Со времён Великой французской революции власть перестала нуждаться в божественной легитимности. С тех пор одним из важнейших, и в то же время самых спекулятивных политических терминов, стал «народ». Волей народа оправдывались масштабные войны, грандиозные преобразования, революции и реформы. Демократические и авторитарные лидеры хотели казаться выразителями народных настроений, провозглашали свои программы в интересах и на благо народа. Народ стал «новым Богом» и единственной инстанцией, от лица которой стали говорить политики Нового времени.
Вот и сейчас в России действует «Общероссийский народный фронт», на Украине парламентариев официально называют народными депутатами. «Мы, народы объединённых наций…», — начинается преамбула Устава ООН, и почти так же — Конституция США. Кажется, все в мире хотят быть со своим народом, говорить и править от лица народа. В частности, поэтому везде — и на Западе, и у нас — большое значение приобретают политологи и социологи, расшифровывающие для властителей тайные послания и скрытую волю народа. Социология — это фактически «народоведение», знание и предсказание воли народа, его вкусов и желаний.
На деле же всегда наблюдалась поразительная тенденция: чем более радикальной была пришедшая к власти группа, тем более рьяно она апеллировала к воле народа. Такими были советские большевики, такими были и французские якобинцы, у которых и был в своё время позаимствован термин «враг народа». Ennemi du peuple — так французские революционеры называли сторонников старого режима, а позже — любых своих оппонентов. Специальный декрет 1794 года даже давал точное определение врагам народа как «людям, стремящимся уничтожить общественную свободу силой или хитростью». При этом Марат, один из предводителей якобинцев, открыто именовал себя не иначе, как «другом народа». В России риторика о врагах народа начала внедряться ещё в ходе февральской революции. Керенский в марте 1917 года говорил в одной из публичных речей: «Прошу вас не верить слухам, распространяемым врагами народа и свободы, стремящимися подорвать связь между Временным правительством и народом».
В XX веке отказ в принадлежности к народу мог быть для части граждан фатальным. В гитлеровской Германии разделение между немецким народом и остальными проходило по принципу крови, форме черепа и так далее. В США во время холодной войны и «охоты на ведьм» коммунистам отказывали в принадлежности к американскому народу с самыми печальными для них последствиями.
Для нас, граждан России, этот термин очень важен. Ведь от чёткого определения границ «народа» может напрямую зависеть будущее страны. Если, например, сказать, что в нашем государстве проживает не один народ, а много, то его воля и политическая субъектность расщепляется на множество: один народ хочет одного, другой — другого. Разные народы — разные системы власти, политические элиты, а впоследствии — и разные государства. Если народ — это только гражданство, то общая историческая судьба, общие предки и герои не имеют никакого значения: есть только гражданские права и общность избираемой власти для граждан одного государства. Если народ — кровное племенное родство, форма черепа и цвет глаз, то это — самая примитивная форма пещерного национализма, разрушительного для государства. А если народ существует отдельно от элит, складывается тираническая модель власти.
И всё же за множеством спекулятивных определений скрывалось реальное содержание этого понятия, а вслед за этим — реальные и желаемые отношения народа и элит. С точки зрения филологии слово «народ» понятно. В русской этимологии — от общеславянского корня «род», и, соответственно, народ — это совокупность всех народившихся в государстве. Английское people, как и французское peuple — от латинского populus, то есть население, масса, все жители той или иной местности. Значение немецкого Volk восходит к старонемецкому определению военизированного отряда, поэтому является однокоренным с русским словом «полк».
Если определять от противного, то народ — это не нация, не этнос, не государство, не просто население или электорат. Нация — это политическое единство граждан одной страны, которые могут говорить на разных языках, жить за рубежом и никак не участвовать в делах своего государства. Этнос — узкая языковая и культурная общность, привязанная к определённой территории и родовому укладу. В то же время народ не равен гражданскому обществу, поскольку последнее — совокупность атомарных индивидов, ситуативно складывающихся то в партию, то в общественное движение, порой даже для защиты от государства. Гражданское общество не имеет границ и национального самосознания.
