тем рассказал Владимиру Владимировичу Познеру, что его любимым литературным героем является Чебурашка.
Е.Бунтман ― Вот оно как.
М.Шевченко ― Отсюда возникает вопрос: кто в этой ситуации современной крокодил Гена? У нас есть один ответ на этот общий вопрос. Потому что у нас в стране только один крокодил Гена, но вот Чебурашка в данном случае. Он там много еще чего наговорил. Мы выяснили, что он автор музыки к песням Лепса…
Е.Бунтман ― Слов, не музыки.
М.Шевченко ― По-моему, музыки.
Е.Бунтман ― Еще хоккейный болельщик.
М.Шевченко ― Ну, это другое. А вот Лепс — это серьезно, потому что Григорий Лепс, великолепный певец, к которому я очень хорошо отношусь…
Е.Бунтман ― Любимый в народе, старшего поколения особенно.
М.Шевченко ― Любимый в народе и в антинародных элитах любимый. Но он запрещен, находится под американскими санкциями из-за того, что Министерство финансов США подозревает его в связях с криминальными авторитетами транснациональными и так далее.
Это как бы вопрос очень интересный: министр, руководитель Налоговой службы, премьер-министр имеет с вязи с, безусловно, великолепным артистом, к которому как к артисту нет никаких вопросов, но одновременно он как бы попадает автоматически в некую ситуацию, когда его личностью и его бизнесом, бизнесом его жены, на который обратил внимание Алексей Навальный, например…
Е.Бунтман ― Тут же.
М.Шевченко ― Тут же, мгновенно, да, 800 миллионов.
Е.Бунтман ― Издание НРЗБ об этом писала и Навальный писал.
М.Шевченко ― Достаточно большие деньги. Может быть, на это и американцы обратят внимание. Потому что Мишустин в своей биографии, по крайней мере, в начале, когда он был главой этого международного компьютерного клуба — видите, сколько я уже изучил про него, я целый день читал его досье самые разные, — он имел связи и с американскими, в том числе, компаниями. Рассказывали, что он даже с Биллом Гейтсом встречался. Но, правда, в очереди за какими-то гамбургерами где-то на какой-то конференции, где демократично стоял Билл Гейтс, но это не важно.
То есть это человек, который, так или иначе, опытный и, как его характеризуют многие, специалист в деле и сбора налогов и компьютеризации сбора налогов…
Е.Бунтман ― Технократ.
М.Шевченко ― То, что налоги платить и работать, вообще, с Налоговой службой стало гораздо удобней, чем, допустим, 5–6 лет назад, это я могу сам по себе просто подтвердить, потому что для меня это было всегда адом — сдавать налоговую декларацию. А с тех пор, как я стал еще и индивидуальным предпринимателем, это вообще превратилось в кошмар.
И вот я пришел как-то налоговую службу, и мне сказали: «Да нет проблем». Даже помогли заполнить, и я очень легко всё сдал. Это для меня было культурным шоком в каком-то смысле. Вот за это спасибо Мишустину.
Поэтому как бы, критикуя сам режим, я могу сказать, что этот человек, наверное, является прекрасным специалистом. Но по большому счету он, конечно, в данной ситуации туда направлен и поставлен по ряду причин. Надо обсуждать, не почему поставлен Мишустин, а почему ушел Медведев — это гораздо более важный политический вопрос.
Е.Бунтман ― То есть кого-то надо было туда поставить.
М.Шевченко ― И есть первый пункт: на эту позицию нельзя было поставить никого, кто претендует на пост президента Российской Федерации. А эти люди у нас счетные: это Сергей Семенович Собянин, это Сергей Кужугетович Шойгу, это Алексей Кудрин, и это, допустим, Антон Вайно, его называют тоже в каком-то смысле…
Е.Бунтман ― Кириенко еще забыли.
М.Шевченко ― Кириенко вряд ли, конечно, но в общем, он тоже. Но вот эта первая тройка, то есть Кудрин, Собянин, Шойгу… Чемезова еще называли, то Чемезов, на мой взгляд, это нереальная как бы кандидатура в этом контексте.
Е.Бунтман ― То есть все Сергеи. В этом есть что-то мистическое.
