― 19:08 в Москве, добрый вечер, это программа «Особое мнение», у микрофона Ольга Бычкова, с особым мнением журналист Максим Шевченко. Максим, здравствуйте.
― Здравствуйте.
― Начнем мы, конечно, с новости про вашего коллегу Сергея Удальцова, координатора «Левого фронта», которому дали 10 суток административного ареста.
― Да. И в знак протеста Сергей объявил голодовку. Это абсолютный произвол и беззаконие, и запугивание. По представлению полиции за некое мероприятие 4 июля, которое якобы Сергей организовывал, некое шествие, — имелась в виду подача петиции в администрацию президента. То есть, подходили люди, члены «Левого фронта», другие представители оппозиционных организаций и подавали письма, заявления в администрацию президента.
Вот якобы, по их мнению, это Сергей организовал. И именно сейчас, перед Новым годом. Сергея надо оторвать от семьи. От любимых детей, любимой жены, Анастасии Удальцовой, от его товарищей и посадить в каталажку, чтобы Новый год Сергей провел в тюрьме.
Думаю, что это, конечно, связано не с какими-то там событиями 4 июля, а это связано с тем, что Сергей Удальцов и Леонид Развозжаева успешно опротестовывают все свои «Болотные дела», в которых их обвиняли и в которых они невиновны в Европейском суде по правам человека. Этот акт запугивания в отношении Удальцова, конечно, ничего кроме отвращения вызвать не может.
Поэтому полная поддержка Сергею Удальцову. Сергей, держись. И мы требуем от этого преступного режима освободить нашего товарища и прекратить его мучать, прекратить его закатывать в асфальт и неизвестно, куда.
― А полгода правоохранительные органы распутывали это сложное, страшное и запутанное преступление? Почему полгода прошло?
― По нынешним временам мы говорим только одну фразу: «хорошо, что они не добрались до трусов» Удальцова. У нас теперь трусы политической оппозиции являются объектом №1 для политической оппозиции. Поэтому они просто мстительные и ничтожные люди, которые решили таким образом испортить Сергею Удальцову, его семье, его храброй жене, достойным детям, Новый год. В Новый год Сергей должен, голодая, посидеть в тюрьме.
Ну, он как христианский мучеников годы репрессий, естественно, не боится этого всего и буквально плюет в рожу своим палачам и тюремщикам. А мы, Сергей знай, мы вместе с тобой, мы тебя поддерживаем.
― Сергей действительно человек сильный духом. Я помню его рассказ, когда только начался карантин, весной, ион делился рассказом о том, как он сидел под домашним арестом и, в общем, это не точно то же самое, что карантин, но некоторые техники поведения могли быть полезны. И он показал себя человеком огромной дисциплины, силы воли и силы духа.
― Это очень храбрый человек, который ничего этого не боится. Но я уверен, что каждому воздастся по делам его. И пусть палачи или кандидаты в палачи не полагают, что они уйдут от справедливого суда, справедливого народного суда, когда придет время этому суду.
― Говоря о трусах — это слово уже нельзя вне какого-либо другого контекста воспоминать.
― Это очень важный политический контекст. Теперь слово «трусы» — не путать со словом «трУсы», — это, конечно стало частью политической судьбы, политической истории современной России.
― Почему это становится все более смешно, хотя это все совершенно ужасно?
― Это становится все более смешно, потому что, во-первых, Алексей остался в живых — это раз. И все окончилось относительно хорошо для него, несмотря на потерю здоровья. А во-вторых, потому что в этот абсурд, в это безумие трудно поверить до конца.
Мы до сих пор не можем понять – у нас собственно, есть развилка и два вопроса – либо это настолько хитро задуманная комбинация с невероятными многоходовками и ловушками, как в какой-то партии Каспарова с Карповым, или это настолько вопиющая тупость и безграмотность, настолько вопиющий непрофессионализм, настолько чудовищная деградация тех структур, о которых мы полагали, что они ого-го какие рыцари ядов, кинжалов и плащей.
И оба варианта находятся за пределами нашего рассудка. Первый вариант это настолько как бы сложно, что мы не можем просчитать мотивы до конца – просто разум не ухватывает. А второй вариант – это настолько примитивно и настолько пошло и похабно, что просто разум оказывается в это верить. Вот так мы и мечемся между фантазией непостижимой и таким абсурдом гротескным, который не укладывается в рациональные рамки.