Часто приходится слышать лозунги и заявления такого рода: «Армия с народом», «Церковь с народом», «Депутаты должны общаться с народом» и т.д. Но как авторам таких изречений представляется народ? Они — народ, а, например, депутат, учёный, офицер или священник — не народ? А ведь распри, гражданские конфликты и революции начинаются с подобных классовых и сословных разделений.
С другой стороны, и заключённые, и разные маргиналы — тоже представители народа, только заблудшие и не понимающие элементарных правил общежития, ключевое из которых — помощь ближнему. Твой ближний, кем бы он ни был — предпринимателем, военным или учителем — он и есть часть народа, который не делится на сословия или партии. Наши предки это хорошо понимали, поэтому обращались к любому встречному как к родному, учитывая возраст, но не обращая внимания на гражданство, профессию или сословие: отец, сынок, дочка, мать и т.д.
Даже непримиримые оппозиционеры — они тоже часть народа, которая хочет быть услышанной, но делать это они должны не в ущерб большинству. Объявление их врагами народа может горько аукнуться самой власти, которую потом так же могут «отлучить» от народа.
До революции крестьяне не рассматривались в качестве полноправных членов общества. Это привело к революции и временному уравнению в правах, а самые рьяные и малообразованные тут же объявили врагами народа дворян, часть интеллигенции и прочих «чуждых элементов». На практике же обнаружилось, что пролетариат не хочет вести войну с классовыми антагонистами, всё оказалось намного сложнее. Только Сталин позднее понял губительность подобного разделения на классы, создав по-настоящему новую общность — «советский народ», сформировав Генштаб, состоящий наполовину из потомков дворян, преданных советской Родине. Позднее, в 90-е годы, новое поколение реформаторов объявило всех идейных коммунистов врагами, ущемляя в правах и возможностях многих патриотов и «красных» управленцев. На эти исторические грабли мы больше не должны наступать.
Представителям элиты нельзя по своему произволу в зависимости от политической конъюнктуры разделять народ. Людей нельзя «раскассировать», раскладывать по ячейкам, делать из них послушные винтики с распределённым функционалом. Человек — это не банкнота с раз и навсегда прописанным номиналом. Сегодня ты — дворник, а завтра — солдат, послезавтра — госслужащий или бизнесмен, и каждый миг твоей жизни связан с народом. Но также и излишняя индивидуализация, если человек начинает забывать о своей принадлежности к народу, приводит к плачевным результатам.
В конечном счёте элита — это и есть передовой отряд народа, который формируется той же культурой, произрастает из той же почвы и преследует одни цели с народом. В здоровом государстве у народа и его элит всегда общее происхождение, общая культура и историческая миссия, между элитой и народом нет барьера. Чтобы государство всегда сохраняло динамику, конкурентоспособность и боеготовность, элита должна рекрутироваться из широких народных масс. Народ, в свою очередь, делегирует политические полномочия своему передовому отряду — управленческой и прочей элите: в государственном строительстве, в бизнесе, науке, культуре и обороне. Важнейшее условие — постоянная открытость каналов вхождения в элиту для представителей народа.
Народ — это в буквальном смысле все мы, кто живёт и работает в нашей стране, поддерживает цели государства независимо от национальности, веры, профессии и рода занятий. Именно такой народ, согласно третьей статье Конституции, является «носителем суверенитета и единственным источником власти в Российской Федерации».
Отсюда следует ключевой принцип формирования элит, воспитывать которые нужно с первостепенным пониманием неразрывного единства с народом. Этот незыблемый постулат должен быть всегда в голове у каждого, кто стремится попасть во властные круги. Все, кому Господь доверил управлять и вести наш государственный корабль, должны осознавать, что они по природе своей связаны с народом — теми, кто каждый день рядом — водитель, повар, врач, учитель, и даже теми, кто ещё пока не родился. Народ — это единая временная, пространственная, политическая и культурная общность всех проживающих в стране индивидуумов. Другие трактовки заведут нашу страну в тупик.