М.Шевченко ― Кроме Кудрина. Кудрин — Алексей. Поэтому вот поставлен человек, у которого таких амбиций никогда не было, который не связан ни с каким большим пулом силовиков. Как мы выяснили в ходе московских событий летних, что Собянин является лидером огромного финансового самодостаточного пространства. Москва — это там и серые кассы и черные кассы и белые кассы, и еще какие-то силовики, что вскрылось в деле Голунова, в частности.
В общем, каждый из них большой человек. А Мишустин в этой когорте тот самый исполнительный разумный Молчалин, которого Путин взял и поставил, сказал: «Эта позиция не является стартовой, а это позиция лидерская для борьбы за будущее президентство». Потому что и Путин сам начинал с премьерского поста бороться и начинал Медведев… Ну, как бороться. Это я в кавычках говорю, потому что никакой борьбы… У Путина-то, может быть, еще и была в 99-м году борьба С Примаковым какая-то, когда покойный Сергей Доренко показывал анализ мочи Евгения Максимовича по телевизору, обсуждал.
Е.Бунтман ― Серьезная была борьба.
М.Шевченко ― Но потом уже этой борьбы не было, потому уже всё решалось в кулуарах, так сказать. И смотрите, теперь они все находятся в позициях, когда они должны опираться на собственные силы и раскрывать собственные карты, когда они не могут спрятаться за фасадом Белого дома — ни Собянин, ни Кудрин, ни все остальные.
Каждому из них перед посланием, особенно Кудрину, дали возможность как бы вырваться вперед, подровнять свою стартовую позицию. Кудрину позволили в течение нескольких дней критиковать правительство и заявлять о том, что 3 миллиарда рублей ежегодно расхищаются и нацпроектов. Я же не ошибаюсь, правильно?
Е.Бунтман ― Кудрин довольно регулярно это делает.
М.Шевченко ― В общем, глава Счетной палаты — это очень серьезная позиция.
Е.Бунтман ― Он потребовал полномочий себе.
М.Шевченко ― Полномочий потребовал, что логично. Если расхищаются по 3 миллиарда — это огромные деньги, собственно говоря, наверное, полномочия…
Е.Бунтман ― Он фактически полномочий правительства себе потребовал, это очень любопытно было.
М.Шевченко ― У Шойгу тоже тут, как говорится, были свои бенефисы в конце декабря, на фоне ирано-американского обострения. Все военные эксперты выстроились как бы рядами и рассказывали…
Е.Бунтман ― Какие-то суперракеты показывали.
М.Шевченко ― Да, суперракеты, всё, что сбивалось, не сбивалось. На этом фоне Собянин выглядел как-то наиболее бледно. Ну, а чего ему выглядеть более ярко? Москва, она и так… Новый год в Москве…
Е.Бунтман ― Хорошеет.
М.Шевченко ― Да, она неизменно хорошеет и неизменно там триллионы ватт электричества тратятся на освещение Москвы и, стало быть, пиар московской власти. Ну, плюс еще под электричество можно списать огромное количество денег.
Е.Бунтман ― Давайте к Медведеву.
М.Шевченко ― Давайте к Медведеву. Медведев становится заместителем главы Совбеза. Глава Совбеза — это президент Российской Федерации действующий Владимир Владимирович Путин.
Е.Бунтман ― Мы пока не понимаем, кто такой зам главы Совбеза.
М.Шевченко ― Кто такой зам главы Совбеза мы не понимаем, но, я думаю, что тут за пониманием дело и не встанет, потому что наверняка уже всё это предусмотрели. Многие говорят, что это пост вице-президента в стране. Белковский, я знаю, об этом говорил.
Я так не думаю, что это позиция вице-президента. Я думаю, что если, допустим, центр силы… Вот Путин уходит, например, в 24-м году, все идет без всяких досрочных выборов президентских или парламентских. Об этом тоже говорят, запугивая всех, что не в 21-м году будут выборы в Государственную думу, а в 20-м.
Да, сейчас им, наверное, это было бы, может быть, даже несколько выгодно, потому что выборов же никаких нет, есть некий спектакль, который имитирует выборы. И сейчас «Единая Россия», глава которой Дмитрий Медведев, остающийся руководителем партии «Единая Россия», ушел из самого ненавидимого народом кабинета — кабинета премьера, в котором он провел пенсионную реформу, мусорную реформу и еще кучу всяких реформ в интересах всяких богатеев и правящей верхушки, ухудшающей в целом жизнь народа. Вот он ушел оттуда, значит, «Единая Россия» может делать вид, то она якобы не несет за это ответственность.