Но де-факто могу сказать, что если абстрагироваться от конкретного случая Навального, — мы как раз с друзьями обсуждали, что происходит по России. И это, к сожалению, не попадает в федеральную и мировую повестку.
Допустим, дело Абдумумина Гаджиева в Дагестане, журналиста «Черновика», которого передали в Ростовский суд. Непонятно, за что, за какие-то слова, даже не доказанные, на показаниях кого-то человеку достойному, благородному, отцу многих детей хотят, могут дать 15 лет.
Массовые сообщения о пытках, которые применяют к людям, совершенно беспредельных. Мне вот про Моздок рассказывали – там человеку просто ток применили, чтобы он признался, что подделал страховое свидетельство автомобильное. То есть, совершенно ничтожные.
Такое впечатление, что по всей стране, во многих ее местах люди, которые называются силовиками, настолько отморозились, у них настолько расширилась внутренняя моральная допустимость, воздействие по отношение к тем, кого они считают простыми гражданами, что я не исключаю совершенно, что и в этой ситуации какая-то группа сверху или снизу могла принять такое решение.
Потому что вал насилия со стороны разного рода силовых структур просто катится по стране. Насилия, произвола и беззакония. Людей бросают в тюрьмы по оговорам. Приговоры страшны — 10-15-20 лет выносят просто на основании показаний каких-то, даже не подкрепляя их какой-то оперативной или следовательской работой.
Просто человек, граждане простые, чувствуют себя абсолютно беззащитными перед этой системой. Если так посмотреть, количество спецслужб, которые существуют сегодня в России, которые обладают возможностями оперативной работы, то есть, слежкой за людьми, какими-то операциями специальными в отношении людей, — то у нас пальцев не хватит просто на обеих руках.
Смотрите, ФСБ: там есть какая-то первая служба, вторая служба, какой-то центр по борьбе с экономическими преступлениями, есть какие-то еще специальные подразделения со специальными операциями, еще что-то и еще что-то. И по некоторым сведениям, все эти подразделения между собой если и не враждуют, то находятся в достаточно жесткой конкуренции. МВД, в котором есть самые разные службы, в том числе, оперативные, — и где-то там, на периферии или в центре точка сборки, полковник Захарченко с его миллиардами наличных, находящихся в квартире. Такой только один полковник, а таких полковников по стране могут быть тысячи.
Всех тех, кто может нас погубить с вами в любую секунду. Как в знаменитой повести Толстого «Смерть Ивана Ильича», — помните? «И достиг Иван Ильич такого положения в обществе, когда мог любого человека взять да и погубить просто» — у Толстого есть описание про силовика 19 века. Он, правда, был не совсем силовик, он был чиновник в прокурорском или полицейском ведомстве.
Но, так или иначе, мы остановились – значит, несколько подразделений внутри ФСБ, МВД несколько разных служб, Следственный комитет, Центр «Э» в том же самом МВД. В Следственном комитете несколько тоже самых разных подразделений. Прокуратура, «Росгвардия», которая обладает возможностью оперативной деятельности то же самое, Служба внешней разведки, еще ГУ ГШРФ, знаменитое ГРУ в простонародии, хотя ГРУ уже давно нет. Разного рода ЧВК, которые действуют, и которые хотя и не официальны, но судя по всему, так крышуются разного рода спецслужбами официальными, что тоже.
То есть, это уже у меня перевалило за 12. А есть еще всякие частные службы, которые обладают тоже очень большим потенциалом, которые подчиняются разным богатеям или разным компаниям. И вот это все в совокупности, вот этих достаточно жестоких отмороженных людей, которые в принципе связаны только принципом внутренней целесообразности, простите за эту тавтологию и верности своим хозяевам, формируют реальность нашей страны.
Поэтому вопрос, верю ли я в это отравление Навального? — конечно, верю. Потому что по всей стране я вижу тысячи дел, когда человек оказывается абсолютно беспомощным против сидящего напротив него следователя, который что хочешь, напишет про него. А если ты будешь упираться, так тебе подключат электроды к определенным местам.
Это та реальность, Владимир Владимирович Путин, которую вы и ваши подручные сформировали в нашей стране за последние годы стабильности. И к этому еще надо добавить законы, которые сегодня принимаются – драконовские законы о клевете в интернете, о запрете собраний, и тому подобное.
― Там еще политическая деятельность пользователей соцсетей, на которую нужно спрашивать разрешение.
― Да. Это сравнивает «кровавая барыня» Ксения Собчак в своем телеграм-канале с Северной Кореей. Я не соглашусь.
