М.Майерс ― Здравствуйте, это программа «Особое мнение», у микрофона Маша Майерс, и сегодня со своим особым мнением журналист Максим Шевченко. Максим, здравствуйте.
М.Шевченко ― Политик и журналист.
М.Майерс ― А, уже политик – извините, не слежу за вашей судьбой.
М.Шевченко ― Не следите, а я вам напоминаю – политик, лидер российской партии «Свобода и справедливость».
М.Майерс ― А, вот это при мне было, точно – политик и журналист Максим Шевченко. К вопросу о всяких ужесточениях — сегодня говорят о неудовлетворительных темпах вакцинации, что все эти методы кнута и пряника недостаточны, народ не хочет. Надо ли заставлять?
М.Шевченко ― Нет, заставлять это просто нарушение гражданских и человеческих прав.
М.Майерс ― У нас с этим больших проблем нет.
М.Шевченко ― Вы спросили, надо ли. Я считаю, что заставлять не надо. Надо людям рассказывать, убеждать, показывать преимущество вакцинированных людей перед невакцинированными. Есть разные мнения на этот счет, какие-то врачи говорят, что не надо вакцинироваться, какие-то, что надо.
М.Майерс ― Что там врачи, у нас Дмитрий Медведев говорит, что надо принудительно вакцинировать людей.
М.Шевченко ― Очевидно, что это позиция лидера партии «Единая Россия» Медведева. Запомните, дорогие друзья — партия «Единая Россия» выступает за принудительное вакцинирование граждан РФ. По крайней мере, так говорит ее лидер. Мыс этим не согласны. Мы выступаем за гражданские права и свободы. Я считаю, что лично человек должен, исходя из представленных ему разного рода медицинских данных, сделать выбор в пользу вакцинирования, или не в пользу вакцинирования.
М.Майерс ― Тогда должно быть гражданское общество.
М.Шевченко ― Мы за это боремся.
М.Майерс ― Каким образом?
М.Шевченко ― Вот мы с вами разговариваем, обсуждаем свободно, здесь у нас такой маленький анклав гражданского общества в эфире «Эха». Вообще «Эхо» это огромный остров гражданского общества. Как и «Дождь».
М.Майерс ― А все остальные?
М.Шевченко ― Это неправильная постановка вопроса. Много еще есть разных островков, которых становится все меньше и меньше, потому что власть уничтожает независимые ресурсы, делает иноагентами, как «Медузу»* сделала иноагентом, она вытесняет из России независимые площадки, угрожает нам замедлением трафика Фейсбук и ЮТьюб, как об этом говорили в ходе выборов.
В общем, Могу сказать, что гражданское общество это возможность свободно обсуждать, свободно дискутировать, делать осознанно выбор и сознательно. Я сторонник гражданского общества.
М.Майерс ― Вы употребили слово «остров», вы чувствуете себя на этом острове как избранный, или как неприкасаемый в худшем смысле этого слова?
М.Шевченко ― Я не чувствую себя ни избранным, ни неприкасаемым. Я просто чувствую себя. Вот эти два слова я бы обозначил в таком хайдеггеровском смысле, как Мартин Хайдеггер имел в виду. Я просто пытаюсь себя познать и почувствовать, свое бытие как таковое. Это моя жизненная позиция, которая позволяет мне на многие вещи смотреть со стороны, и даже участвуя в них иметь некоторую дистанцию, которая позволяет мне делать выводы, делать выдохи и двигаться вперед.
Я считаю, что ничего лучше свободы для человека не существует. А справедливость это то, без чего свободные люди не смогут организовать нормальное человеческое общежитие.
М.Майерс ― Хорошо, перейдем к конкретным кейсам, что можете сказать о приговоре политику Платошкину. Можно ли этот приговор назвать справедливым и можно ли сегодня Платошкина назвать свободным человеком?