И, несмотря на то, что мы будем — оппозиционеры левые и другие — говорить, что нет, это правительство, которое возглавлялось «Единой Россией», которое продвигалось «Единой Россией», медведевское правительство, и что вам не удастся дистанцироваться от всей этой мерзости, которую вы принесли в страну и которая вызывает такое справедливое возмущение людей, они будут все равно помалкивать, утирать те плевки, которые будут на такое, виртуальное партийное лицо их лететь со стороны критиков и говорить, что ничего страшного, давайте двигаться дальше. У них такая позиция.
А дальше какая? Дальше есть некий Мишустин, который налоговик, который будет избегать публичных политических заявлений.
Е.Бунтман ― Вот про то, что дальше, давайте буквально через мгновение поговорим. Сейчас нужно прерваться. Максим Шевченко со своим особым мнением у нас в эфире.
Е.Бунтман ― Это особое мнение Максим Шевченко, про то, что будет дальше, давайте поговорим. Я хотел несколько возражений. Я не очень понимаю, неужели в этой конструкции, когда вся ответственность возлагается, как вы говорите, на ненавидимое всеми правительство, которое якобы проводило пенсионную реформу…
М.Шевченко ― Почему якобы? Оно и проводило.
Е.Бунтман ― Все понимают, что и президент точно так же к этому причастен, и вся структура власти к этому причастна. Неужели люди такие глупые, что не понимают, что дело не в Медведеве, ни в правительстве?
М.Шевченко ― Президент всегда может спрятаться за гиперзвуковые ракеты, за переговоры с Халифой Хавтаром каким-нибудь.
Е.Бунтман ― Он же взял на себя ответственность за пенсионную реформу.
М.Шевченко ― Поэтому до этого он дал слово, что пенсионная реформа не будет проводиться, он публично это говорил.
Е.Бунтман ― Да он обещал, что и Конституция не будет меняться.
М.Шевченко ― Поэтому он-то человек слова, он же рос на питерских улицах, как он нам сказал. И если он дал слово, он должен был объяснить, почему он меняет свое слово. То видео, где он обещал, что не будет пенсионной реформы, оно общедоступно в интернете, как ни чисти, оно есть там. И он потом объяснил, что это необходимость такая-сякая, пятая-десятая. Но формально это всё проводила партия «Единая Россия», и главным проводником глава партии «Единая Россия», бывший глава правительства Дмитрий Медведев.
Вот надо было вывести «Едро» из предстоящих политических коллизий и вернуть «Единой России» невинность такую. Одеть в такое, белое платьице, веночек на голову и сказать: «Вот это образование, — которое чего только не вытворяло за деньги ради благ за последние годы перед всей страной, — оно теперь как невеста на выданье снова».
Е.Бунтман ― Я не буду разбивать метафору, наверное, воздержусь от этого.
М.Шевченко ― Всё обнуляется. Вся предыдущая разгульность жизни, когда всем подряд, кто только не просил сверху, эта партия давала и всё делала, на любой запрос, который поступал сверху. Теперь они скажут: «Мы как бы находимся в некой… мы даже критиковать будем это…». Ну, правительство ведь оно не единоросское. Я, кстати, не знаю, Мишутин…
Е.Бунтман ― Беспартийный.
М.Шевченко ― Значит, вот типа теперь вместе с ОНФ и еще с какими-нибудь прилежащими гомункулусами политическими из какой-нибудь богдановской конюшни, допустим, можно активней изображать из себя оппозиционеров. И вернуться из политического статуса перед всей страной политической группировки, которое проводит любое самое мерзкое, самое ненавистное народу решение за редким исключением — кроме Натальи Поклонской, которая голосовала против пенсионной реформы, еще ряда людей, которые сбежали в этот момент: Сергей Железняк или Вячеслав Фетисов, сказавшись больными, как в песне Галича, себя объявили в отъезде…
Е.Бунтман ― Воздержались тоже.
М.Шевченко ― Воздержались. А в остальном, всё, что потребуют, всё сделают. Никакого возражения не будет. Надо опутать всю страну колючей проволокой — и тут они проголосуют, я думаю, за, если это будет исходить из соответствующего правильного места и соответствующего вышестоящего начальника, от которого они зависят. Так бровями поведет, скажет: «Надо, товарищи, надо». Они все сделают.