― Какие вы телеграм-каналы цитируете.
― У Северной Кореи есть идеология, есть мировоззрение какое-то, там есть национальный миф социалистического корейского, северокорейского рая. Проблема в том, что у современной России вообще нет никакого национального мифа, никакого будущего. Вся эта совокупность людей, богатеев и обслуживающих их силовиков, это просто люди, для которых существует только служение золотому тельцу и собственной гордыне.
И именно это служение они и называют своей службой России, службой Отечеству. Именно этим они гордятся, именно за это награждают друг друга. Потому что пусть эти люди – а среди этих силовиков, наверное, есть люди, которые когда-то были достойными людьми: учились в военных училищах или в спецучилищах, хотели, наверное, защищать Родину. Во что они превратились?
Во что вы превратили нашу страну? Вы превратили ее в пространство страха, в пространство, в котором мы обсуждаем яды, в котором мы обсуждаем пытки, убийства, какие-то заговоры, постоянные аресты. Я не знаю, как было при Сталине – наверное, было страшно. Но там, по крайней мере, было «через 4 года здесь будет город-сад», «этот ужас не напрасен, будет коммунизм».
А сейчас у нас что будет? Вечный Путинизм? Вечный капитализм? Вечный – кто? Вечное — что? Вечная колония Запада, или, как сказал Путин на конференции, «мы сделаем «Северный поток» в интересах Германии и Европы». Вот о чем речь, о чем вопрос.
Поэтому когда про трусы мы говорим, сейчас все хихикаем и все, кто не лень издеваются над этим несчастным: «а что, правда, по открытой связи? А так можно?»
― «Я ничего, что по открытой связи?» — Ничего, можно».
― А ничего, что мы с вами это обсуждаем?
― В прямом эфире.
― Венедиктов разрешил?
― Венедиктов? Забыла спросить. Боюсь, что теперь достанется нам с вами.
― Начальство разрешило.
― Кстати, вы шутите, а это не смешно. У меня была история, когда меня вызывал в Следственный комитет, чтобы я изложила, о чем говорила с одним адвокатом одного человека в прямом эфире. И я тоже спросила: а ничего, что это слышали миллион человек? Мне сказали — Ничего. Изложите, пожалуйста, своими словами официально.
― Главное, что вас надо было запугать, чтобы вы написали своей собственной рукой, а потом они могли бы сказать, что Бычкова дала показания. Это специально делается. Каждый человек должен быть замаран, каждый человек должен быть запуган и каждый человек должен быть притиснут и ужучен.
― Только одно возражение – когда вы сказали про капитализм: какой это капитализм?
― Самый настоящий.
― Капитализм это свобода собственности, конкуренция. Где у нас это?
― Наверное, вы слышали имя Иммануэля Валлерстайна, — наверное, где-нибудь в Великобритании, в Сохо и в Ист-Сайде, наверное, это свобода собственности и конкуренция.
А в периферийном пространстве периферийного капитализма никакой свободы собственности, никакой конкуренции нет. Периферийный капитализм являет собой и играет роль обслуживающего капитализм-центра. Капитализм периферии никогда не сопровождается ни свободой, ни конкуренцией. Лучшим образом для периферийного капитализма является пиночетовщина. О чем говорили все либеральные пропагандисты 90-х годов — Латынина, Михаил Леонтьев, который тогда был либералом.
― Не к ночи будь помянут.
― Илларионов – все хотели Пиночета. Вот, вы получили Пиночета – что вы нервничаете?
― Зря я задала этот вопрос, мы сейчас углубимся в теоретическую дискуссию.
― Многие верят, что Децл не своей смертью умер, а как написал свою песню с критикой режима, так и отправился на тот свет. Поэтому вот она, пиночетовщина, мы уже живем. И не бывает другого периферийного капитализма.
По крайней мере, без борьбы народа, без борьбы нации за свободы, без сопротивления. В Чили народ сопротивлялся и в итоге победил. А в России народ задавлен, задушен, уничтожен, пространство жизни русского народа – по нему как будто ураган прошелся. Земля находится в частной собственности неизвестно кого. Люди на своей земле оказались как будто пришлые какие-то, которые никому не нужны, народ люмпенизирован и атомизирован.
Поэтому сопротивляется, естественно, интеллигенция. Сопротивляется обрадованный класс. Но тут необходим союз классов для борьбы за то, о чем вы сказали – хотя бы за такой капитализм, за демократию.
