Когда в 1912 году в Российской империи отмечалось 100-летие победы над Наполеоном, нашлось несколько живых свидетелей того времени. И, возможно, некоторые из долгожителей застали правнуков своих внуков. Если не призываешь выверять метрики, а принимаешь на веру такой пример связи поколений – задумываешься о том, как, с кем и какими встретим мы через четверть века столетний юбилей Победы в Великой Отечественной войне. Сколько каждый из нас сохранит свидетельств правды, добытой не из учебников и архивных документов, а из рассказов тех, кто прошёл «долгие вёрсты войны»? Отпустим мы Победу в туманное прошлое или сумеем сберечь её – яркую, лучистую, родную – в настоящем? Устремимся, вдохновлённые её величием, к новым победам, или, поникшие, обессилевшие, измельчавшие, устыдимся самих себя рядом с ней?
«Внуками Победы» все мы именуемся сегодня собирательно. Я -тридцатитрёхлетний – правнук Победы: мой прадед пропал без вести в первые месяцы войны. А годящиеся по возрасту мне в сыновья и дочери – уже праправнуки победной весны. Это счастливые дети: они успели увидеть фронтовиков как поколение, как эпоху, как образ жизни, как мировоззрение. Застали дивизию, что когда-то была огромной армией. Им, праправнукам, собирать последние, золотые, крупицы воспоминаний.
Мы уповаем, что Бог наделит ветеранов долголетием старца Симеона, прожившего триста шестьдесят лет в ожидании Спасителя. Но следующее поколение детей застанет героев уже, как чудо, впитает в основном воспоминания о воспоминаниях, свидетельства о свидетельствах, переданные старшими.
Больно, что ещё при живых ветеранах так бессовестно переписывают историю. Вживляют в историческую память, ставшую для нас генетической, больные гены лжесвидетельств, старательно взращивают исторического мутанта. Больно, что венец Победы примеряют на себя те, кто до поры был подобен обезьяне на вершине холма, кто включился в войну только тогда, когда стал ясен её исход. Таким псевдопобедителям ещё в 1944 году ответил поэт Николай Глазков:
Вечная слава героям
И фронтовое «прости».
Фронт не поможет второй им,
А мог бы им жизнь спасти.
Лучше в Америке климат
И дешевизнее быт;
Но мертвые сраму не имут,
А вы отказались от битв.
Вы поступаете здраво,
Пряча фронты по тылам;
Но в мире есть вечная слава,
Она достается не вам.
Слово правды очень сильно. Но у слова лжи своя мощь – разрушительная. Слово лжи сокрушает то, что не под силу сокрушить танкам, самолётам, боевым кораблям. Слово лжи – лукавый яд, ржа и плесень, дурман, отравляющий газ, морок, дурной сон, омут, из которого так тяжело вынырнуть.
Слово лжи одолимо только словом правды. Оно всегда достаётся дорогою ценой. Ученики Кирилла и Мефодия были гонимы. Пушкин у Чёрной речки заслонил собой русское слово, уберёг его от «клеветников России». Шолохов – творец гениального «Тихого Дона», испив горькую чашу лжи, никогда не опускался до споров об авторстве романа, никогда никому ничего не доказывал. Знал, что солнце правды однажды просияет.
Истинное слово долготерпит и никогда не умирает, потому что в нём живёт историческая память, копится сила предков. Язык Победы – это пушкинский язык, который внятен нам во всей полноте и через двести лет. «Василий Тёркин», «Молодая гвардия», «Горячий снег» — пушкиноязычны.
Внятен нам, приходящим на службу в православные храмы, и язык пращуров, на котором молились Нестор-летописец, Александр Невский, Сергий Радонежский, Минин и Пожарский. Язык, азбуку для которого создали святые равноапостольные Кирилл и Мефодий, заповедовав нам и детям нашим: «рцы слово твердо». Победа зарождается словом. Слово крепнет в Победе.
Праправнуки Победы, вы прекрасны! Вы, начинающие свои повествования словами: «Я хочу рассказать о прапрадеде-фронтовике…»; «Я с трепетом держу в руках фотографию ветерана…»; «Каждый год всей семьёй мы идём в Бессмертном полку…»; «9 мая – самый великий праздник…». Пушкин, Шолохов, Кирилл и Мефодий с вами. Свидетельствуйте о правде! Свидетельствуйте о Победе! Свидетельствуйте о свете!