Так вот они теперь в преддверии 21-го года, того спектакля, который они хотят нам устроить — ведь они же заявляют, что они хотят 300 мест иметь, у них есть планы получить в Государственной думе — понятно, что легитимным, нормальным, электоральным способом это невозможно сделать. Это можно сделать только с помощью манипуляций , пологов, шантажа, давления на оппозицию, информационной монополии, запугивания, в общем, старых недобрых приемов…
Е.Бунтман ― Я не понимаю, зачем. Мы сейчас смотрим на Государственную думу — там есть оппозиция? Ну, хорошо, 41 человек, если мне не изменяет память, воздержался, потому что хоть какие-то вопросы были. Всё остальные — не очень оппозиция. ЛДПР совсем не оппозиция. «Справедливая Россия» совсем не оппозиция.
С.Шеварднадзе ― Но КПРФ — оппозиция.
Е.Бунтман ― Ну, с оговорками.
М.Шевченко ― Смотрите, чисто формально Мишустин беспартийный премьер, беспартийный кандидат. Поэтому позиция Зюганова, что надо определиться, выслушать, посмотреть, каких кандидатов он предложит, она в этом смысле логична. Если бы это был, как Медведев, кандидат «Единой России», который нес бы на себе также и всю политическую программу «Единой России», то тут, конечно, однозначно были бы против. В данном случае это, мне кажется, разумная позиция.
Надо посмотреть, а, может быть, там включат в состав министров представителей фракции КПРФ, например. Вдруг, вообще, так далеко зайдет политическая реформа какая-то, что они предложат коалиционное правительство. Тогда это другая политическая ситуация. Ну, например, Женя. Ну, это же было во Франции, было в других странах европейских.
Е.Бунтман ― Просто Максим Леонардович увидел гримасу скепсиса на моем лице.
М.Шевченко ― У меня тоже эта гримаса скепсиса, потому что я считаю, что это не надо просто власти совершенно. Но вдруг для чего-то, для каких-то своих целей, условно говоря, чтобы обезоружить перед 21-м годом КПРФ и снизить накал резко оппозиционной риторики. Потому что, как ни крути, КПРФ остается единственным ядром левой оппозиции. На левом фланге только КПРФ остается единственным электоральным ядром, опираясь на которое левая оппозиция может двигаться…
Е.Бунтман ― Есть разница, выборы будут в 20-м или в 21-м году?
М.Шевченко ― Конечно, есть. В 21-м году, я считаю, что так как у всех партий, у всех политических движений, у трех, допустим, возьмем — у КПРФ, ЛДПР и «Справедливой России» — все проекты, все планы исходят, во-первых, из тех бюджетов, которые партии собирают сами, так или иначе, эти партии не имеют неконтролируемого доступа к государственному бюджету как «Единая Россия». Им никто не будет из черной кассы выделять, понимаете…
Они не имеют широкой поддержки, которая бы позволила им собирать, как Навальному, краудфандингом.
М.Шевченко ― Может, они имеют широкую поддержку. Допустим, У КПРФ, я знаю, электорат — это люди небогатые в основном, достаточно бедные люди, которым иногда тяжело даже партийные взносы заплатить. Не потому, что они не хотят, а потому что при зарплате в 15, 12, 18 тысяч многим членам КПРФ даже отдать 100 рублей — это достаточно серьезно.
Е.Бунтман ― Но при этом и меценаты есть, безусловно.
М.Шевченко ― Может быть, и есть какие-то меценаты. Я говорю про партийные взносы сейчас. То есть уже заведомо не в равной ситуации. «Единая Россия» — это же власть. Это не партия никакая. У них неисчерпаемые финансовые ресурсы. Им ни к чему не надо готовиться, им не надо проводить никакие политтехнологические мероприятия, им не надо формировать списки. За них это всё делают. Соберутся ненавидящие друг друга Володин, Турчак и Кириенко и примут как бы договор, консенсус: «Вот здесь у нас идут эти, здесь идут те, здесь по одномандатным идут те, здесь — эти».
А к 21-му году все может быть нормальные партии, условно, три парламентские партии, которые не являются партией власти, у них все рассчитано на 21-й год. Поэтому сейчас в ситуации, если вдруг назначат выборы на 20-й год, это будет просто мошенничество со стороны властей, со стороны администрации президента.
