Статья президента России Владимира Путина «Об историческом единстве русских и украинцев» заставляет нас лишний раз задуматься над тем, кем и для чего взращивалось украинство, принесшее народу Донбасса неисчислимые беды.

После разделов Речи Посполитой на территориях, вошедших в состав России, многие шляхтичи, обуреваемые воспоминаниями о былом величии, страстно желали устроить смуту. Однако бунтовать против сильной власти при помощи оружия было бессмысленно, поэтому требовалось заручиться самой широкой поддержкой в обществе, чтобы тем самым вынудить государя идти на постоянные уступки. Расчет был простой: не зря же сказано, что, уступая, нельзя остановиться. Вот для этого и были задействованы все имеющиеся в распоряжении шляхты арсеналы «мягкой силы».

Шляхтичи «вдруг» воспылали любовью к тем, кого они еще вчера ни в грош не ставили. Среди них приобрело популярность движение так называемых хлопоманов: у экстравагантных юношей стало модным наряжаться в одежду малороссийских крестьян, а их солидные отцы заводили себе казачков – камердинеров, носивших костюмы времен Запорожской Сечи. В польской литературе первой половины XIX столетия сложилась «украинская школа», воспевавшая предателя Ивана Мазепу и русофобствующего мятежника Устима Кармалюка, а также породившая многие популярные сюжеты современной украинской литературы, как ту же легенду о запорожском атамане Вернигоре.

Поэт и лютнист Томаш Падура вместе со своими единомышленниками создал в Киевской губернии школу странствующих певцов и сочинил для ее учеников репертуар, часть которого не утратила популярности и в наше время. Опасность всего этого культуртрегерства заключалась в том, что в русском обществе того времени Польша считалась второй законодательницей моды после Франции: излишне объяснять, сколь мощным инструментом влияния на умонастроения являются гламурные тренды, а также то, насколько с ними трудно бороться. Кроме того, через культурное пространство шла установка соответствующих «заявочных знаков» и в сознании людей, и на карте с целью ее последующего перекраивания.

18 (30) июля 1863 года Петр Валуев, занимавший тогда пост министра внутренних дел Российской империи, разослал в Киевский, Московский и Петербургский цензурные комитеты предписание о запрете печати религиозной и учебной литературы на малороссийском наречии – тот самый Валуевский циркуляр. В нем однозначно указано, где надо искать корни украинофильства: «Явление это тем более прискорбно и заслуживает внимания, что оно совпадает с политическими замыслами поляков и едва ли не им обязано своим происхождением, судя по рукописям, поступившим в цензуру, и по тому, что большая часть малороссийских сочинений действительно поступает от поляков…» Валуев в своем циркуляре предупреждал не только о пагубности украинофильских идей, но и о том, что их воплощение в жизнь обернется катастрофой. Ему слово: «Большинство малороссов сами основательно доказывают, что никакого особенного малороссийского языка не было, нет и быть не может и что наречие их, употребляемое простонародьем, есть тот же русский язык, испорченный влиянием на него Польши. Лиц того кружка, который усиливается доказать противное, большинство самих малороссов упрекает в сепаратистских замыслах, враждебных к России и гибельных для Малороссии…»

Задуматься есть над чем…