М.Шевченко ― Это абсолютно выдуманный, лживый, несправедливый приговор. Целью которого является лишить Николая Платошкина, дипломата, ученого, политика, возможности легально участвовать в политической борьбе в РФ. Я был на всех судебных заседаниях вместе с Леной Шуваловой, были и другие представители от оппозиционных партий. И могу сказать – я вчера слушал, как зачитывался приговор. Значительная часть приговора была посвящена восхвалению мер власти по поводу преодоления коронавируса. Судья зачитывала разные письма из разных региональных министерств, из которых следовало, что ситуация в России совершенно фантастическая.
М.Майерс ― А зачем?
М.Шевченко ― Затем, чтобы доказать, что Платошкин клеветал на антисоветскую действительность. Помните, как Буковский клеветал на советскую действительность в советское время с Солженицыным, вот теперь у нас Платошкин осужден за то, что он клевещет на антисоветскую действительность, которая феерически хороша с точки зрения здравоохранения. Судья просто не стеснялась зачитывать в приговоре, что все реформы оптимизации, слияния больниц, уменьшение количества больниц и поликлиник привели только к улучшению качества здравоохранения, а вот Платошкин имел такую дерзость клеветническую говорить, что на самом деле все разрушено, уничтожено.
Я смотрел на прокурора – он дагестанец, а я знаю, что в Дагестане тысячи людей умерли, потому что там вообще ничего не было. И вы это знаете, и об этом все говорили, об этом даже министр здравоохранения Дагестана на тот момент признался.
Я смотрел в лица этих судебных приставов, которые тоже из разных регионов России, и я видел, как они чертыхаются просто. Потому что это была абсолютная хрень.
Вот еще, в чем обвинили Платошкина — в том, что он, предупреждая людей о том, что необходимо выходить на законные митинги, вместе с тем подразумевал, предупреждая их, что мы выходим на законные митинги протеста, — хотя это не доказано никем, — он подразумевал, что эти митинги незаконные должны быть. И вот на основании этого просто в итоге ему хотели дать 5 лет тюрьмы. НО гуманизм: доктор, знает 5 языков, государственная служба, — по 73 статье 5 лет условно и 700 тысяч рублей штраф.
М.Майерс ― Это отдвигает его от электорального процесса?
М.Шевченко ― Конечно, ему нельзя участвовать. Более того, этим приговором чудовищным они лишили возможности ученого, преподавателя, зав. кафедрой, преподавать. То есть, они уничтожили его единственный источник существования, который у него был. Плюс его ограбили: 200 тысяч, которые конфискованы были при обыске и 13 тысяч долларов у его жены, Анжелики Егоровны, они пропали неизвестно, куда. Как мне сказал один знакомый: наверное, просто растащили, потому что они в пользу государства переведены.
Мы вчера проводили стрим вместе с «Эхо Москвы», Николай Николаевич приехал ко мне в студию, оказав мне тем самым огромную честь — можете зайти в ЮТьюб, у нас там есть счет на экране, мы можем помочь Платошкину собрать деньги на уплату штрафа и на то, чтобы этот ученый, политик и просто замечательный человек, который мужественно и храбро перенес все эти тяжелые лишения, в ходе которых он чуть не умер — несколько раз у него были предынсультные состояния, он тяжелейшим образом переболел коронавирусом, ему запрещено было выходить из маленькой квартирки, заполненной пыльными стопками книг – я видел это все.
Поэтому это не приговор, а расправа. И это не имеет ничего общего с юриспруденцией. Никаких свидетелей со стороны защиты судья не допустила, судья не допустила ладно, Андрея Караулова и меня под предлогом, что у нас нет опыта быть общественными защитниками, — защитниками по приглашению подсудимого, хотя у меня такой опыт был, поскольку я в Железноводском суде по делу Магомеда Рахимова был защитником, не будучи адвокатом, и судья это не оформляла отдельным решением, она просто в протоколе внесла, что если подсудимый приглашает, я не возражаю – пожалуйста, я могу вступать в дело.
Но за нами Платошкин попытался ввести в дело заслуженного юриста, представителя Генпрокуратуры, доцента кафедры юриспруденции одного из московских вузов профильных — у него тоже не было квалификации, по мнению судьи. То есть, это было заранее подготовленное решение, целью которого было просто политически выбить Платошкина из процесса.