― Надо сказать, что в Чили, с момента, как пришел Пиночет и до момента, когда он ушел, когда действительно народ заставил его уйти.
― Референдум там был, который он проиграл.
― Да. Но тоже прошло около 30 лет.
― В Чили гораздо более плотная ситуация – мощная Католическая церковь, которая была значительной частью на стороне народа. Традиции социализма, в том числе, социализма политического, традиции Альенде, демократического движения.
В России, к сожалению, все это находится в достаточно убогом состоянии. Но в России немало честных, достойных, порядочных людей. Я лично не оставляю надежды, что такие честные, порядочные люди, которые не хотят быть марионетками каких-то богатеев, находятся и среди каких-то абстрактных силовиков — возможно. В армии такие есть, еще где-то.
Мне, правда, кажется, что процессы деградации личности, описанные, опять-таки, русской классикой. Тем же самым Толстым, это процессы универсальные, к сожалению. И в и тоге всякое общество тяготеет в своем развитии к такой пиридоновщине, от имени героя Романа Сологуба «Мелкий бес», — помните, Пиридонов?
И вот так вот все тут и происходит. Поэтому я с большим пессимизмом смотрю на настоящее и с ограниченным пессимизмом, так как я верю в человека, в его творческие силы и возможность духовного преображения человека – я смотрю в будущее. Бороться надо и ничего не бояться.
Но мы имеем дело с невероятно жестоким и беспощадным режимом, который не ограничивает себя никакими моральными, сдерживающими факторами. И ситуация в последнее время нам это показывает. Они даже объяснить нам не могут, что случилось. Они нам говорят: «это фрейдизм у Навального», «это паранойя».
Даже я в своем ЮТьюбе задаю вопрос: а кому это выгодно? Вот я записал ролик, разные версии, потому что я пытаюсь это вернуть в пространство рацио какого-то: что, допустим, хотели недоубить, послали в Германию, чтобы разделить тему «Северного потока» с внутренней ситуацией. Внутренняя ситуация: ФСБ травит Навального, — как бы повесить на ФСБ, а «Северный поток» передать в доверительное управление Германии Европе, например. Потому что вся эта Российская Федерация со всеми двуглавыми орлами и со всей этой мифологией, парадами, на самом деле вертится только вокруг газовой трубы.
Вот отберут у них газовую трубу или прекратят, допустим, — вот как американцы сегодня сказали: мы сделаем все, чтобы газ не поступал в Европу – примерно так было сказано администрацией Трампа. Вот не будет газ по «Северному потоку» поступать в Европу, и на фиг они тогда будут кому нужны, понимаете, в чем проблема?
Их единственная миссия – их терпят со всеми этими их парадами только потому, что они безропотно снабжают Евросоюз газом на условиях, выгодных Евросоюзу.
— Расскажите, что у вас за новая история с Пригожиным и ЦАР?
― У меня нет истории с Пригожиным. Мне прислали, что Пригожин пригласил меня поехать в ЦАР с группой своих журналистов.
― Приглашение на открыточке?
― Через пресс-службу «Конкорда». Мол, на месте, если я проявляют такую заинтересованность в расследовании смерти Орхана Джемаля, Александра Расторгуева и Кирилла Радченко – мол, он приглашает меня поехать с группой его журналистов. Я, конечно, считаю, что это неплохо, что г-н Пригожин от угроз и запугиваний перешел, по крайней мере, к каким-то попыткам конструктивного разговора. Но лучше бы он перешел к этому два года назад, когда я пытался с ним поговорить. И тогда у меня бы не было такого высокомерного и грубого ответа, который я получил.
Два года назад это имело смысл. Сейчас, тем более, когда повстанцы взяли те места под свой контроль, в которых были убиты российские журналисты – я почти уверен, что скоро мы узнаем новые обстоятельства гибели группы журналистов в ЦАР, а в ЦАР перебрасывают большие группы наемников из частных военных компаний, которые то ли аффилированы с Пригожиным, то ли еще с кем-то аффилированы, которые вооружены тяжелой бронетехникой, как об этом пишут официальные агентства, разные другие и которые ведут очень тяжёлые бои – в частности, они сбоем отступили от города Бамбари, — а как раз недалеко там были убиты Джемаль, Радченко и Расторгуев.