Поэтому я не верю, что пойдут на такой беспрецедентный шаг, поскольку просто не могут подготовиться те партии, которые не получат прямой финансовой и организационной и информационной и политтехнологической поддержки от администрации президента, по сути, противозаконной. Поскольку президент, будучи главной не законодательного как бы пространства — его администрация по Конституции, которую мы обсуждаем уже два дня, не имеет права вмешиваться в эту избирательную процедуру. Хотя мы все прекрасно понимаем, что АП курирует партию «Единая Россия», курирует ее финансовую жизнь, бюджетную жизнь, политтехнологическую жизнь и так далее. Фактически эта партия состоит… доли участия: Володин, аппарат — Турчак и АП себе отожрало себе какую-то часть, особенно за счет выдвижения всяких деятелей культуры и разного рода журналистов.
Е.Бунтман ― Несмотря на все эти маневры, которые были…
М.Шевченко ― Мы НРЗБ. Потому что они это затеют, левая оппозиция ответит, например, то, что называется старым добрым словом — обострение классовой борьбы. Если нас поставят в эту ситуацию очередного нарушения нормального электорального процесса, то, как говорится, придется идти на улицы, придется активизировать масштабно протестное движение. Я думаю, что другого выхода просто нету.
Е.Бунтман ― Не могу к этому прицепиться. Что должно так зацепить левую оппозицию, чтобы она вышло на улицы? Она не вышла толком ни во время пенсионной реформы, ни в 2011 году, когда был этот транзит…
М.Шевченко ― А толком — это что значит? Вот, допустим, могу сказать, я был на двух митингах. Вот в Коми, где было порядка 7 тысяч человек. В мороз пришли.
Е.Бунтман ― НРЗБ в Москве и в Петербурге выходят.
М.Шевченко ― Вам просто кажется, что только Москва и Петербург — это митинги. Все-таки Карабаново — маленький достаточно город во Владимирской области — 5 тысяч, в Александрове…
Е.Бунтман ― Их никто не замечает. Цинично звучит, но их никто не замечает.
М.Шевченко ― Вот этот вот вопрос. Никто не замечает, только вы видите только митинги на Сахарова. А я могу сказать, по всей стране…
Е.Бунтман ― Извините, не только митинги на Сахарова.
М.Шевченко ― Женя. По всей стране происходят протестные движения: Шиес, Сыктывкар, Архангельск, Сибирь. Здесь не только массовость играет роль. Здесь играет роль сам настрой людей.
Е.Бунтман ― Просто, когда говорят про обострение классовой борьбы, нужна массовость для этого, безусловно.
М.Шевченко ― Нет, не обязательно. Ты заблуждаешься. Партия большевиков не была массовой партией, в отличие от партии эсеров, но победила именно партия большевиков, потому что она обладала мировоззрением ясным, четким, научным. Она обладала дисциплиной и она обладала правильным целеполаганием.
Е.Бунтман ― Но мы немного не туда пошли…
М.Шевченко ― Мы пошли туда, куда надо, потому что они нам не оставляют выбора. Если они будут продолжать эти манипулятивные действия, которые они сейчас начали — а они их, скорей всего, будут продолжать, — то они не оставляют выбора.
Но, мне кажется, что здесь есть еще момент, если возвращаться к Медведеву, Мишустину и ко всей этой конфигурации. То есть понятно, что путинская эта группа не хочет упустить власть, она всеми этими начатыми манипуляциями решает главные задачи: чтобы не было непредсказуемых ситуаций, которые могли бы опереться на выборное законодательство или какое-либо еще.
Е.Бунтман ― То есть выстраивают такие институциональные укрепления.
М.Шевченко ― Допустим, Госсовет. Проговорил он про Госсовет. Никакого Госсовета, естественно, иначе как совещательной структуры, в которую входят губернаторы, еще там ряд… там, Совет Федерации, по-моему, не предусмотрено. Госсовет — это совещание, на которое президент, когда сочтет нужным, собирает политиков региональных или каких ему надо, силовых, например. и с ними проводит совещание какое-то по вопросам.
Что такое в этой анонсированной структуре Госсовет? Значит, готовится какой-то закон о Госсовете. Изменения в Конституцию. Но в тех предложениях по Конституции, которые он внес, Госсовет не упомянут.