На мой взгляд, судя по тому, как люди его встречали, — я это видел, и я такого в жизни не видел, — это был реальный выход какого-нибудь коммуниста-социалиста из пиночетовских застенков. Николай Николаевич написал очень интересную книгу о Сальвадоре Альенде, о режиме Пиночета, который у нас тут восхвалялся многими, — Андреем Илларионовым. Михаилом Леонтьевым, Юлией Латыниной — вспоминая, кто призывал Пиночета в Россию, говоря, что это хорошо.
Он рассказывал о Мишель Бачелет, президенте Чили, которая была изнасилована, когда убили ее отца, генерала, отказавшегося поддержать этот фашистский мятеж 73-го года, — очевидно, это было хорошее деяние, если Пиночет хороший. То, как обращались с этой девушкой тогда, с точки зрения того, кому нравится Пиночет, это тоже хорошее дело. Очевидно, им нравится, когда отрубили пальцы Виктору Харе, гитаристу и убили десятки тысяч людей.
Вот выход Платошкина вызвал такую эйфорию – я ничего подобного не видел, честно говорю. Электорат Платошкина это реально униженные и оскорбленные люди. Люди, которых чудовищные либерал-фашистские реформы выкинули из нормальной жизни — бывшие учителя, бывшие инженеры, бывшие рабочие, бывшие военные. Вот он вышел, он побежал им навстречу, — слезы радости, крики радости. Мы вчера видели рождение реального оппозиционного политика. Реального.
М.Майерс ― Вы можете себя назвать другом Платошкина?
М.Шевченко ― Я не друг, я не навязываюсь в друзья Платошкину. Мы с ним, бывало время, и ругались и спорили, но, безусловно, доля меня честь находиться рядом. Вот Спицын – это близкий друг Платошкина. Я просто хороший знакомый и надеюсь, политический соратник Платошкина.
М.Майерс ― Сергей Марков, политолог, объясняет суть приговора следующим: «потому что власть совершает зачистку тех, кто может потенциально выйти на Майдан. В ближайшее время такая зачистка, видимо, ждет и других. Платошкин как раз и был такой кейс, его задача была увести левых из КПРФ и привести их на Майдан против Путина. Так идет зачистка от потенциальных радикалов с целью не допустить Майдана в сентябре».
М.Шевченко ― Я согласен с той частью, где он, по-видимому, имеет в виду, что КПРФ за Путина. Потому что на самом деле увести от КПРФ, чтобы повести против Путина говорит о том, что КПРФ за Путина. Это на самом деле так, Зюганов неоднократно поддерживал Путина, и это логично.
Но я не согласен с той частью высказывания уважаемого мною Маркова, в которой он говорит, что левый коммунист-социалист Платошкин хочет организовать какой-то Майдан. Майдан это технология – если имеется в виду по Киеву – абсолютно правых сил, за спиной которых стоит крупный финансовый капитал, и который, по сути, — ну, это был такой союз либералов и демократов с радикалами, практически неонацистами.
М.Майерс ― Если брать украинский сценарий, то конечно.
М.Шевченко ― Я очень хорошо знал эту ситуацию, бывал в Киеве до лета 2014 года, до начала военной операции на Донбассе, поэтому со многими встречался и прекрасно понимаю структуру Майдана. Ни один левый, реально левый, на Майдане не был. Более того, Майдан просто каждого человека, появившегося под красным знаменем, или с левыми идеями, которые крайне опасны были для стоявшей за спиной Майдана олигархической группировки – ну, фашистской группировки, прямо назовем вещи своими именами, вспоминая определение Георгия Димитрова о том, что фашизм есть власть самых реакционных шовинистических сил в интересах крупного финансового капитала — Коломойский, Порошенко, стоявшие за спиной Майдана это и есть крупный финансовый капитал, например. Поэтому левых там избивали, убивали. В Одессе 2 мая погибли в основном левые ребята, которые там были.
