Интервью для программы «Pisando em Brasa» (Бразилия).
— В чём основная идея Четвёртой Политической Теории? Эта теория подходит ко всем народам или создана специально для русских?
— Четвёртая Политическая Теория конечно не только для русских. Основная идея состоит в деколонизации политического сознания и выход на новый уровень самосознания.
Мы мыслим политику в строго заданной системе координат. Эта система координат сложилась в Западной Европе в Новое время, в эпоху Модерна. Это как историческое и географическое пятно. Особенность этой политики состоит в отказе от вертикали — от платонизма и его трансцендентной идеи и от телеологии Аристотеля. Политика не обладает духовным измерением. Политика не имеет цели. Все делается не сверху вниз и не из центра к периферии. Все делается снизу вверх и от периферии к центру.
Такая политическая теология (по словам Карла Шмитта) отлична от европейского Средневековья и от неевропейских цивилизаций.
Вначале такое понимание политики сложилось в протестантских странах. Потом распространилось на все остальные народы. Вместе с колонизацией и вестернизацией этот политический материализм вышел за пределы Европы и распространился на все человечество.
В последние двести лет европейский политический Модерн приобрел три главные формы. Либерализм, социализм, национализм. Все они современные и все они европейские.
Так произошла тотальная колонизация политического мышления. Во всем мире под «политикой» понималось нечто, что появилось в Западной Европе в Новое время.
В двадцатом веке эти три идеологии сражались. Вначале либерализм вместе с коммунизмом победили фашизм. Потом в «холодной войне» либерализм победил коммунизм. Так их трех политических идеологий осталась одна. Она и легла в основание глобализации в девяностые годы двадцатого века.
Россия стала жертвой этой колонизации под влиянием Запада. Это привело к большевистской революции. В тысяча девятьсот девяносто первом году Россия оказалась под властью либерализма.
Но Россия стремится выйти из-под влияния западной идеологической гегемонии. И ищет выход. Отсюда такой анализ политики. И вывод о необходимости Четвертой Политической Теории.
Однако это не только выбор России. Многие в мире и на Запада и на Востоке не согласны с либерализмом. Но это несогласие отбрасывает их снова в политический Модерн. Либо к коммунизму, либо к национализму. Так мы по прежнему остаемся в плену политического материализма.
Поэтому не только Россия должна искать Четвёртую Политическую Теорию, но все народы, государства и общества, которые стремятся бороться с либерализмом. Чтобы победить либерализм, надо выйти за пределы колонизации сознания.
Для Бразилии и шире Латинской Америки Четвёртая Политическая Теория в высшей степени актуальна.
— В чём состоит особенность Четвертой Политической Теории? Чем она больше всего отличается от других политических теорий и идеологий?
— Особенность Четвёртой Политической Теории состоит в том, что она выходит за рамки всего политического Модерна, а не просто критикует либерализм. Этого нет нигде. Такое преодоление колониального политического мышления возможно через традиционализм, возврат к Средневековью и Античности (отсюда проекты Новое Средневековье и Новая Античность). Но оно возможно и через шаг вперед — через радикализацию Постмодерна.
Такое сочетание архаического и сверхсовременного уникально.
— Почему вы, как мы знаем, так любите Бразилию? Что Вас привлекает в бразильской культуре? Что общего у Бразилии и России?
— Честно говоря, я не знаю, почему мне так нравится Бразилия. Меня очаровывает португальский язык, сама речь. Это как музыка. Бразильская музыка — босса-нова, MPB и другие жанры — на мой взгляд вершина музыкальной культуры.
Меня притягивает также имперское измерение бразильской истории — факт переноса столицы Португалии в Рио-де-Жанейру. Крайне интересны версии эсхатологической теории Пятой Империи применительно к Бразилии. Традиционалистское восстание Контестаду и Канудус.
Очень тонко выразил эти тенденции Глаубер Роша в своем фильме «Бог и дьявол в стране солнца».
Я вижу в Бразилии загадку, туманный знак парадоксального будущего. Судьба нового века и всей Латинской Америки как-то связаны с Бразилией. Но точнее я сказать не могу. Для того, чтобы говорить о бразильском Логосе необходим какой-то особый язык.
— Какова антропология Четвёртой Политической Теории? Признается ли в ней эссенциализм? Как Четвёртая Политическая Теория объясняет трансформации человека и его поведения в истории?
— Антропология Четвёртой Политической Теории основана на Хайдеггере и учении о Dasein. Это не эссенциализм. Человек это открытое существование, экзистенция, мыслящее территориальное присутствие. В центре человека находится бездна. Человек может стать кем угодно, так как он абсолютно свободен. Еще точнее, человек есть чистая свобода. Это и делает его тем, кто он есть. В каком-то смысле и всем, и ничем.
