— Андрей Ильич, накануне Дня Победы в интернете активно распространялось видео с репликой телеведущего Владимира Познера.
Вот что он, в частности, сказал: «У меня возникла параллель между ГУЛАГом и нацистскими лагерями. Я помню, когда вдруг возникла эта мысль: «А в чём разница?» Она в деталях только. А так разницы никакой, потому что по уровню бесчеловечности, жестокости — это совершенно одного порядка вещи. И вина за это лежит не только на Сталине, вина лежит на народе, потому что народ поддерживал это. Это надо объяснять людям, должно быть чувство вины. К сожалению, у нас не было Нюрнбергского процесса».
Как вы могли бы прокомментировать такие высказывания?
— Познер на ТВ реализует антисоветскую программу. У антисоветчины в РФ довольно ограниченный набор ходов, которые повторяются уже тридцать с лишним лет, с перестроечных времён; в свою очередь, это повторение избитых западных пропагандистских штампов времён Холодной войны.
Это следующие темы: лагеря (ГУЛАГ) (отсюда тезис о коллективной вине и призывы к ныне живущим к коллективному покаянию за «преступления сталинизма»); Сталин и победа в войне а) сверхдорогой ценой; б) вопреки Сталину; в) победил народ, а не система. Вот и весь набор — лживый, тупой, но ничего другого нет.
Обратим внимание: Познер выдёргивает «сталинские» и «гитлеровские» лагеря, приравнивает их — и там, и там кошмар. Но ведь лагеря — это везде кошмар: не только в СССР и в Третьем рейхе, но также лагеря, куда во время англо-бурской войны британцы швыряли буров с их жёнами и детьми; австрийские лагеря для славян во время Первой мировой войны; польские лагеря, в которых после советско-польской войны было замучено и заморено голодом более ста тысяч красноармейцев. Но Познер сравнивает именно советские («коммунизм») и немецкие («нацизм») лагеря, чтобы типологически подтянуть СССР — к Третьему рейху, а коммунизм — к нацизму. Такой подход находится в русле той пропагандистской войны, которую Запад ведёт против РФ (соответствующие решения Совета Европы, кампании в СМИ и т.п.). Совершенно понятно, на чьей стороне здесь Познер и какую задачу он решает.
Приравнивание «сталинизма» и «гитлеризма», СССР и Третьего рейха, помимо прочего, решает задачу возложить равную вину за развязывание Второй мировой войны на Германию и СССР, чтобы таким образом обесценить нашу Победу. Показательно, что разговоры подобного рода с постоянством резко активизируются в канун 9 мая. Тема вины и покаяния за неё поднимается для того, чтобы обесценить советскую историю, советский опыт и, главное, советские достижения. Признание вины и покаяние (причём коллективно каяться должны ныне живущие за то, что происходило почти сто лет назад — в другую эпоху, жившую совсем по другим нормам во враждебном окружении в преддверии войны) лишает воли и идентичности.
За требованием каяться скрывается, по сути, требование признать неправильной, отклонением от «нормы» нашу историю в ХХ веке. А поскольку неправильным называют и самодержавие, то вся русская история оказывается отклонением от «нормы», которой объявляется, конечно, Запад, столь любезный Познеру. В связи с этим вопрос: а что же тогда Познер делает в столь нелюбимой им России? Надо уезжать на Запад, как ему это и посоветовал Дмитрий Певцов. Но в том-то и дело, что на Западе Познер никому не нужен, и не только потому что он плохо образован и не блещет интеллектом, он должен заниматься антисоветской, а по сути антироссийской пропагандой именно в России. Нелегко Познер свой хлеб зарабатывает: есть и гадить в одном и том же месте — сомнительное удовольствие. Впрочем, как говорят жители его любимой страны: «Avec de la patience on arrive à tout» — «Терпением можно достигнуть всего». В данном случае главное — потерпишь и принюхаешься.
У покаяния как акта есть одна серьёзная проблема. Покаяние — акт сугубо индивидуальный, личностный. Коллективного покаяния не бывает — как и коллективной вины. Сама идея коллективного покаяния вытекает из идеи коллективной вины, производна от неё. Тема коллективной вины как таковой активно муссировалась нацистским режимом. Затем коллективную вину — ответка — возложили на немцев англосаксы и евреи. Неизмеримо более гуманным был подход к немцам Сталина — вождя страны, больше всех пострадавшей от гитлеровского режима. Заявив, что гитлеры приходят и уходят, а немецкий народ остаётся, Сталин снял вину с немецкого народа, возложив её на нацистский режим, разведя народ и режим. Познер же полагает, что вину разделяет и немецкий народ. Так же считали англосаксы, подвергшие варварским бомбардировкам именно гражданское население Германии фосфорными бомбами, а гражданское население Японии — атомными (Хиросима, Нагасаки), хотя ни в отношении Германии, ни в отношении Японии военной нужды в этих бомбардировках не было. Но я что-то не слышал ни призывов либеральной публики в РФ к англосаксам каяться за эти преступления, равно как и за уничтожение миллионов индейцев, индийцев, африканцев — а ведь такие преступления против человечности срока давности не имеют. Однако претензии у этой публики только к СССР, только к русским.