Поэтому Платошкин это абсолютно анти-Майдан. Те люди, которых я вчера видел, которые встречали Платошкина у здания суда, это подлинные настоящие патриоты России, которая должна восстать из этого небытия ельцинизма-Путинизма и строить реальное будущее, в котором – Платошкин сам об этом говорил и у меня в эфире, и у вас вчера, — что он сторонник демократической конкуренции, демократического общества. Потому что он уверен, что в нормальной демократии левые просто победят в России, социализм одержит победу. И я с ним согласен.
М.Майерс ― Я думаю, что не про такой Майдан говорил Марков.
М.Шевченко ― Тогда Сергей Александрович занимается манипуляциями и подменой понятий. Потому что Майдан это фашистская технология. А вот революция это коммунистическая технология. Но Платошкин не выступает за революцию – по крайней мере, я такого не слышал. Он же не такой дурачок как некоторые, он как ученый понимает, что революционная ситуация создается самой властью, ее глупыми шагами, преступлениями, ее жадностью – как это сделала власть Николая П, как это сделало Временное правительство.
Он просто всегда говорил о том, что принципы социальной справедливости должны людей консолидировать, что человек не может поддерживать социализм, не будучи образованным человеком, что надо изучать опыт других стран и опыт России, и быть готовыми к кризисной ситуации, к которой власть неизбежно приведет периферийную империю, недоимперию, под названием Российская Федерация.
М.Майерс ― Сегодняшняя?
М.Шевченко ― Конечно, естественно. Поэтому Марков ошибается. Как раз Платошкин это анти-майдан. Левые это анти-майдан. Майдан это фашистская технология.
М.Майерс ― «В ближайшее время такая зачистка, видимо, ждет и других».
М.Шевченко ― Кстати, те, кто в России называл себя анти-майданом, — могу сказать, что это фашистское отзеркаливание украинского майдана.
М.Майерс ― Можно я уведу вас от противопоставления правых и левых технологий, только в контексте того, что власти одинаково опасно и одно, и другое, поэтому я это обобщаю.
М.Шевченко ― почему? Правые власти не опасны.
М.Майерс ― Еще раз из Маркова: «такая зачистка, видимо, ждет и других». Дума, что власти сейчас все равно – зачистка устраивается тотальными методами.
М.Шевченко ― Здоровые патриотические, демократические силы, которым является союз демократических сил и левых сил, нормальных, а не спойлеров, которые изображают из себя оппозицию, а по сути, поют здравицу этой власти, — как правильно сказал Марков. Этот союз является единственной патриотической гарантией защиты суверенитета нашей родины.
Я считаю, что угроза суверенитету идет именно из власти, так же, как майдан в Киеве, за его спиной вначале стоял глава администрации Януковича, Левочкин – это уже доказано многократно, все воробьи на киевских каштанах об это знают. Так же как партию «Свобода»** фашистскую финансировал восток Украины, а вовсе не какая-то закулиса из Польши, например. Все всё уже знают про украинский вариант, все помнят, — кто там в Крыму бегал, нападая на участников русского движения, вырывая у них флаги и требуя им разные сроки давать. Вот Наталья Поклонская в Армянске давала сроки участникам русского движения Крыма – это было до 2014 года. После этого она в Киев уехала на повышение – всякое бывало. Все всё помнят.
Поэтому мне кажется, что вообще мы преувеличиваем роль технологий в истории. Технологии, конечно, имеют место, но есть еще неумолимое поступательное движение – развитие социальных сил, развитие общественного сознания, невозможности верхов управлять по старом, а низов жить по старому. И это нельзя создать, нельзя придумать.
Отличие «бархатной революции», которая является просто переворотом, которая придумана, хотя на фоне недовольства, — коррупции Януковича, и так далее, еще какими-то вещами – реальная революция это стихия, которую невозможно придумать и которой невозможно противостоять.
М.Майерс ― Какой сценарий вероятен для современной России, на ваш взгляд?
