Северный океан — белоснежно-синее, отполированное ветрами бескрайнее поле вечного льда перед глазами. Низкое, едва отжавшееся от горизонта багрово-красное солнце. Трескучий мороз. Сама мысль о том, что по этому океану можно плыть, кажется кощунственной. Здесь вечное царство снега и холода. Здесь вода замурована под ледяным панцирем уже тысячи лет. Арктика!
Но мы — плывём!
Тысячетонная громада атомного ледокола наползает на лёд, и он лопается под бронёй форштевня с артиллерийским грохотом. Во все стороны молниями разбегаются разломы, раскалывая вековой панцирь льда. Сине-зелёные ледяные громады одурело вздыбливаются перед корпусом корабля, в бешенстве наваливаются на борта, пытаясь раздавить чужака, пробить его стальную шкуру, и утратив в этом последнем броске мощь, бессильно подминаются под него, разбиваются, оседают и уходят куда-то вниз. Оттуда наверх вырывается клокочущая белой пеной вода и возникает ощущение, что ледокол идёт не по океану, а по кипящему молоку…
Ледокол напоминает живого исполина. Здесь и в помине нет убаюкивающей монотонной корабельной качки. Вместо этого он то и дело вздрагивает, переваливается с борта на борт, то проседает в прорубь, то снова наползает на лёд. Палуба вздрагивает под ногами, словно гигант в нетерпении пытается разорвать связывающие его путы. Но это только иллюзия! На самом деле, торопливость, нетерпение — качества, которых у ледоколов нет ни в природе, ни характере, ни в конструкции. Наоборот, работа ледокола — это упрямство, возведённое в абсолют, когда он день за днём пробивается сквозь ледяной панцирь к далёкой цели.
За кормой ледокола образуется канал битого льда: у его краёв — настоящая морена ломаных льдин всех цветов. В центре — жидкая ледяная каша, которая в лучах чахлого арктического солнца сияет и искрится, как сказочная россыпь алмазов.
В полукилометре за ледоколом по каналу, пробитому во льду, в затылок друг другу, как солдаты в строю, медленно идут суда. На их борту — продовольствие, топливо, стройматериалы для новых российских арктических баз. И вооружение, которое скоро встанет здесь на дежурство и прикроет это ледяное безмолвие невидимым, но непроницаемым для врага щитом.
Если первые ледоколы были исключительно деревянными и в прямом смысле слова таранили лёд, быстро разбивая о его толщу свои корпуса, то уже в конце XIX века в России было разработано судно, ставшее предтечей всех современных ледоколов. Русские изобретатели решили не бить лёд специальными таранами, а продавливать его огромным весом стального корабля, имевшего яйцеобразную форму и потому не боявшегося затирания во льдах. При сжатии его просто выдавливало на поверхность! Русскими инженерами был изобретён и «ласточкин хвост» — «М-образная» корма ледокола, к которой могло пришвартоваться буксируемое судно, став с ледоколом одним целым и усиливая своей массой и своими машинами его ледокольные возможности.
Многие годы Россия располагала самым большим ледокольным флотом в мире. В России эксплуатировалось шесть атомных и тридцать девять дизель-электрических ледоколов. И этот флот обеспечивал нам стратегическое превосходство в Арктике и северных широтах.
Для сравнения: у Дании — четыре ледокола, у Норвегии — один, у США — три, у Канады — два тяжёлых ледокола и более десятка ледоколов малого класса.
Сегодня идёт активное перевооружение нашего ледокольного флота. Взамен выводимых из эксплуатации старых атомоходов, строятся новые, ещё более мощные. Только в Арктике России необходимо иметь минимум шесть атомных ледоколов. Такая атомная эскадра позволит ежегодно доставлять по Северному морскому пути пять миллионов тонн груза.
Но не стоит думать, что ледоколы предназначены исключительно для мирной деятельности. Это не так! Ледоколы крайне востребованы и военно-морским флотом! Так, первым заданием нового ледокола «Илья Муромец» стала проводка атомной подводной лодки «Юрий Долгорукий» из Баренцева моря в Белое. После этого «Илья Муромец» принимал участие в десятках различных походов, манёвров и учений Северного флота. В настоящее время судно привлекается как к проводкам, так и к обеспечениям испытаний новых кораблей и судов — например, к обеспечению испытаний океанографического исследовательского судна «Академик Александров». Сегодня Россия создаёт в Арктике 10 поисковых станций, 16 портов, 13 аэродромов и 10 позиций для войск ПВО. Возобновляют работу дрейфующие станции, последняя из которых была закрыта в 2013 году.
Я вспоминаю май прошлого года. Санкт-Петербург, Балтийский завод. Без мачт и сетей антенн серая угловатая глыба ледокола больше похожа на какой-то айсберг. Глухие, без иллюминаторов, высокие борта, яйцеобразный нос, похожий на громадный лоб великана, только усиливают это сходство. Он холодной тысячетонной громадой застыл на стапеле, молча и равнодушно взирая чёрными громадными глазницами якорных клюзов на густую толпу, окружившую ложе, где он царственно возлежал.
Казалось, никто и ничто не заставит его очнуться ото сна, сдвинуться с места. Но маленькие мураши — люди, его создавшие, — знали своё дело. Сквозь сон гигант услышал тихий хлопок — традиционная бутылка шампанского, разбитая женской рукой о его корпус, искрой пробежала по огромному корпусу. Оглушительно зашипела газосварка, и голубое жало огня вонзилось в мощный стальной двутавр «задержника» — пуповину, которая связывала ледокол с землёй. Жало поползло вниз, засыпая бетон фонтаном искр, разрезая крепь, оставляя за собой оплывающую огнём багрово-золотую щель. Пуповина слабела, истончалась, и по кораблю вдруг пробежала дрожь, словно бы он, очнувшись, почувствовал дыхание родной стихии, плескавшейся прямо у его кормы. Потянулся к ней всей своей тысячетонной тушей. Голубой клык сварки продолжал резать сталь. Вот он прошёл половину пути, две трети — и вдруг с грохотом артиллерийского выстрела «задержник» лопнул. И в то же мгновение ледокол мягко тронулся с места, бесшумно, словно во сне, заскользил к воде, набирая скорость. В Неву он вошёл, глубоко вспоров тёмную плиту реки, вздыбив её огромным горбом, отправив колоссальную волну на дальний берег. Пятьдесят метров, сто, двести… Синяя громада с бурлением и плеском входила в воду. И вот уже «Урал» весь вошёл в Неву, закачался на волнах. Тотчас зазвенели цепи отданных якорей, удерживая гиганта от неконтролируемого дрейфа. Спуск завершён!
16 тысяч тонн — столько весил «Урал» на тот момент. Ещё столько же добавится в процессе достройки. На его борту уже установлены два новейших реактора. Срок их службы — сорок лет. И в этом году самый мощный в мире: 80 тысяч лошадиных сил, 60 мегаватт, — ледокол должен войти в состав российского флота.
А в ЦКБ «Айсберг» заканчивается проектирование ледокола «Лидер» мощностью 120 мегаватт, который позволит сделать навигацию по Северному морскому пути непрерывной… Будущее Арктики — за Россией!