Е.Бунтман ― Ни, ничто не мешает…
М.Шевченко ― Ну как? Мешает, потому что есть процедура. Мешает.
Е.Бунтман ― Значит, будет какая-то запущена процедура.
М.Шевченко ― Значит, не сейчас, а позднее, в следующем году можно ждать каких-нибудь инноваций по Госсовету.
Е.Бунтман ― Или в этом году. Год только начинается.
М.Шевченко ― Ведь дано поручение в мае провести… Я, правда, не понимаю, это не референдум… Там есть такие вопросы, на которые я, не будучи юристом, не могу дать ответ. Вот в мае — это что будет по этим изменениям в Конституции — референдум?
Е.Бунтман ― Давайте теперь чуть подробнее про Конституцию, про анонсированные изменения.
М.Шевченко ― НРЗБ за Константина, как мы поняли из фильма «Союз спасения». НРЗБ до этого читал, конечно. За Константина и жену его Конституцию.
Е.Бунтман ― Есть вещи пока неясные мне и поэтому, и о них, наверное, спрашивать я не буду.
М.Шевченко ― А уж, тем более, мне.
Е.Бунтман ― Есть Конституционное совещание, где будут самые достойные люди…
М.Шевченко ― Уже список есть.
Е.Бунтман ― Денис Мацуев, пианист. Захар Прилепин, писатель.
М.Шевченко ― А что за ирония такая? Вы что, считаете, что они недостойны?
Е.Бунтман ― Я думал просто, что этим юристы будут заниматься. Не очень понятно, почему этим будут заниматься пианисты и гимнасты при всем моем уважении к их таланту разнообразнейшему.
М.Шевченко ― Чтобы показать срез гражданского общества. Рассматриваете это не в юридическом контексте, потому что юридическая процедура в России приводит к отрицанию власти как таковой. Потому что власть противоречит нормальной юридической реальности, поэтому как только включается закон или Конституция, или закон о выборах, то она диалектически начинает опровергать — юридическая реальность — саму власть, которая существует, прилагая огромные усилия к борьбе с законами. Власть, с одной стороны, эти законы издает и потом сразу же начинает с ними бороться.
Поэтому это было принято решение показать срез гражданского общества. Там есть и политики. От КПРФ Юрий Афонин, по-моему, если мне память не изменяет. Он идет в списке первым. Есть еще разные люди.
Е.Бунтман ― Казаки какие-то. Ну, казаки я еще понимаю…
М.Шевченко ― Долуда, который не казак, но возглавляет казаков. Есть такой. А что вас смущает, собственно? Что там юридического обсуждать?
Е.Бунтман ― Давайте смоделируем это обсуждение.
М.Шевченко ― НРЗБ или там Морщакова есть тоже?
Е.Бунтман ― Нет, по-моему, Морщаковой нет.
М.Шевченко ― Там ни Олега Румянцева, который был одним из тех, кто работал над Конституцией 93-го года, когда на развалинах парламента… Там еще ряд других людей, поэтому что…
Е.Бунтман ― Как должно проходить обсуждение Конституции, чтобы в нем принимали участие, условно говоря, Мацуев и Прилепин?
М.Шевченко ― Это не Конституции, а это будет обсуждать какое-то положение. Они скажут: «Президент решил вот так-то». Дальше люди будут, наверное, высказываться по этому поводу. Глава белорусской национально-культурной автономии. Опять-таки уважение к союзному государству.
Е.Бунтман ― Ну, если будут выдвигать идею объединить Россию и Белоруссию, то он, конечно, должен высказаться.
М.Шевченко ― Я думаю, что найдутся в Белоруссии люди, которые выскажутся на эту тему и помимо него.
Е.Бунтман ― Ну, хорошо, давайте все-таки про серьезные вещи. Вроде несколько будет изменений. Во-первых, изменения в той части, которая касается президента — вот эти два срока подряд, не подряд, только два срока…
М.Шевченко ― Ну, понятно, что «если ни я, то никто» — это называется. Давайте переводить эти изменения на человеческий язык.
Е.Бунтман ― Медведев будет баллотироваться неа один срок. Это достаточно человеческий язык?
М.Шевченко ― Да. А почему на один? Он на два может. Там же подряд.