Поэтому думаю, что приглашение г-на Пригожина несколько запоздало – ехать туда просто для того, чтобы оттенять гражданскую войну и приехать как раз к штурму Банги, столице Центральноафриканской республики – я, конечно, благодарен за такое приглашение, но думаю, что, во-первых, я могу туда поехать на свои деньги, могу поехать по своим каналам и могу это сделать когда захочу.
Хотя еще раз — за предложение такого рода, хотя и несколько экстравагантное предложение сотрудничества, я могу только вежливо сказать «да, спасибо, но у меня другие планы».
― Откуда вы знаете, что там все это происходит?
― Об этом все пишут, мы следим за этим внимательно. Там разгорелась гражданская война и «Антибалака», это оппозиционное движение – там есть разные сведения, что там «Селека» — есть исламское такое движение, что они с «Антибалакой» кто-то говорит, что заключили союз, кто-то говорит, что не заключили. Но, в общем, они наступают на столицу, в которой сидит Туадера, пророссийский президент под охраной ЧАВ российских и не факт, что это все кончится хорошо для Туадеры и ЧВК.
А чем так Центральноафриканская республика важна? Потому что она граничит с Суданом. А Судан определенные силы в России пытаются сделать своей главной базой в Африке. В частности, объявлено о том, что в Судане будет крупная российская военно-морская база.
Если ЦАР уйдет из-под контроля российских сил, то тогда, как говорится, следующим будет Судан – я почти уверен. Так что за этими событиями стоят не просто какие-то группы повстанцев. Думаю, что это очень серьёзная геополитическая война, в которой, в том числе, участвуют и серьезные силы, которые сегодня борются за власть над современным миром. Поэтому – посмотрим.
Для меня тут только одно интересно. Я хочу, чтобы обстоятельства убийства наших товарищей были расследованы. Как там, кто потеряет Банги, ко возьмет Банги, — это дело пятнадцатое. Но я уверен практически, что все тайное становится явным. Так нам обещал Христос, а я в это верю.
― Да, я тоже очень хочу, чтобы обстоятельства убийства наших товарищей были расследованы и все убийцы были названы по именам и все стало ясно в этой истории и доказано.
― Думаю, что осталось не очень долго – у меня такое ощущение
― А российское присутствие – неважно, государственное, окологосударственное, квази-государственное, квази-пригожинское – как угодно. Российское присутствие в ЦАР и в Судане это само по себе благородная цель, или она шкурная?
― Она абсолютно империалистическая. Российская Федерация, по определению одного из ее отцов-основателей Анатолия Чубайса, это либеральная империя. Либеральная империя это, в принципе, Ост-Индийская компания. То есть, это деньги, которые подкреплены силовым ресурсом и определенного рода экспансионистской поддержкой государства того или иного.
Для меня российский империализм ничуть не лучше французского, британского, американского и любого другого империализм. Все виды империализма под какими-либо языками или национальными традициями, — они отвратительны. Поэтому в конфликте империализмов я говорю подобно Меркуцио «Чума на оба ваших дома», — чтобы вы все сдохли, империалисты всех стран. Чтобы вы сдохли и исчезли.
Поэтому мне ничего такого дружественного, ничего такого братского в проникновении России в Африку, как и проникновение в Африку Франции или США, нет. Африку они все используют только для наживы и для обогащения. Поэтому я тут не считаю, что надо быть на чьей-то стороне – мне абсолютно все равно. Ни в коей мере эти люди не представляют интересы моего народа, русского народа, других народов России.
Я вообще считаю, что российский империализм — это абсолютное зло для народов России. Вот последняя ситуация с Казахстаном – мне многие казахи звонили, просили прокомментировать высказывание Вячеслава Никонова, который потом свои слова вроде бы брал обратно. И я совершенно ясно говорю, что Никонов это один из крупнейших политтехнологов, один из очень умных людей, безусловно.
― А что сказал Никонов?
― Он сказал, что северный Казахстан был подарен Россией.
― А, это старая песня.
― Да. А это продолжение путинской мысли о том, что многие пришли в СССР, получили подарки от России, а уходя из СССР, подарки забыли вернуть. То есть, это продолжение политики. Это поддержал Федоров, поддержал Петя Толстой, вице-спикер Думы, который сказал, что русско-тюркский диалог исчерпывается Куликовской битвой — мол, надавали кочевникам с кибитками по щам. Это и есть русско-тюркский диалог. Жириновский постоянно в этой теме пиарится.