М.Шевченко ― Я не хочу никакой гражданской войны, никакой революции, я негативно отношусь к тем говорунам и болтунам, которые призывают разные ужасы и беды на нашу страну. Я сам видел несколько гражданских войн – ничего хорошего в этом нет. Это массовое убийство людей по этническому, религиозному, какому-то иному принципу. Ты просто говоришь по-другому, у тебя диалект другой, чему человека с оружием, и тебя убивают из-за этого.
Единственной защитой от пугачевщины, от хаоса, является не усиление репрессивного режима, а демократические реформы. Если власть — вот что я не верю ни одной секунды, честно говоря, — будет способствовать развитию демократических процедур, реальных выборов снизу доверху, реальной свободы СМИ для всех абсолютно…
М.Майерс ― Но она же не будет, это понятно.
М.Шевченко ― Тогда она обречена.
М.Майерс ― А ее концовка будет какой? – вот мой вопрос. Обречена на что?
М.Шевченко ― Такой, какой концовка была у Николая П, тут сомнений нет.
М.Майерс ― Тогда гражданская война? Какая была концовка?
М.Шевченко ― Гражданская война была между революционерами. Потому что белые это были эсеры и кадеты фактически, а красные это были большевики, левые эсеры и анархисты, красные и черные. Мы не хотим – зачем нам это надо? нам не надо выбрасывать страну в хаос.
М.Майерс ― Абсолютно с вами согласна.
М.Шевченко ― И так же, как и в 20 веке это был не единственный сценарий, поверьте.
М.Майерс ― Но реализовался именно он, история не терпит сослагательных наклонений.
М.Шевченко ― Если бы Николай П не стрелял ворон и кошек и не писал потом «всюду предательство и обман», а слушал то, что ему говорили умные люди, начиная от Витте и кончая более левыми, депутатами четырех Государственных дум, первой или четвертой, — то всего этого могло бы не случиться. Были бы какие-то события, но в целом не погибли бы десятки миллионов людей.
Вина царя, которого канонизировала Церковь, в этом первостепенна, огромна. Именно он, его двор, семья, его обслуживающий персонал препятствовали развитию общественных и экономических сил России. Это прекрасно доказал, в частности, Великий князь Александр Михайлович в своих мемуарах, один из немногих оставшихся в живых, — в частности потому, что он поддержал Льва Толстого и был, как толстовец отрешен от царской семьи. Между прочим, отец русской авиации – именно благодаря ему Сикорский сумел продавать свой «Илья Муромец», который на 14-й год был лучшим самолетом в мире, военным.
И вот Александр Михайлович подробно это все описывает в своих мемуарах, которые я всем рекомендую прочитать. Да даже лживые мемуары Феликса Юсупова, где он оправдывает жестокое убийство Распутина. Это абсолютно лживые мемуары, потому что известно, что Распутин по просьбе царя приезжал сечь Юсупова, его жену и его любовника, чтобы вылечить их от гомосексуализма. И читал над ними разные молитвы по этому поводу.
М.Майерс ― Обожаю вас слушать, но хочу вернуть вас в Россию 2021 года.
М.Шевченко ― У нас есть только один опыт революции — 17-го года, потому что 91-й год это не революция, а как сказал Розанов: слиняла Русь в два, максимум в три дня. Та слиняла, в 17-м году, в 91-м году слиняла в 2-3 дня, с 19 по 21 августа, и эта тоже слиняет. Если не будут предприняты реальные формы опоры власти на широкие общественно-демократические народные силы. Нет альтернативы этому.
М.Майерс ― Хорошо, вы расставляете приоритеты. Завтра 100 лет Сахарову. Почему до сих пор нет памятника, как вам кажется?
М.Шевченко ― Не знаю, была масса возможностей.
М.Майерс ― И масса разговоров.
М.Шевченко ― Есть проспект Сахарова. Думаю, что сформировали бюджет и не поставили. Никаких политических мотивов тут не вижу. Есть проспект Сахарова, на котором стоит памятник жертвам политических репрессий. И не понимаю, почему там не поставить памятник Сахарову. Мне доводилось в жизни разговаривать с Сахаровым – это был сильный, незаурядный человек. Я не согласен с его идеями, но человек вызывал у меня огромное личное уважение.