Е.Бунтман ― Нет, как раз не подряд…
М.Шевченко ― Медведев, значит, на один срок.
Е.Бунтман ― Видимо, это имеется в виду как раз, специальная такая медведевская статься. Дальше — приоритет национальных законов над международными.
М.Шевченко ― Я прочитал массу экспертных мнений. Больше всего я доверяю Павлу Чикову, главе «Агоры», юристу с большим опытом. Он говорит, что это никак не повлияет, чисто популистское заявление. Оно может коснуться только каких-то международных соглашений, договоров. Но каких? Я теряюсь просто в догадках просто, о чем идет речь.
Если выйти за рамки Российской Федерации, как за рамки резервации, где правит крупный капитал по мандату международного капитала с помощью силовиков, в мировое пространство, то удивительным образом эти перемены совпали с подписанием американо-китайского стратегического договора, который для судеб мира является в неисчислимое количество раз более существенным событием, чем то, что происходило вчера в Москве.
Е.Бунтман ― Какая связь между этими двумя событиями?
М.Шевченко ― Дело в том, что американо-китайский договор стратегический, он определит на ближайшие 20 лет как минимум, а то и больше, финансовую структуру мировой экономики, движение потоков мировой экономики. Он определит, какие страны относятся к китайской сфере влияния, а какие относятся к американской сфере влияния. Фактически это будет договор, который формально регламентирует налоговые и экономические всякие преференции совместные.
Уже Трамп сказал, что это величайший, выгоднейший договор в истории американской нации. Он фактически мир делит пополам. Вот эта часть мира будет китайская, вот эта часть мира будет американская. Вот здесь будет господствовать американская экономика, здесь будет господствовать китайская. Они будут не воевать, они будут конкурировать, как они считают. Но они будут связаны друг с другом.
Но при всем при этом какие-то страны будут, понятно, относиться к числу китайских сателлитов — это Иран, например, который полностью сегодня зависит от Китая, и мне абсолютно понятно, что этот инициированный американцами кризис против Ирана, это было в преддверии подписания этого договора: демонстрация китайцам возможности, которые американцы имеют, чтобы сорвать, как говорится, планы китайцев..
Е.Бунтман ― Связь между российскими событиями…
М.Шевченко ― Огромная связь. Смотрите, во-первых, у вас премьером становится человек, который связан с программами компьютеризации. Он сразу заявляет о Яндексе, как об одном из приоритетов. Яндекс, так или иначе, будет вписываться в мировое, глобальное информационное пространство.
Е.Бунтман ― Но больше хвастать особенно нечем.
М.Шевченко ― Подождите. …Которое сегодня является важнейшим местом конкуренции между американцами и китайцами. Потому что китайцы лидируют сегодня в мире в технологии искусственного интеллекта и 5G, по крайней мере, в их применениях в соцсетях, в больших общественных пространствах.
Понятно, что Россия с ее диким отставанием, криминальными элитами, коррупционной системой и попытками разных кланов правящей верхушки продаться то Китаю, то европейцам, то Америке, то и Израилю, она тут, как говорится, не рассматривается как субъект, но она рассматривается как объект. И в рамках глобального соглашения американо-китайского то, что происходит в Москве, рассматривайте совсем по-другому. Во-первых, фиксируется приоритетное право определенной группы людей сохранять за собой власть, то есть быть по-прежнему решалами. Регуляторами в вопросе, кому принадлежит…
Е.Бунтман ― Кто-то сомневался?
М.Шевченко ― Конечно, есть сомнения. Есть Семья, так называемая, которая совсем по-другому смотрит на эти вещи, которая теснейшим образом связана с транснациональными американскими компаниями, которая по иному смотрит на отношения с Китаем. Поэтому в России не монополизма власти. Это вам так кажется. Есть несколько кланов, есть несколько групп, которые по-разному как бы здесь присутствуют и имеют разных партнеров, разных покровителей в мировом пространстве.
Вот, условно говоря, фиксация группы Путина — Путин, Медведев, Патрушев, — которая блокируется вокруг Совета безопасности, который концентрирует в своих руках силовые ресурсы, стало быть, часть экономических ресурсов тоже. Вывод как, постановка Мишустина, не имеющего связи с крупным бизнесом, кроме того, что у него есть досье на всех без исключения представителей этого бизнеса. Я думаю, что это, в том числе, и определенная рокировка не потому, что кто-то боится Навального или Ходорковского, или КПРФ, левой оппозиции, а это рокировка в преддверии тех масштабных событий, которые происходят в мире, в мировой экономике, в мировой экономической системе. Потому что им очень страшно, их судьба не зависит от внутреннего электорального процесса, который они могут легко контролировать с помощью насилия, подлогов, диффамаций, запугивания и так далее. А вот от воли Пекина или Вашингтона их судьба очень даже зависит.