Поэтому человек должен прежде всего создать самого себя. Он не есть данность, он есть задание. Но здесь мы подходим не просто к отрицанию сущности (как в либеральном релятивизме, номинализме и анти-эссенциализме), но к идее «открытой сущности». Принято понимать сущность как логический закон тождества А=А. Но у самого Аристотеля этот закон применим только к вечности, к Богу, к бессмертию. Все, что есть, диалектично. Поэтому сущность человека не равна самой себе. Это процесс, процесс духовного становления.
В основе Четвёртой Политической Теории лежит открытая антропология. Человек становится человеком только в процессе самопреодоления. Он не должен останавливаться, он всегда лишь путь — путь на истинную Родину, к своему «естественному месту». Это и есть аутентичное существования Dasein.
Антропология Четвёртой Политической Теории экзистенциальная, а не техническая. С нами те, кто разделяет наш подход. А главное в нашем подходе — абсолютная свобода.
— Как относится важнейшая категория Четвёртой Политической Теории Dasein и категория народа? Как понятие народа соотносится с этническим разнообразием, которое характерно для таких стран как Бразилия и Россия?
— Dasein народа и Dasein как народ. Две близкие, но все же различные темы. Dasein не является, строго говоря, ни индивидуальным, ни коллективным. Он как вид у Аристотеля. А вид относится одновременно и к единичному, и к коллективному, не совпадая ни с тем, ни с другим. Также «дух» (=Geist) у Гегеля: в нем «я» совпадает с «мы», частное со всеобщим.
Под «народом» я понимаю «дух народа», то, что делает народ народом. Народ это не масса, не население. Народ не складывается из индивидуумов, как сумма. Народ есть всегда и сразу целиком. И он принимает Решение. Главное Решение: существовать аутентично или неаутентично. Если народ принимает Решение существовать аутентично, он активирует свой дух. Если он выбирает противоположное, то им овладевает das Man, злой рок, Искусственный Интеллект. Аутентичное существование возможно только у свободного народа. Раб не может существовать аутентично. Поэтому для аутентичного существования необходима деколонизация мысли, деколонизация сознания.
Либерализм и политический Модерн в целом это синоним неаутентичного существования. Все три политические идеологии Модерна тоталитарны. С коммунизмом и фашизмом и это очевидно. Но сегодня мы воочию видим, что либерализм — особенно глобалистский либерализм Демократической партии США — представляет собой чисто тоталитарную систему. Глобализм — это абсолютное отчуждение, дегуманизация, электронное кибер-рабство. Цель глобализма вообще упразднить Dasein. Это цель всего политического Модерна. Вот почему необходима именно Четвертая Политическая Теория — а не коммунизм или фашизм. Аутентичное существование народа возможно только за пределами любого догматизма — в том числе и даже прежде всего либерального.
— Какую роль играют идеи и теории такого традиционалистского автора как Юлиус Эвола? Как примерить Эволу с требованиями социальной справедливости?
— Юлиус Эвола важен как носитель наступательного традиционализма. Он не останавливается на констатации того, что Модерн — это зло и извращение. Он призывает сражаться с ним до последней капли крови. Это активная позиция полноценного человека. Эвола больше всего ценил именно свободу, которую человек призван реализовать в своем высшем «Я». А все попытки либералов или коммунистов добиться свободы внешними методами ведут только к новой форме рабства. Эвола критиковал и третий путь. Поэтому он провозвестник Четвёртой Политической Теории. Чрезвычайно важна его критика национализма как буржуазного явления.
И наконец, Эвола важен как философ, сформулировавший принцип «традиционалиста без Традиции». Это фигура близкая к образу Радикального Субъекта. Радикальный Субъект это пробудившееся ядро внутреннего человека, восстающего против Модерна. Но не потом, что такой человек по инерции принадлежит к прошлому, а в силу абсолютного отвердения настоящего. Неприятие Модерна опирается не на Традиции, ведь истинная Традиция скрыта в «темные времена», но на ненависть и отвращение к современному миру. ТО есть речь идет о пробуждении глубинного ядра человека, не благодаря остаткам «священного», но через «правый нигилизм», отвержение «профанного».
Социальная справедливость не была приоритетом для Эволы. Но я вижу в социальной справедливости волю народа к отвержению материальной иерархии, спонтанный протест против капитализма и системы денег.