И я сказал — вы, казахи, не думайте, что это говорят от имени России. Русский народ за прошедший год минус 380 тысяч демографическая убыль России. У нас разоренный Дальний Восток, разоренная Сибирь, центральные губернии – Ярославская, Тверская, Владимирская, Ивановская область, другие регионы коренного проживания русского народа. Русских нет.
Я опубликовал фильм из города Юрьевец, где родился Андрей Тарковский, — запустение, ужас пустоты. Огромные частные владения каких-то олигархов, на которых они устраивают охотхозяйства. И при этом, говорю — казахи, не бойтесь, русским не надо казахских степей, нам бы нашу родину вернуть бы как-нибудь от этого хищного чудовища двухголового, который пожирает плоть нашего народа и других народов России, — мы об этом думаем.
Поэтому казахи наши братья, грузины наши братья, азербайджанцы, армяне, — все народы, которых империализм тут стравливает между собой, — российский, европейский, какой-то еще империализм, — все должны понимать, что пока мы являемся заложниками этих империалистических мифов, пока мы служим им, этим богатеям и прислуживающим им силовикам, мы являемся просто жертвами, которых гонят на заклание.
Мы вернулись вообще в ситуацию начала 20 века. Когда непонятно зачем русский крестьянин пошел убивать австрийского крестьянина и еще там немецкий крестьянин газом травил французского крестьянина. Зачем?
― А где это мы убиваем всех крестьян?
― Ну, теперь уже не так — миллионных армий нет. Но ведутся прокси-войны, они ведутся с помощью угроз, с помощью финансов. В Карабахе война, классическая война, когда великие так называемые державы использовали Южный Кавказ, стравливая между собой азербайджанский и армянский народ, не позволяя разрешиться этой ситуации мирным путем, привели к гибели десятка тысяч человек, когда Азербайджан освобождал свою землю.
Поэтому все это игры, большая игра, как любит говорить Миша Леонтьев. Но эта игра отвратительная, кровавая. И людям, народам в этой игре нечего поставить на это, кроме своих жизней. Выигрыш только смерть, только гибель. А кто-то будет богатеть, кто-то будет тешить свою гордыню, и вылизывать задницу золотому тельцу.
― Ух ты.
― Ничего страшного. Мы с ними потом поговорим на своем языке, как говорится.
― А вот Путин, который вчера впервые встречался со своими чиновниками и обновленным Госсоветом – он с ними на каком языке говорил?
― Он с ними говорит на языке системы, которая давно уже настолько оторвалась от народа и от его реальных ценностей, настолько оторвалась от реальной картины жизни в стране. Но, собственно, все сказано, Володин вам сформулировал: «Без России нет Путина, без Путина нет России». Вот они создали такой клуб по интересам под названием власть, обложились силовыми структурами и финансовыми, медийными инструментами. И это и называют они Российским государством – сами себя.
И борются, излагают какие-то указы и приказы только от своего имени, выкидывая куда-то в ледяную бездну, в пустыню, по которой все активнее и активнее бродит лихой человек – это цитата из Константина Победоносцева, который был человек не глупый, гипер-консерватор и определил в свое время Россию как «ледяную пустыню, по которой бродит лихой человек».
Мы возвращаемся в это самое пространство. Есть некая конструкция имперского, параимперского государства со всеми этими госсоветами, которые воспеты в картинах русских художников «Заседание Госсовета» знаменитое.
― Думаете, они сознательно косплеят?
― Конечно, они реконструкторы. Ведь им задал Говорухин фильмом «Россия, которую мы потеряли» — что было в той России? Как – что? – черная икра, хруст французской булки и крестные ходы. Вот он все это восстановили, вот они играют в такой бесконечный квест под названием «Мы тут власть, мы великая Россия, великая империя». А по сути – вспоминаем другого великого русского консервативного мыслителя, правда парадокциалиста и ницшианца в юности — Василия Розанова. Думали 300-летняя история, оглянулись — декорации-то исчезли. Только вешалка одна. Все, расходимся, спектакль закончился — написал Розанов в феврале 17-го года.
Знаете, что мне напоминает ситуация с Навальным? Мы как бы с трудом в это верим, но в ноябре 16-го года все считали, что Распутин спит с императрицей, что она его любовница. Это, конечно, была абсолютно чудовищная ложь, но никого не интересовала правда – режим царский уже настолько был за пределом любой реальности, ситуация в России, что любая ложь, любое преступление, убийство Распутина, например, или другие, воспринималось просто как еще одна гирька на весы абсурда. Поверьте, февраль не за горами.