И поэтому если с Ираном понятно — он находится в сфере китайской политики, Саудовская Аравия понятно — она находится в сфере американской политики. А с Россией непонятно. В России присутствует сильная прокитайская лоббистская партия, сильная партия лоббистская республиканских элит, Демократической партии США, Евросоюза, глобальных транснациональных спекулятивных диаспор и так далее. Россия остается по-прежнему открытым рынком, поэтому фиксация центра власти за Путинской группировкой вокруг Совбеза.
Е.Бунтман ― Вы считаете, что это происходит именно фиксация и перенос центра…
М.Шевченко ― Не перенос, а укрепление, цементирование. Это создание форм защиты за счет некого искусственного формирования суверенитета. Искусственно, подчеркну, потому что суверенитет опирается на нацию. Но Путин не говорил о гражданах Российской Федерации как о представителях нации, он не говорил о них как о людях, которые имеют права и свободы. Он говорил о них, как Собакевич мог бы говорить о своих крестьянах. Вот мы все говорим — крепостное право…
Е.Бунтман ― Ну, как же референдум?..
М.Шевченко ― Это же не референдум никакой, потому что референдум — это совсем другое. Потом, у нас референдумы какие? У нас весной 91-го года все голосуют за сохранение Советского Союза, а в декабре 91-го голосуют уже по-другому. Референдум у нас как дышло: куда повернул, туда и вышло, понимаете? Тем более, на фоне имеющихся в руках тех, кто контролирует власть, инструментов насилия.
Е.Бунтман ― А возьмут люди и проголосуют против изменений в Конституцию.
М.Шевченко ― Нет, они не проголосуют. Даже если они проголосуют против, вы об этом не узнаете. Важно не как проголосуют, а как посчитают — это главный закон российской политической системы.
Поэтому мы возвращаемся в такую категорию мертвых душ типа «мы вам бабок дадим, а вы плодитесь и размножайтесь побольше». Я понимаю, что Северный Кавказ воспринял о материнском капитале с ликованием. Я очень рад за моих друзей на Северном Кавказе, у которых 4, 5, у некоторых 6 детей, от одной жены, от двух жен и так далее. Очень хорошо. Ситуацию в российской глубинке такими мерами не лишишь. Если ты обращаешься к своим гражданам в коренных российских землях как крепостным: «Мы вам денег дадим, а вы идите там… давайте совокупляйтесь и детей еще давайте…».
Е.Бунтман ― Ну, вот адресная помощь.
М.Шевченко ― Адресная помощь. Это оскорбительно. На эту тему уже бесконечное количество шуток. Менять надо экономическую, социально-политическую систему в целом, чтобы люди ощущали себя гражданами, чтобы люди ощущали себя защищенными в своем бизнесе, в малом, среднем, в своей собственности не очень большой на землю.
Ведь в России произошло то, против чего в Англии практически было восстание людей в XVII веке — огораживание. Посмотрите, земли, которые были когда-то колхозными, совхозными, они теперь являются частными. Люди не могут выпасать скотину, живущую на селе, люди не могут даже собирать грибы и ягоды в частных лесах. Земля принадлежит узкой группе людей по всей стране. Это так и происходит. Какая тут рождаемость? Значит, надо относиться как к холопам своим: «Вот тебе 600 тысяч, иди обрюхать свою бабу, пусть она родит еще мне солдата и еще одну душу податную родит».
Поэтому мы вернулись в гоголевскую ситуацию. Это «Мертвые души». Вот есть плохой помещик Плюшкин, у него плохо живут крестьяне. Плохой помещик Манилов, который там чай пьет на мосту — у него плохо живут. Коробочка — у нее уже получше живут. А у Собакевича крестьяне просто блаженствуют. Поэтому политическая задача всего, что мы услышали: все должны стать крепостными Собакевича, а вот правительство должно стать Собакевичем. В этом заключается суть последних дней.
