Аккурат накануне дня рождения Владимира Ильича Ленина Владимир Владимирович Путин выступил со своим очередным, как любят выражаться российские официальные СМИ – социальным посланием. Действительно, значительная его часть, особенно в самом начале, была посвящена дополнительным выплатам, льготам, поддержке материнства, семей с детьми и школьниками, борьбе с бедностью, другим социальным инициативам государства. В общем, всему тому, что в идеологической системе координат эпохи Модерна определяется понятием левая экономика.
Всё это традиционно у Путина сочетается с сильным государством (которое он пытается построить последние двадцать лет и роль которого в жизни общества довольно значима), жёсткой вертикалью власти, консервативными ценностями (время от времени озвучиваемыми самим президентом), сильной (чего греха таить) внешней политикой, усилением роли Церкви, укреплением армии. В общем, всем тем, что в той же идеологической системе координат определяется понятием правая политика.
Левая экономика плюс правая политика есть ни что иное, как… нет, не национал-социализм, как любят злорадствовать господа либералы, ибо неотъемлемым компонентом национал-социализма, явления исключительно европейского, является расовая теория, или выстраивание иерархии так называемых рас (так социолог Гумплович почему-то определял то, что в этносоциологии определяется понятием этнос).
Высокомерие и иерархия народов – это к европейцам, англосаксам, нам, русским, всё это чуждо по определению. Поэтому с национал-социализмом – это не к нам. У нас же такое сочетание левой экономики и правой политики определяется термином национал-большевизм. Либералы и здесь заорут – «ага, сталинизм». Ну и пускай, нам сталинизм – это только в плюс, у нас сталинизм поддерживает большинство. А меньшинства пусть орут что хотят, чай, не в США…
Конечно, автор этих строк придерживается чуть более развитой идеологической модели, включающей геополитические и культурные подходы, философский уровень, скорее даже мировоззрения – евразийства, – и дальше, за рамками Модерна – Четвёртой политической теории, развиваемой русским философом Александром Дугиным.
Однако это было бы очень сложно для понимания не только нынешних российских масс, но даже и нынешних элит. Сложно даже представить себе Путина, говорящего о Четвёртой политической теории. Поэтому остановимся на простом, на национал-большевизме. А почему бы и нет?
Национал-большевизм – это не совсем правильно понятая идеологическая модель в силу того, что в новейшей истории России уже была попытка создания некоего политического проекта, который поднимал на знамя эту формулу. Этот политический проект был в чём-то удачный, в чём-то нет. В этой связи национал-большевизм же имеет некий исторический налёт, даже личностный аспект, поэтому, думается, национал-большевизм недопонят или понят неточно, искажённо.
Но, несмотря на это, его стоит ещё раз, более внимательно рассмотреть в качестве идеологической модели нынешнего государства. Может быть, сама формула кому-то покажется излишне радикальной, слишком экстремальной, или даже, с учётом того самого политического опыта реализации, даже экстремистской. Тем не менее, в сухом остатке национал-большевизм представляет собой сочетание левой экономики и правой политики.
Собственно, это та идеологическая модель, которую Россия созидала, к которой тем или иным образом, не раз подходила, отдалялась и вновь возвращалась в течение всего ХХ столетия. Инерционно, в том или ином виде она присутствует даже сейчас.
Левая экономика представляет собой идею социальной справедливости, равного доступа к материальным благам, коллективное владение средствами производства, социальное государство, бесплатную медицину, образование, поддержку слабых, нуждающихся. В общем, всё то, о чём так часто говорит Путин, особенно в нынешнем послании.
Всё, что перечислил президент в качестве предполагаемых мер поддержки – есть не что иное, как левая социально-экономическая модель, которая у него гармонично сочетается с правой политической и ценностной составляющей – то есть, сильное государство, консервативные ценности, Традиция и, собственно, вертикаль власти, как правило авторитарное, жёсткое политическое правление.