С учётом того, что покаяние — акт индивидуальный, можно порекомендовать Познеру начать с себя и покаяться за то, что долгие годы обслуживал тоталитарный (если пользоваться его терминологией) режим, успешно делал в нём карьеру. Я хорошо помню его внешнеполитические комментарии советских времён. Понятно, что далеко не только Познер колебался и колеблется «вместе с курсом партии», но не надо призывать к покаянию других, это — как вера, дело интимное.
Три четверти века прошло со времени Победы советского народа в величайшей войне. Величайшей для нас она была не только по количеству жертв. Суть в том, что Третий рейх, гитлеровский режим, в отличие от всех исторических противников России, поставил задачу физического и метафизического уничтожения русских и других коренных народов России, стирания нас из Истории, чего не планировали ни французы в 1812 году, ни германцы в Первую мировую. Поэтому для исторической России ставки в Великой Отечественной войне были настолько высоки, как никогда в истории. И то, что советский народ одержал Победу, говорит о нескольких вещах.
Во-первых, о силе советского народа, и, в первую очередь, стержневого, государствообразующего русского народа. Поэтому после войны Сталин и произнёс свой знаменитый тост: «За русский народ!» Во-вторых, это была победа социалистической системы в её сталинском варианте, победа сталинской системы. Перестроечная и постперестроечная шпана постоянно твердит, что «Победу одержал народ, а не система», «Победа одержана вопреки системе», «Победа одержана вопреки Сталину», «Позор сталинизму!» (так и вспоминается шакал Табаки из «Маугли» с его «Позор джунглям!»). В «вопрекистских» агитках логический идиотизм доходит до предела! Суть в том, что народ, не организованный в систему, — это толпа. И то, что произошло с Российской империей на фронтах Первой Мировой в 1917 году, демонстрирует это, как сказал бы Набоков, со «стеклянной ясностью». В войнах побеждают системы. Причём наша система победила не только на фронте, но и в тылу. Победил дух советского патриотизма. Люди знали, за что они бьются.
Про 1930-е годы нам талдычат, что это репрессии, и больше ничего. Репрессии, которые представляли собой последний этап холодной гражданской войны, — бесспорно, трагедия. Однако это — лишь одна из сторон очень сложного, многостороннего процесса становления новой системы, и мерить этот процесс, оценивать его только с точки зрения репрессий — грубая ошибка. Почему-то к погрому 1990-х наша либероидная публика подходит совсем с других позиций, забывая о ежегодной убыли населения в 800-900 тысяч человек.
Именно в 1930-е годы был выращен, воспитан модальный тип советской личности. И этот модальный тип личности советского человека сломал хребет вермахту. Этот человеческий тип верил в победу — свою, своей страны, своего строя. Как рассказывал мне отец, сразу после окончания академии им. Жуковского ушедший на фронт, закончивший войну в Берлине и расписавшийся на Рейхстаге, ни у него, ни у его друзей не было сомнений в победе даже летом 1941 года.
Кстати, именно в июле-августе 1941 г. был заложен фундамент Победы. Да, были поражения, было несколько миллионов пленных, но самое главное — это сопротивление Красной армии, её контрудары сорвали блицкриг — а Гитлер мог победить только блицкригом. Советская армия у него эти месяцы жёстко отобрала, лишив шансов на победу, и уже в сентябре-октябре 1941 г. некоторые генералы вермахта записывали в дневнике, что войну им выиграть не удастся.
Встречая 75-ю годовщину Победы в Великой Отечественной войне, мы, конечно, должны помнить о цене, которую мы заплатили, но мы также должны помнить и о том, что победили не отдельные люди, не сумма людей, а надличностная система со стержнем в виде модального типа личности, воспитанного в 1930-е годы. Повторю: эти годы нельзя сводить только к репрессиям, и к лагерям. Ну, а нам остаётся быть достойными победителей.
Post Scriptum. С экрана к нам обращается поживший человек. Он нам лжёт. Он лгал всегда: в советское время — в пользу советского режима, в антисоветское — в пользу антисоветского. Менялись режимы, а ложь никуда не девалась — ложь как способ бытия. Верующий человек мог бы задуматься — ТАМ, после смерти за ложь надо будет отвечать. Перед атеистом такой вопрос не стоит. Однако его ситуация в этом плане ещё тяжелее. Как сказал один из героев романа Франклина Йерби: «Иуда, брат мой»: «Смерть — не наказание, жизнь — наказание». Жизнь как перманентная ложь — что это, если не страшное наказание? И если ТАМ ничего нет, если всё — только здесь, то, выходит, экзистенциально у перманентного лжеца ничего и не было, кроме сплошного наказания, даже если оно обеспечивало сытную пайку. О том, что жизнь во лжи — это рабство, я уже и не говорю, прав был Альбер Камю: «Свободен тот, кто может не лгать». Забавно, когда люди с рабской психологией, рабы по своей сути, пытаются учить других свободе, чести и достоинству. Проститутка, проповедующая добродетель невинности, и то выглядит приличнее.