Социализм, однако, должен быть совмещен с духом, оторван от материализма. Поэтому нам необходим новый социализм — в духе Оскара Уайльда и его учителя Джона Раскина. Человека труда надо не просто освободить материально, его необходимо возвысить и облагородить. Нам нужен социализм духа.
— Как Четвёртая Политическая Теория рассматривает проблему техники? Можно ли подчинить технику себе или мы обречены на то, чтобы она подчинила нас? Можно ли изменить отношения с техникой? Каковы отношения человека с природой?
— Проблема техники не является технической проблемой. Техника это отношения субъекта с объектом, и поэтому она суммирует эти отношения, становится их воплощением. Если мы утрачиваем глубинное измерение субъекта, обеспечивающее ему абсолютную свободу, мы создаем себе внешнего идола, которому поклоняемся. Этот идол — объект. И создаем мы его с помощью техники. Техника всегда была опосредованием между человеком и окружающим бытием. Но на этой промежуточной территории и встречается свобода и отчуждающий идол, рукотворный монстр — Левиафан. Если техника это искусство, поэзия, то она служит субъекту. Но если субъект слабнет, то она меняет свое значение и начинает служить идолу. Сингулярность и Искусственный Интеллект это триумф Радикального Объекта, который становится новым господином техники.
Поэтому преодоление техники состоит в ее возврате у чистому творчеству субъекта. Dasein существует как бытие-в-мире. Это и есть искусство существования, экзистенциальная техника. Но самобытный объект разрушает мир, расчленяет его. Дигитализация есть атомизация бытия и расчленение сознания. Отсюда шизо-анализ Делеза и Гваттари. Отсюда почитание техники у спекулятивных реалистов. Техника ведет к постгуманизму как пределу отчуждения человека от своего внутреннего зерна.
Задача истинной Революции уничтожить техническое отношение к технике и вернуть эту проблему туда, куда следует — в область метафизики и онтологии.
— Расскажите кратко о Вашем проекте «Ноомахия»? Как темы Ноомахии и теория трех Логосов соотносится с Четвертой Политической Теорией? Чтобы Вы могли сказать о Логосе Бразилии?
— Ноомахия это двадцать четыре тома. Рассказать об этом кратко трудно. Основная мысль состоит в том, что кроме аполлонического и дионисийского начала в культуре, цивилизации, философии, искусстве и жизни в целом существует третье начало — Логос Кибелы. Ранее оппозиция Аполлона и Диониса заставляла помещать всё хтоническое, материальное, земное в зону Диониса. Тем самым Аполлон противопоставлялся Дионису. Но введение Логоса Кибелы радикально меняет всю картину. Дионис также отличен от Кибелы, Логоса Великой Матери, как Аполлон от Диониса. Есть три корня, три Логоса, а не два. Эти Логосы ведут между собой непрекращающуюся войны. Эта война и есть история, культура, цивилизация.
В каждой цивилизации — и в архаической и в современной и сложной — есть всегда все три Логоса. Но их пропорции различны. И кроме того могут меняться — иногда очень медленно и незаметно, иногда почти мгновенно, резко. Поэтому каждую цивилизацию надо изучать как самостоятельную систему со своими смыслами. И уже в ней исследовать структуру Ноомахии, войны трех Логосов и их пропорции.
В Четвёртой Политической Теории Ноомахия не обязательна. Это разные уровни анализа.
Четвёртая Политическая Теория утверждает принцип множественности Dasein. Это значит, что у каждого народа, у каждой цивилизации и у каждой культуры есть своя совершенно автономная семантическая структура, своя парадигма. Ноомахия углубляет этот тезис, последовательно исследуя структуры всех цивилизаций. То есть Ноомахию можно считать теоретическим обоснованием тезиса о множественности Dasein. Этому и посвящены почти все тома Ноомахии — исследованию культур народов Европы, Азии, Евразии, Африки, Америки и Океании.
Ноомахия в Бразилии имеет свои особые характеристики.
В той мере, в какой Бразилия является современной западной страной с либеральной демократией, она находится под влиянием Логоса Кибелы — как весь Модерн. Однако бразильская культура — как латинская и католическая, так и индейская и африканская — совершенно самобытна. И этот конфликт между Модерном и Традицией определяет бразильскую Ноомахию. Мне представляется, что в Бразилии силен Логос Диониса – отсюда фантастически прекрасная босса-нова и карнавал, последний отголосок дионисийских процессий. Но свой Логос Бразилии еще только предстоит найти. Он должен правильно выражать бразильский Dasein.
И то, с чего мы начали — деколонизация политического сознания — является для этого совершенно необходимой предпосылкой.