К слову, эта правая политическая компонента свойственна российской государственности во все исторические периоды и за неё выступает большинство жителей нашей страны. Всегда, на всех исторических этапах все хотят сильного государства, вертикали власти и сильной руки, за исключением некоторых меньшинств.
Как ни крути, а сочетание левой экономики и правой политики и есть основа того идеологического направления, которое определяется понятием «национал-большевизм». Но это ещё не всё. Здесь есть некая особенность, которая отличает национал-большевизм от трёх политических теорий, сложившихся в ХХ веке – от либерализма, коммунизма и фашизма. Все эти три политические теории выносили Бога за скобки, то есть, были созданы в рамках парадигмы Модерна, которая основана на таких категориях, как прогрессизм, позитивизм и материализм.
Отличие национал-большевизма от этих трёх политических теорий Модерна в том, что он признаёт Бога, религию и Церковь, а также любую религиозную Традицию нормативными категориями. То есть, к левой экономике и правой политике добавляется ещё Бог, религия, Церковь – всё то, на чём зиждилась русская государственность, русская цивилизация в течение последних 1000 лет, даже в самые непростые для русского религиозного сознания времена. Вот в общих чертах основа национал-большевизма, дальше на неё нанизываются нюансы.
Можно, конечно, попытаться подобрать какой-то другой термин, ведь понятно, что нынешняя власть, нынешняя Администрация президента, обитатели кремлёвских кабинетов при формуле «национал-большевизм» скорее всего, будут хвататься за сердце, махать руками и пытаться как-то всё это «развидеть» и «расслышать». Но, тем не менее, какую формулу ни подбери, вся постсоветская патриотическая оппозиция основывается именно на этом синтезе левой экономики и правой политики.
Все, кто называют себя коммунистами в России, в своей идеологической основе скорее национал-большевики, потому что сторонники сильного государства и противники раскрепощения личности, гей-прайда, легалайза и феминизма.
Все так называемые патриотические силы опираются на этот синтез левой экономики и правой политики, потому что за социальную справедливость и против абсолютизации рынка, олигархов и транснациональных корпораций, то есть всего того, что относится к правой экономике.
Конечно, были и эксцессы – те силы, которые брали в свою основу, помимо левой экономики, ещё и левую политику, а это минимализация роли государства, раскрепощение личности, атомизация, освобождение от любой коллективной идентичности, те самые, вышеупомянутые гей-прайд, легалайз, феминизм. Такие силы часто называют троцкистскими, или радикально левыми, но в России эта левая политическая компонента не прижилась даже в 1990-е годы.
Именно такая версия идеологии является целесообразной для России в силу того, что её всегда, во все времена и при любых режимах поддерживает большинство. А если добавить к ней нормативность религиозного компонента, что не отрицает даже главный коммунист России Геннадий Зюганов, то получится тот самый национал-большевизм, под какими логотипами – НБП (запрещенная в России организация, – прим. Накануне.RU), КПРФ, ЛДПР, Справедливая Россия или «За правду» ни скрой – всё равно получается то же самое.
И всякий раз, когда какая-либо сила, идущая на выборы, нуждается в поддержке большинства, в электоральном успехе, рассчитывая на симпатию масс, она выбирает эту беспроигрышную формулу – левая (социальная) экономика, правая (державная) политика. А дальше, как ни назови, получаете именно национал-большевизм. Если же сюда ещё добавить геополитику, цивилизационную основу, синтез восточной и западной культур, стратегическое единство многообразия, мультиконфессиональность и полиэтничность – получается евразийство.
В этом и заключается идеологическая суть России, русского государства. На этом стоит любая политическая система, стремящаяся сохранить зримую (легальность) или незримую (легитимность) поддержку масс. И Путин, стремящийся опереться на большинство, произносящий левые (социальные) экономические решения и правые (державные) политические формулы, здесь не исключение.