М.Майерс ― А о чем вы говорили?
М.Шевченко ― Был митинг «Демократического союза» в 89-м году или в 88, я пришел на митинг, подошел к нему на Тверском бульваре, и так получилось, что 40 минут он со мной разговаривал. Рядом стояла Елена Боннер, — ну, я задал вопрос, и завязался разговор. Очень интересно. Мне с Солженицыным точно так же удалось поговорить, я после Рождественских чтений подошел к Александру Исаевичу, и спросил его – я до этого побывал в монастыре Мурмелон под Реймсом, он хорошо знал это место, там была библиотека, и там сказали, что если я увижу его в Москве, передать ему привет. Когда я ездил автостопом по Европе, добрался до Мурмелона, передал. И он со мной гулял, Солженицын, и мы три с половиной часа говорили о каких-то разных вещах. Очень интересно. И Сахаров и Солженицын это абсолютно гениальные люди. Политически можно с ними не соглашаться, но это абсолютно выдающиеся личности с невероятным интеллектом, харизмой, работоспособностью.
М.Майерс ― Достаточно внимания им уделяется?
М.Шевченко ― Честно говоря, эта тема меня вообще не волнует. Вы полагаете, что Сахаров по этому бы поводу переживал? Для него возможность для его любимой жены поехать лечиться была гораздо важнее, чем все эти звезды героя соцтруда, которыми его награждали.
Сахаров, на мой взгляд, совершил несколько неправильных ходов политических, которые были следствием его политических метаморфоз, его развития в ту или иную сторону. Но сказать, что это человек, который не имел никакого отношения к России, неправильно. Он, безусловно, отстаивал демократию, принципы свободы слова.
Мне кажется, никаких препятствий к тому, чтобы за эти 30 лет был поставлен памятник Сахарову на его проспекте, в Москве, — думаю, это вопрос бюджета, места и проекта, и ничего более. Или хотя бы около Курчатовского института.
М.Майерс ― Вернемся в Россию 2021 года. Процитирую Путина, который сегодня выступал на заседании Российского Организационного комитета «Победа». Сказал две вещи – одну про зубы, которая сейчас активно цитируется в СМИ, и одну про сдерживание, что касается зубов: «Кто-то публично осмеливается говорить, что несправедливо якобы, что России принадлежит такой регион, как Сибирь, только одной стране. Все нас пытаются укусить или что-то от нас откусить, но они должны знать, что мы зубы выбьем всем так, чтобы они не могли кусаться, и залог этого развитие вооружённых сил». Как прокомментируете?
М.Шевченко ― Ну, просто тоска смертная. Это просто громкая фраза, которая рассчитана на то, что сейчас огромные толпы разного рода патриотических лизоблюдов начали рукоплескать. Ну конечно, когда у тебя кнопка с ядерными ракетами… О Сибири, по-моему, сказала госсекретарь США когда-то.
М.Майерс ― Это уже много раз опровергали.
М.Шевченко ― Может и опровергали. Значит, выбить зубы американцам — имеется в виду послать ядерные ракеты с ядерными боеголовками. На самом деле ядерные ракеты выбьют зубы кому угодно. Проблема только в том, что она выбьет зубы и тому, кто послал ядерную ракету по итогу. Поэтому думаю, что да, Россия хорошо защищена, ядерная ракета, если их секреты не передавали американцам в 90-е-2000 годы, как об этом писали многие исследователи, что на самом деле все это одна фикция, а по правде у американцев — все же они сосредоточены в позиционных районах. Все эти советские изобретения, которые позволяли маскировать их передвижение, они, по-моему, были запрещены разными договорами. Ну, наверное, да, ядерное оружие это страшно, что еще сказать?
М.Майерс ― Могу вас спросить, кому это посыл?
М.Шевченко ― Пока зубы удалось выбить только нечастной Грузии, до конца непонятно, за что. И повоевать с православной Украиной. Пока мы только с двумя православными странами – им зубы повыбивали. Грузии и Украине. Ну, еще где-то в пустыне, вокруг Пальмиры какие-то загадочные сирийские террористы, бандиты, международный терроризм – говорят, там еще им зубы повыбивали, «Калибрами» туда пуляли по пустыне. Пока другие зубы, — по крайней мере, те зубы, которые скалятся на Сибирь, — думаю, что с этими зубами на самом деле как раз есть глубокая мечта дружить и всячески сотрудничать.
М.Майерс ― Китай вы имеете в виду?
М.Шевченко ― нет, я имею в виду Америку. Потому что про Сибирь американцы сказали.
М.Майерс ― Если сказали.
М.Шевченко ― Если сказали.
М.Майерс ― Я полагала, что вы увидите в этом внешнеполитические импульсы, — будет ли встреча с Зеленским, мы хотим дать ему понять в очередной раз, что мы не отдадим никому ни Крым, ни Донбасс.
М.Шевченко ― Что-то я не слышал, чтобы Украина на Сибирь претендовала.
М.Майерс ― Ну, тут он обобщенно сказал — что ничего никому не отдадим. И принцип один, причина одна – сдерживание России, то есть, это посыл американцам в преддверии встречи с Байденом.
М.Шевченко ― А куда она стремится, куда развивается, Россия? Пока мы видим только деградацию всеобщую. Социальную деградацию, экономическую, технологическую.
М.Майерс ― Это вы видите. А Путин не видит.
М.Шевченко ― Я был сейчас в Хабаровске, Комсомольск, где еще 10 лет назад были работающие заводы, сейчас все закрыты.
М.Майерс ― Вот вы сейчас как Платошкин говорите. А Путин говорит, что с каждым годом Россия становится все сильнее и это все больше вызывает желание ослабить ее.
М.Шевченко ― А я думаю, что президента обманывают. Я думаю, что он не знает реальной ситуации.
М.Майерс ― Кто?
М.Шевченко ― Те, кто хочет его обмануть. Мои предположения – «пятая колонна». Потому что «пятая колонна» это не либералы, ходящие по лицам, а те, кто говорит в глаза «Ваше величество, все хорошо», а на самом деле готовит свержение и переворот.
М.Майерс ― Зачем?
М.Шевченко ― Чтобы прийти к власти.
М.Майерс ― Если вы имеете в виду тех людей, которые могут посмотреть Путину в глаза с близкого расстояния…
М.Шевченко ― Пусть такими вещами занимается Федеральная служба безопасности. На мой взгляд, сказать, что Россия развивается, проехав по нашей стране… нет, возможно, из окна оранжевой «Приоры» на которой он ехал по Сибирскому тракту, который, говорят, уже развалился после проезда его оранжевой «Приоры», мир видится по-другому: ты едешь, у тебя кругом развитие: тут сидят сотрудники ФСО, тут они в костюмах пейзан поля обрабатывают, тут сотрудницы ФСО в нарядных фартуках с коромыслами выходят.
М.Майерс ― То есть, царь хороший, бояре плохие – поняла.
М.Шевченко ― Я не знаю, я ничего не говорю про бояр и про царя. Я просто вижу, что страна деградирует. А в его понимании она развивается. Ну конечно, ездишь ты там – Бочаров Ручей, Крым, куда-нибудь еще.
М.Майерс ― Геленджик тоже неплохое место.
М.Шевченко ― Ну, не знаю, куда он ездит – это секрет государственный. Я не лезу в эти секреты, но естественно, по тем путям, по которым он перемещается, все хорошо.
А вот спикер думы Вячеслав Володин подошел к реальной старушке Анне Александровне в Саратове, — тоже, наверное, думаю, что все хорошо. Ему же докладывали, что все хорошо, нормально, партия «Единая Россия» принимает законы развития. И тут старушка Анна Александровна взяла его за руку — точнее, он ее держал, чтобы она руку не вырвала и палкой его… и рассказала ему реально: школы закрыты, все закрыто, только вы свои молельни строите бесконечные, а так полная деградация. Вот вам голос народа.
М.Майерс ― Вы приветствуете инициативу ФСИН по созданию трудовых лагерей для заключенных?
М.Шевченко ― Что? Я вообще никакую инициативу тюремщиков никогда в жизни не приветствую.
М.Майерс ― Это будет не ГУЛАГ.
М.Шевченко ― Единственную инициативу, которую я буду приветствовать – что они раскаются, посыплют голову пеплом, встанут на колени и скажут: простите нас, люди добрые, за те злодеяния, которые мы творили над несчастными заключенными, которые находились в нашей полной власти по всей стране. Вот это единственная их инициатива, которую я буду приветствовать. Все остальное это ложь и обман. Все направлено только на то, чтобы новые рабы зарабатывали для них деньги. Вот и все.
М.Майерс ― Много вопросов про то, что происходит в Газе. У вас есть свои источники, насколько я понимаю — расскажите.
М.Шевченко ― У меня источники такие же, как у всех. В Газе происходит, как и в Израиле, страшная война, с обеих сторон гибнут люди. Израиль использует оружие гораздо более мощное, на порядок более мощное. И поэтому в Газе, естественно, трагедии, потери, убийства, жертвы людей, детей, взрослых гораздо больше.
И израильская пропаганда, — скажем так: российско-израильская пропаганда, потому что это связанные две части одного целого, постоянно рапортуют о том, что там уничтожаются какие-то объекты ХАМАС и называют это войной Израиля против ХАМАС. Я бы назвал это тогда войной «Ликуда» против ХАМАС.
Потому что далеко не все в Израиле поддерживают эту войну, а правящий блок во главе с партией «Ликуд» для того, чтобы удержаться у власти – а Нетаньяху стал в каком-то смысле Путиным Израиля, то есть, вечно несменяемым руководителем еврейского государства Израиль, — может и Конституцию тоже там поменяют, чтобы обнулиться.
М.Майерс ― Не исключено.
М.Шевченко ― Вот для этого он развязал всю эту войну. У ХАМАС тоже есть – не то, чтобы интерес, потому что гибнут там реальные люди и удары наносятся по жилым кварталам, часто говорят: вот, они там ставят ракеты или снаряды, какие-то минометы среди жилых кварталов.
М.Майерс ― А что, не так?
М.Шевченко ― А там просто ничего нет, кроме жилых кварталов.
М.Майерс ― Там мало земли и много людей.
М.Шевченко ― Я бы вообще выделил с обеих сторон такие специальные площадки, на которые не пускал бы других людей, и с обеих сторон, чтобы они такие «контрол-страйк» перестреливались. Но это не так.
Но надо говорить не только про ХАМАС. Я читал заявление Махмуда Аббаса, главы Палестинской автономии, который сказал, что Восточный Иерусалим был и останется палестинским. Аббас назвал то, что происходит против Газы актом террора со стороны Израиля. Об этом сказал архиепископ православный Хана, архиепископ Иерусалимской церкви, который сказал, что христиане-палестинцы вместе со своими братьями-мусульманами.
Поэтому нельзя говорить только о войне с ХАМАС. Это война Израиля против всего палестинского народа. Все палестинские фракции, левые, «Фатх», ХАМАС, «Исламский джихад»**, другие — они все на самом деле едины сегодня в этой позиции. Война началась, напомню, после абсолютной провокации, которую устроил Нетаньяху по попытке выгнать палестинцев из тех домов, которые до 48 года принадлежали евреям.
Я за восстановление справедливости, но тогда давайте выгоним и из тех домов, которые принадлежали палестинцам на территории Израиля. А это сотни тысяч домов. Почему люди, прадедушки, прабабушки которых родились в Польше, Белоруссии, России, которые приехали туда из Ленинграда, Киева, Москвы, должны владеть тем, чем предки палестинцев владели сотня лет, много столетий.
М.Майерс ― Максим, время безжалостно.
М.Шевченко ― Я за демократический, нормальный, цивилизованный мир между двумя народами.
